Индиго - Алекс Джиллиан

Чудовище.

Урод.

Зверь.

Из-под нависших лысых век на меня смотрели налившиеся кровью глаза с мутными зрачками и белесыми радужками. Сухая морщинистая кожа, покрытая струпьями, вызывала тошноту. Ничего омерзительнее я в жизни не видела.

Зверь наклонился надо мной и глубоко втянул воздух сплюснутым, словно вдавленным в череп носом. Он меня обнюхивал словно пес. Тонкие губы раздвинулись, открывая редкие гнилые зубы. В мои ноздри ударила чудовищная вонь. Кривые пальцы, изуродованные артритом, дотронулись до моих волос, лица, плеч, груди. Я задрожала, покрывшись ледяным потом. Зверь тем временем переместился, встав в ногах, по пути царапая ногтями мою кожу, рывком развел сжатые колени. Высунув раздвоенный язык, он издал утробный звук и склонил голову. Его мерзкие зубы прокусили внутреннюю сторону моего бедра, и я почувствовала, как горячие струйки потекли вниз, образуя под ягодицами кровавую лужу. Тело пронзила адская боль, в глазах потемнело. От грохочущего пульса в ушах нарастал гул, заглушая чавкающие звуки, издаваемые Зверем. Он лакал мою кровь, словно голодное животное, под ликующий гомон остальных сектантов. Я была на грани потери сознания, но все еще отчаянно хваталась за ускользающую реальность.

Опустившись на четвереньки, эти твари подползли к алтарю и начали слизывать капли, стекающие с камня, на котором я лежала. Они выли и рычали, как настоящие звери, при свете дня притворяющиеся людьми.

В тот момент, когда мне показалось, что самое страшное и дикое, что могло произойти, уже свершилось, дьявол поднял окровавленную морду, выпрямился настолько, насколько позволяла его искривленная спина. Резким движением он скинул с себя синий балахон и двинулся на меня, и тогда я оглушительно закричала.

Но меня это не спасло.

«Подношение» включало в себя не только кровь…»

Алан Флеминг

– Я не могу. Прости, но не могу… – Откинув в сторону блокнот, Анна подрывается с места.

Не сводя с нее пристального взгляда, я убираю ежедневник в карман пальто и слезаю со стола.

– Это какое-то безумие. Больная фантазия. Это не может быть правдой! – Тряся головой, Аннабель пятится назад, пока не упирается лопатками в стену. – Безумие, Алан. В это невозможно поверить! – едва не рыдая, восклицает она.

Я тяжело вздыхаю, растирая лицо ладонями. Стадия отрицания в самой острой ее форме. Я все это уже видел, но главное сейчас – не отступать и не терять надежды. Время сдаваться еще не пришло, и если мне повезет, то на этот раз мы справимся.

Я не отступлю, иначе зачем все это?

Зачем начинать сначала, если уже познал, какая тьма ждет в конце?

Причина есть, и она стоит сейчас передо мной.

Мы нырнем в этот темный колодец вместе и выберемся оттуда только вдвоем.

Сегодня никто не разобьется.

– Иди сюда, – мягко зову Аннабель, протягивая руку. Она ожидаемо возражает, отрицательно качая головой, и тогда я делаю это сам.

Иду к ней.

Медленно, шаг за шагом, стараясь не испугать. Аннабель дрожит, наблюдая за мной распахнутыми глазами, в глубине которых плещется ужас.

– Отец бы мне сказал, будь в написанном хоть слово правды. – Эни продолжает сопротивляться, цепляясь за соломинку. – Он бы мне рассказал! Его фамилия Одли. Одли! – кричит она, когда я подхожу вплотную.

– Одли – фамилия твоей матери. Райан сменил свою, когда они поженились, – взяв лицо Аннабель в ладони, мягко произношу я.

– Но он рассказывал мне, что они были знакомы со школьной скамьи! – упорствует Аннабель.

– Это ложь. Ложь во благо. Твой отец защищал тебя.

– Тогда почему он позволял мне ездить на ферму?! – яростно восклицает Анна, отталкивая мои руки.

– Он был уверен, что Бенсоны не тронут тебя, – сдержанно поясняю я, хотя мне понятно ее негодование. – Камерон убедил его в этом. Согласно доктрине культа, ты не подходила для проведения церемоний. Ты только наполовину Бенсон. Твоя кровь считалась грязной.

– Это папа тебе сказал? – скептически уточняет Анна.

– Да.

– Когда он успел?

– Поверь, у нас было много времени для разговоров, – уклоняюсь от прямого ответа.

– Что? – беззвучно срывается с губ Аннабель, в глазах застывает беспомощное выражение.

– Эни, твой отец не бездействовал, – снова возвращаюсь к обсуждаемой теме. – Райан много лет искал способ вызволить Мириам с фермы.

– Для этого нужно было всего лишь пойти в полицию и все рассказать, – ожесточенно парирует Аннабель.

– Он остерегался громкого скандала и что это плохо скажется на тебе. Не забывай, что твой отец тоже жертва культа. Он воспитывался в секте, его психика была травмирована с рождения. Немногие способны сохранить рассудок после всего, что ему довелось пережить. То, что Райану удалось сбежать, – невероятное везение.

– Как он сбежал? – потерянно спрашивает Анна.

– Незаметно забрался в автомобиль, который привозил провизию на ферму. Сразу после этого случая Камерон стал ездить за продуктами сам или отправлял проверенных людей. Поэтому второй раз этот способ использовать никому не удалось.

– Но зачем он вернулся? После стольких лет приехал в этот ад, продолжил общаться с этими больными людьми? Зачем, Алан? – с негодованием пытается докопаться до истины Анна. Вопрос действительно требует ответа, но вряд ли она примет его спокойно.

– Из-за Мириам, – отвечаю я, уверенно глядя в горящие гневом глаза. – Эни, Камерон Бенсон бесплоден. Из-за генетической болезни, вызванной кровосмешением, он не мог быть ни мужем, ни отцом, потому что не являлся полноценным мужчиной.

– Ты лично проверил? – ожесточенно бросает Аннабель.

– Мне не нужно было этого делать. Достаточно того, что знал Райан, – спокойно поясняю я.

– Но Мириам и Кевин, – растерявшись еще сильнее, начинает Анна. – Как же тогда…

– Вы сводные сестры, Эни, отсюда и удивительная внешняя схожесть, а Кевин, вероятно, был сыном того, кого Мириам называла Зверем, – Рональда Бенсона, – обрушиваю на Аннабель жестокую правду. Она молчит долгие минуты две-три, осмысливая, переживая услышанное.

– Ты понимаешь, как все это звучит? – В ее голосе проскальзывают бессилье и горечь.

– Безумно, – соглашаюсь я. – Но у меня есть исчерпывающие доказательства. Когда мы вернемся, ты сможешь их изучить и сделать собственные выводы.

– Я не могу поверить… – бормочет Анна. Отвернувшись от меня, она упирается лбом в почерневшую от плесени стену. – Папа же рисковал, его могли убить и похоронить там, как и тех, о ком писала Мири… Моя сестра… Боже, этого просто не может быть. Какой-то чудовищный сон. – Плечи Эни застывают, перестав дрожать. – Она знала?

– Думаю, да, – тихо отзываюсь я. – Четкой уверенности нет, но исключать такую вероятность нельзя. Мириам очень тебя любила.

– А я ее… – Всхлипнув, Анна нерешительно разворачивается и падает в мои объятия. – Я так