и когда Майлз смотрит на меня тайком, у него краснеет кончик носа и выступают алые пятна на скулах. Я думаю, что возбуждаю его. Это забавно и необычно. Пока не поняла, что думаю по этому поводу. Но когда мы встречаемся взглядами, в животе становится тепло, а по рукам бегут мурашки».
«Утром, когда мы лежали втроем в поле, Майлз вдруг взял меня за руку. Аннабель ничего не заметила, потому что увлеченно рассказывала очередную фантастическую историю про небесный эльфийский народец, обитающий на облаках. Эни с детства была сказочницей, сочиняющей истории обо всем на свете. Жаль, что у меня нет такого богатого воображения, как у нее, но из меня бы вышел отличный фотограф или графический дизайнер, как сказал Майлз, когда увидел мои рисунки. Они самые обычные, сделанные простым карандашом, но ему понравились. Думаю, это потому, что Майлзу нравлюсь я».
«Эни злится из-за того, что он уделяет мне больше внимания, чем ей. Майлз и правда это делает, хотя я намеренно провоцирую его интерес. Сегодня днем я предложила позагорать голышом. Все отказались, кроме меня. Было весело. Майлз молчал, краснел и пялился, а Эни обиделась. Вечером мы с ней помирились, но спать она ушла расстроенная».
«Утром я не стала дожидаться, пока Эни проснется, и решила покататься верхом в одиночку. В поле наткнулась на Майлза. Он собирал цветы. Сказал, что для меня. Я не поверила и поначалу решила, что он принял меня за Эни, но все равно было приятно. Мне никто никогда не дарил цветов и не смотрел так, как Майлз. У него добрые глаза, хоть он и хочет от меня того же, что и все остальные. Но мысль о том, чтобы сделать «это» с ним, не вызывает отвращения и тошноты. Если Майлз захочет, я не буду против. Потом добавлю этот эпизод в скудный список приятных воспоминаний, даже если мне не понравится.
Мы бы еще поболтали, но услышали мотор приближающегося трактора. Договорились встретиться завтра. На этом же месте, в то же время. Вдвоем. Эни это точно не понравится, поэтому ей лучше ничего не знать. Через несколько дней она уедет домой и встретит еще десяток таких Майлзов».
«Три последних дня у меня не было возможности делать записи. Случилось ужасное… С Эни. Со мной – тоже, но сейчас я могу думать только о ней. Допишу позже. Отец приказал спуститься на ужин».
«Кажется, все наконец уснули, и у меня есть несколько свободных минут.
Сначала я вернусь на несколько дней назад, к моменту, когда решила тайком встретиться с Майлзом.
Не стоило этого делать. Я совершила ошибку, думала только о себе, не учла, что Эни может нас увидеть. Она решила, что я предала ее. Так и есть, но теперь уже поздно сожалеть. Ничего не исправить. Эни имела право на злость и месть.
Она рассказала отцу про нас с Майлзом, и папа снова запер меня в подвале, а перед этим сорвал всю одежду и избил толстой веревкой. Я не плакала, мне хотелось этой боли, она отключала другую – ту, что разрывала на части сердце. Лучше бы оно остановилось там, в темноте, где меня бросили без еды и воды. Я впервые искренне молилась проклятому богу, я умоляла его о смерти, но он не услышал, и даже Зверь не появился, чтобы насладиться видом моих мучений.
О Майлзе я почти не думала. Где бы он ни был, его судьба предрешена. «Путники Света» могут предложить чужаку только два выхода: умереть или присоединиться к ним. Майлз не похож на того, кто готов умереть в семнадцать, остается только один путь: остаться здесь навсегда и стать одним из рабов общины. Мне его не жаль, потому что через год, максимум два от Майлза, которого я успела узнать, ничего не останется. Зверь умеет убеждать, одурманивать и соблазнять. Он заставит Майлза поверить, что это был его выбор.
Больше всего меня грызла тревога за Эни. Гнев отца мог сотворить самое страшное. Она осталась совсем одна в логове обезумевших сектантов. Без защиты, помощи, связи с внешним миром. Я держала ее незапятнанный образ в своей голове, пока мой рассудок не накрыла тьма, и когда решила, что от меня отвернулся даже дьявол, внезапно вспыхнул свет.
Это была Аннабель.
Она пришла за мной в ад и забрала с собой. Клянусь, что однажды сделаю для нее то же самое, а если понадобится – займу ее место».
– Почему ты остановился? – Пошевелившись, Аннабель поднимает голову с моего плеча, вопросительно заглядывает в лицо, а потом переводит озадаченный взгляд на закрытый блокнот.
– Это была последняя страница, – тихо отзываюсь я, осторожно убирая прядь волос с ее лица.
– А как же конец истории?
– Это он и есть, – глухо говорю я, после чего поднимаюсь на ноги и протягиваю Аннабель руку, помогая ей встать. – Больше записей нет.
– Но там нет ответа на главный вопрос, – растерянно произносит Анна, наверняка чувствуя себя обманутой.
– Какой вопрос является для тебя главным? – мягко уточняю я, крепко сжимая ее ледяную ладошку.
– Где Мириам? Что с ней произошло?
– Я ее нашел, Эни. – Я затягиваюсь очередной сигаретой, не отводя взгляда от потрясенного лица Аннабель.
Она вырывает руку, отшатнувшись назад. Несмотря на окружающую нас тьму, я вижу, как бледнеет ее лицо, а растерянность в распахнутых глазах сменяется страхом.
– Я ее нашел, – сделав шаг вперед, повторяю слегка охрипшим голосом. Анна замирает, уставившись на меня ошалелым взглядом. – Хотя она сделала все, чтобы мне это не удалось. Но я знаю: в глубине души Мириам отчаянно хотела, чтобы я нашел дорогу в этот проклятый дом и освободил ее. Вся рукопись пропитана скрытым призывом, криком о помощи, а еще страхом и предупреждением. Если не готов разбиться, не ищи. Скажи, Эни, как может бояться разбиться тот, кто десятки раз поднимался на пики гор?
Выбросив сигарету, я сжимаю ее запястья, требовательно вглядываясь в расширенные от ужаса зрачки. Она молчит, не пытаясь пошевелиться и не в силах выдавить ни слова.
– Я нашел их всех.
– Где? – задрожав, сипло спрашивает Анна. Вместо ответа я беру ее за руку и уверенно веду за собой.
Минут через десять мы оказываемся возле северной границы фермы. Аннабель испуганно вскрикивает, когда фонарик моего телефона освещает представшую перед нами жуткую картину. До забора не больше сотни метров, и все это пространство представляет собой узкое длинное
