И кафе оправдывает мои минимальные ожидания. Кофе мне крупная женщина в смешном старомодном переднике варит отменный, крепкий. Я сижу здесь один-одинешенек и просматриваю газеты.
«Глава президентской администрации сказал то, сказал се…» У меня на лице возникает ухмылка. «Он вам и не такое скажет», – думаю я. И перелистываю политические страницы, перелистываю новости экономики, перелистываю криминал и дохожу до спорта. Тут интереснее. Спортивные новости предсказать труднее. Ну, кого вчера отлупил Кличко-старший? Какого-то немца? Так ему и надо! Пускай не нарывается на лучший кулак Украины! А «Динамо» Киев как? Опять ничья? Ну и ладно!
– Еще кофе, – прошу я барменшу, и она приветливо кивает.
– У нас пирожные свежие! – говорит она.
– Вчерашние? – переспрашиваю я.
– Ну да, вечером привезли!
– Спасибо, не надо.
За пятнадцать минут я справился с газетами. Собственно, я не знаю, что я хотел в них найти. И если бы меня сейчас спросили, что нового я из них узнал, я бы вряд ли ответил. Но зато появилось чувство исполненного долга, точнее – утоленного желания.
– Валя звонила! – ожившим голосом сообщает мне Светлана, как только я вхожу в квартиру.
Она в теплом зеленом халате и в армянских тапочках на босу ногу. Мне кажется, я еще не видел у нее этих тапочек.
– Какие у них новости? – Я снимаю осеннюю куртку и вешаю на крючок вешалки.
– Все хорошо. Они девочку Лизой назвали. Она уже почти пять килограммов весит! А когда родилась, четыре двести весила. И еще звонил твой старинный друг с кавказской фамилией. Не помню, как его.
– Гусейнов?
– Да, он. Спрашивал адрес, я ему дала. Он просил разрешения на минутку вечером заехать.
– А что ему надо?
– Но это же твой друг, а не мой. Я не могу у твоих друзей спрашивать, что им от тебя надо.
Замечание было справедливым. Я просто не мог представить себе причину, по которой Гусейнов мог бы решить меня разыскивать. Ну помирились перед нашим отлетом. В смысле, что я его простил. Но ни о чем особенном мы не договаривались.
– Он что-то еще спрашивал?
– Он сказал, что хорошо нас понимает. Как-то странно сказал, будто все знает.
– Угу, – кивнул я. – А о Диме Валя рассказывала?
– Да. Сказала, что помогает, что Лизку в коляске по улицам возит. Совсем изменился. Она еще просила им денег на счет перевести. Сказала, что осталось у них только пять тысяч франков.
– А у нас сколько осталось? – спросил я, глядя в глаза Светлане.
– У меня тысяч двадцать долларов, у тебя – не знаю.
– У меня меньше, – ответил я. – Я с Димой говорил в Швейцарии. Предупредил, что им скоро придется возвращаться в Киев.
– И как он?
– Не обрадовался.
Светлана задумчиво покачала головой и вздохнула.
– Я бы могла Вале здесь помогать иногда, – произнесла она.
Вечером неожиданно позвонил снизу консьерж. Сказал, что для меня привезли какую-то большую коробку и грузчики просят разрешения ее поднять.
– Пускай поднимают, – пожал я плечами.
Никаких посылок я не ожидал, но через пару минут все выяснится.
Действительно, через несколько минут в дверь постучали. Грузчиков было четверо: молодые, крепкие парни. Рядом на полу стоял запечатанный огромный холодильник.
– Сергей Павлович Бунин? – спросил один из парней, заглядывая в раскрытый блокнот.
– Да.
– А где у вас кухня?
Я, все еще не понимая, что происходит, показал им направление – прямо по коридору и налево.
Они даже вчетвером с очевидным трудом подняли холодильник и понесли по указанному мной маршруту. Я пошел следом.
Поставив запакованный холодильник посередине кухни, грузчики удивленно уставились на наш холодильник.
– Так у вас же уже есть один? – вырвалось у одного из парней.
– Да, – подтвердил я. – А вот этот, – я показал на принесенный ими, – я не заказывал.
– Но вы же Бунин Сергей Павлович? – Старший грузчик еще раз заглянул в блокнот.
– Да.
– Тогда все правильно. Куда его ставить будем?
Я осмотрел свою кухню ослиным взором. Уставился в свободный угол справа от окна.
– Ну, поставьте пока туда, – показал им жестом.
Они сняли упаковку, дружно вчетвером подняли холодильник и установили в указанном месте. Один из них тут же вставил вилку нового холодильника в розетку.
На верхней панели новенького холодильника замигали зеленые лампочки, показывающие температурный режим.
– Распишитесь в получении! – попросил один из грузчиков, протягивая тетрадку и ручку.
Я поставил подпись. Грузчики ушли, а вместо них на кухню заглянула Светлана. Уставилась удивленным взглядом на новинку.
– «Бош»! – прочитала она название холодильника. Потом перевела взгляд на наш холодильник. – А что, «Бош» лучше, чем «Индезит»?
– Вообще-то лучше. – Я пожал плечами. – Только я не понимаю, откуда этот «Бош» здесь взялся.
– То есть ты его не покупал? – Светлана остановила свой взгляд на мне.
– Нет. Кажется, нет. Но, может, мне надо сходить к психиатру?
– Может, и надо, – согласилась Светлана. – А может, это взятка? – И на лице ее заиграла улыбка.
– За что?
– Ну, не знаю, – она покачала головой, потом подошла к новому холодильнику и потянула дверцу на себя.
Внутри зажегся свет и осветил какие-то свертки, кулечки и даже бутылки, стоявшие на внутренних полках дверцы, прикрепленные к ней широкими полосками клейкой ленты.
– Интересно, – произнес я, увидев, что новый холодильник оказался полным.
В это время в дверь позвонили. Все еще раздумывая по поводу этого сюрприза, я открыл дверь и увидел улыбающееся лицо Гусейнова.
– Здравствуй, дорогой! – Он сделал шаг внутрь и тут же обнял меня. – Ты только не беспокойся! Я не хотел, чтобы твоя жена суетилась, накрывала на стол. Понимаешь?
Я начал кое-что понимать.
– То есть холодильник – твоя работа?
– Неправильно, – сказал он. – Моя работа – торговля холодильниками. А это так, подарок старому другу и закусочка к коньячку. Я же понимаю, что тебе не до гостей сейчас. – Выражение его лица вдруг стало серьезным. – Но у нас на Кавказе не положено оставлять друзей в беде одних. Покажи, какое ты ему место выбрал?
Мы зашли на кухню. Он критически посмотрел на наш «Индезит».
– Ну, этот ты можешь свободно теперь на дачу отвезти.
– У нас нет дачи.
– Есть холодильник для дачи, появится и дача, – успокаивающим тоном сказал он. – А жена дома?
– Да.
– Ты ей скажи, чтобы не беспокоилась. У нее такой красивый голос по телефону!
Мы уселись в гостиной. Светлана достала колбасу, семгу, сыр, оливки и прочее, принесенное грузчиками вместе с холодильником. Порезала, поставила на стол. Коньяк «Нарын-Кала» Гусейнов отклеил от внутренней стороны дверцы холодильника сам. Светлана просто не могла справиться с этой клейкой лентой. И за стол она садиться отказалась. Выпила рюмочку коньяка стоя, рядом с нами. И, сославшись на головную боль и усталость, ушла в спальню.
Настроение мое улучшилось, когда бутылка коньяка опустела. Гусейнов сходил на кухню и отклеил от дверцы холодильника еще одну. В этот раз коньяк «Закарпатский».
– У тебя еще будет много детей, – говорил он, разливая коньяк. – Не беспокойся! У мужчины всегда больше шансов иметь детей, чем у женщины! Закон природы!
– Это закон Кавказа, – попробовал пошутить я.
Гусейнов мою шутку не принял.
– Ты знаешь, нас у отца было восьмеро, от двух жен. И я желаю тебе столько же уважения иметь от детей, сколько имел от нас наш отец!
Я кивнул. Подумал о своей матери, о том, что только один раз заехал к ней после возвращения из Цюриха, да и то на несколько минут.
– Ты пойми, Сергей, – продолжал Гусейнов. – Фраза «Дети – наше будущее» – это не шутка! В этом и есть смысл жизни. Чтобы можно было все, чего добьешься, передать наследникам!
«Чего я могу добиться?» – мысленно задал я себе вопрос.
Ответа не нашлось, и я потянулся вилкой к тарелке с порезанной сырокопченой колбасой.
Киев. 3 января 2016 года.
В полной темноте с отключенными сигнальными огнями правительственный самолет шел на посадку. Я этого не знал. Я только удивлялся: почему под самолетом не видно огней города? Ответ стал известен минут через пять.
– Мы приземлились в Гастомеле, – сообщил мне заметно побледневший Львович. – Не беспокойтесь. Аэропорт оцеплен СБУ. Ситуация должна быть под контролем.
– Должна или есть? – переспрашиваю я. Меня все еще одолевает холод. За бортом уже не может быть так холодно!
– Я сейчас, я доложу! – Львович пятится в сторону кабины пилотов.
Самолет еще катится по бетонке. Подпрыгивает на стыках плит. Поворачивает сперва направо, потом налево. Но в иллюминаторах темно.
