— Конечно, — ответил Лешка, посмотрел на портативный магнитофон и четко за полчаса изложил, почему и как встретился вчера с Хохряковым. Свою беседу с Аленой он опустил, так же, как и встречу с Кологривовым.
— Все ясно, — сказал Святогоров и подал лейтенанту знак отключить аппарат. — Вы разошлись с Хохряковым без скандала?
— С точки зрения Хохрякова, мы разошлись очень мирно, закадычными друганами.
Святогоров засмеялся.
— Иван Тимофеевич был человек своеобразный. Мир его праху, но у вас, во всяком случае, одним конкурентом меньше.
— Ах, вот в чем дело! — наконец понял Лешка. — Работаете, как всегда, по принципу: «Кому это может быть выгодно?»
— И по этому тоже. А к тому же господин Любомудров хоть и сложно это сформулировал, но дал понять, что вы ушли с его дачи вместе с Хохряковым при весьма натянутых политических отношениях.
— Врет он, сволочь! — выпалил Лешка. — Уж если Хохряков убит или сожжен, то в стороне Любомудрова и следует искать этих злодеев!
— Как вас понять? — с легким интересом спросил Святогоров.
— Да никак, — опомнился Лешка. — Это я от неожиданности и злости ляпнул. Где такой сопле в сахаре, как Любомудров, убить Хохрякова. Чушь я спорол.
— Я придерживаюсь того же мнения.
Они ушли так же вежливо, как и появились, и только через полчаса до Лешки дошло, что прими он вчера шумное приглашение Хохрякова продолжить веселье — лежать бы и ему сейчас обугленным трупом в какой-то бане на берегу речки Каменки. А быть может, и наоборот — все остались бы живы.
Лешка решил, что он правильно сделал, когда в своих показаниях не упирал на то, что Хохряков обещал сокрушить всех воров и бандитов в Каменском районе. Сообщил об этом лишь мельком, выдав слова Хохрякова за пьяный кураж и не концентрируя на этом внимания. Впрочем, об этой пылкой гражданской позиции погибшего Святогоров и без Лешки наверняка знал. Редкий кандидат-1995 в Госдуму не обещает жестоко и решительно расправиться как с уличной, так и с коррумпированной и прочей преступностью на всех уровнях, вплоть до ООН.
Двенадцатый час. Рокотов уже проснулся, и было самое время ему звонить.
Но едва Лешка протянул руку, как аппарат заработал сам, подав звонок. Лешка снял трубку.
— Ковригин.
— Ты меня искал? — жестко ударил в мозг и сердце голос Ланы.
— Да…
— Так я пришла.
— Где ты?
— Я стою в трех шагах от того подвала, где была когда-то твоя видеотека. Теперь здесь витражная мастерская. Так?
— Так, — ответил Лешка. — Я буду через минуту.
Он положил трубку. Бессмысленно было раздумывать над тем, что она никогда не знала, где была видеотека «Веселый экран», пустое занятие было и удивляться, откуда она узнала, что он ее вчера искал. Все и так потихоньку становится на свои места, а через короткое время прояснится окончательно.
Он оделся без особой спешки. Прикинул, что после встречи с Ланой заедет к Рокотову, а потом опять полетит в Каменск отдать партийную ксиву Кологривову, чтобы безумный старик дожил свой век спокойно в железных рядах своей родной партии. Билет положил в бумажник.
Он спустился во двор, завел машину, с минуту подумал, пока грелся мотор, а потом медленно поехал к своему подвалу, где когда-то была видеотека «Веселый экран». Он понимал, что возвращается не только к тем беззаботным годам, а вновь въезжает в свое прошлое, которое опять тянуло к нему свои руки.
Он остановился возле входа в подвал, над которым теперь висела яркая вывеска «Витражи». Теперь здесь такие же молодые ухари, как когда-то он сам, делали разноцветные витринные стекла и, если верить дворовым слухам, зашибали приличные деньги.
Он не сразу увидел Лану, она вдруг появилась из-за корпуса светло-бежевого УАЗа с брезентовым верхом и ровным уверенным шагом двинулась к машине Лешки. В строгом летнем костюме, в туфлях на невысоком каблуке, чуть покачивала бедрами, и весь ее облик был ему совершенно незнаком и не вызывал в Лешкиной душе ничего, кроме настороженности.
Она открыла дверцу, села рядом и сказала, не глядя ему в лицо:
— Поезжай прямо.
— Это приказ? — поразмышляв, улыбнулся Лешка.
— У тебя нет выбора.
Поначалу Лешка не понял, в чем дело, а присмотревшись, обнаружил, что бежевый «УАЗ» потихоньку подает задом и почти уперся в его, Лешкин, радиатор, брезентовый полог с кормы вездехода слегка приоткрылся, и оттуда в лицо Лешке глянуло дуло ротного пулемета. Над пулеметом чернело лицо стрелка в шерстяной маске с прорезанными глазами.
Одновременно сзади коротко подсигналили, и, взглянув в зеркало заднего обзора, он увидел, что и с этой стороны зажат синей «тойотой», в которой сидело двое парней в широкополых шляпах. Лешка понял, что попал в «коробочку» и вырываться из нее не то чтоб не было возможностей, но не было никакого смысла. Намерены они всерьез открыть стрельбу или нет — об этом размышлять не приходилось. Собирались бы прикончить его на месте, так и Лана бы рядом уже не сидела.
Он включил сигнал поворота и неторопливо тронулся с места.
Водитель «УАЗа» также тронулся и повел Лешку вперед, как он понял через минуту, — к Кольцевой дороге.
— Теперь это уже наша последняя встреча наверняка? — спросил Лешка.
— Да, — ответила она, глядя перед собой. — Ты снял меня вчера из аэропорта. Я уже улетала в теплые и сытые страны.
— Понятно.
— Что тебе понятно? — насмешливо спросила она.
— Да так. Улетала в другие страны. Чтобы пасти там такого же теленка, как я. Следить за ним, подводить под топор. Ведь это, как я понимаю, твоя работа.
— Что ты еще понимаешь? — Голос у нее был все такой же насмешливый, с легким оттенком презрения.
— Немного понимаю, если честно сознаться. Скажи, если не секрет, чье ты задание выполняешь?
— Сейчас, — она сделала ударение на слово, — я работаю в приватной, частной организации. Можешь даже считать — политической партии.
— А тогда, в августе девяносто первого?
— Тогда организация была государственной.
— Не говори ерунды, — Лешка засмеялся. — Не верю, что серьезная организация направила тебя соблазнять меня тогда. Кто я был и зачем? Мелкий бизнесмен, промышлял порнушкой. Ну, ехал защищать Белый дом, как дурак, так ведь туда много народу ехало. Почему тебя нацелили именно на меня?
— Ты себя низко ценишь, — сухо ответила она.
— Быть может, — согласился Лешка. — Вернее, я чего-то не знаю.
— Ты все знаешь, — сказала она. — Но не видишь общей картины. А разрываешь ее на куски. Но можешь не нервничать, тебе все объяснят.
— Кто?
— Это выходит за пределы моей компетенции — ответы на такие вопросы.
— А за свою сферу подлости ты отвечать можешь?
— Могу, если ты выберешь приличную, без оскорблений форму вопросов.
Лешка помолчал. Рядом с ним сидел другой человек, совершенно незнакомый. Профессиональный, жесткий, подготовленный к своей работе, какой бы дикой она ни казалась человеку из нормальной обычной жизни.
— Ты знала, что я сел в лагеря?
— Слышала случайно. Но ты меня в тот период не интересовал.
— Было другое задание?
Она улыбнулась едва приметно.
— Временно я была безработной.
— Ага! Когда вашу контору, то есть КГБ и все подобные шайки разогнали? Тогда?
— На дурацкие вопросы я отвечать не намерена.
— А на какие намерена?
— На любые, которые сократят дорогу. И отвлекут тебя от глупых решений. Держись за «УАЗом» и не дергайся.
— Понял. Твои командиры хорошо все рассчитали.
«УАЗ» вывернул на Щелковское шоссе и помчался на выход из города. «Тойота», словно прилипшая, держалась сзади.
— Подожди, Лана… Попробую догадаться… Тебя переключили на меня совсем недавно?
— Неужели ты думаешь, что я нашла тебя, увидев по телевизору?! — Она засмеялась. — Или через этого твоего дурачка агента Скорпиона? Конечно, меня снова вывели на тебя. Как видишь, весьма красиво вывели.
— Так… Значит, меня вернули в твое лоно в момент, когда мне предложили участвовать в выборах?
— Наверное, так. По времени — совпадает. Хотя это не моя сфера.
— И задание было простое, да? Отвезти меня на Волгу, где ты прятала мое оружие, потом подложить его в машину, стукнуть куда надо и посадить меня опять за решетку?
— Почти правильно.
— Почему же не получилось?
— Сорвалось. Ты сам забрать оружие, как помнишь, не захотел. А я не имела права тебе его подсовывать. Иначе ты обо всем догадался бы раньше времени. Да и я могла засветиться.
— Ага! А ты очень ценный агент и тобой дорожат! — язвительно засмеялся Лешка.
— Да, — строго и ясно сказала она. — Я ценный работник и мной дорожат. Но я слегка размякла в том домишке на Волге. Пожалела тебя, что ли? Мне не хотелось давить на тебя, чтоб ты забрал с собой автомат с пистолетом. Небольшой прокол в работе. Второй. Ты для меня невезучий объект.
