- Он берет их за прикрытие уголовных дел.
- Естественно, он же прокурор. За что же ему еще могут платить? Невродов рассмеялся, но смех его не получился беззаботным. Настороженно рассмеялся прокурор, ожидая дальнейших пояснений.
- Я хочу, - Пафнутьев помолчал, подбирая слова наиболее уместные, наиболее точные. - Я хочу взять его на этом деле.
- И посадить?
- Да.
- Шутишь?
- Нет.
Невродов тяжело поднялся, прошелся по кабинету, поскрипывая вощенными паркетинками. Пафнутьев поразился его маленькой ноге - остроносые черные туфельки Невродова были, казалось, не больше сорокового размера. Он остановился у окна, некоторое время смотрел па улицу, потом постоял у шкафа, набитого кодексами, комментариями, справочниками, вернулся, но не сел, а, уперевшись в стол двумя руками, навис всем большим жарким телом над Пафнутьевым так, что тот даже пригнул голову.
- Кто об этом знает? - голос Невродова сделался заметно тише, что было уже добрым знаком.
- Уже двое.
- Так, - Невродов обошел вокруг стола и сел в кресло. - Тебе известно его прикрытие?
- Да.
- И ты надеешься этот козырь перебить?
- Да.
- Но это невозможно, Павел Николаевич.
- Очень даже возможно.
- Каким образом?
- Будет лучше, если я не отвечу на этот вопрос.
- Почему?
- Не хочу связывать вас знанием. И мне спокойнее. Просто я все беру на себя. В случае неудачи - гореть мне одному. Синим пламенем.
- Но санкцию-то я должен дать?
- Конечно.
- Но это же переворот, Павел Николаевич? Вы это хотя бы сознаете?
- Я прошу вас помочь в пределах закона.
- Но мы оба знаем, что такое закон в наше время, верно?
- Знаем.
- Зачем ты идешь на это? Ведь тебе светит кабинет городского прокурора?
- Высоты боюсь.
- Эго не ответ.
- Это самый честный ответ, который я могу дать. Ведь мы оба знаем, что такое закон в наше время и каковы будут мои обязанности в кабинете городского прокурора.
- Принимается... Но надо хорошо подумать, - Невродов сложил руки на столе и исподлобья посмотрел на Пафнутьева. - Ведь все только этим закончиться не может, это будет только началом...
- Скорее всего.
- Ты поставил меня в сложное положение, Павел Николаевич. Независимо от того, как я отнесусь к твоему предложению, к твоей затее. Ты это понимаешь?
- Да.
- Надо подумать, - проговорил Невродов после долгого молчания.
- Когда позвонить?
- Не надо мне звонить. Я сам тебя найду. Не торопи.
- Хорошо, - Пафнутьев поднялся.
- Ты откуда мне звонил?
- Из автомата.
- Молодец.
- А здесь все в порядке? - Пафнутьев кивнул на ряд телефонов, выстроившихся на столе Невродова.
- Надеюсь - Надо бы уточнить, Валерий Александрович.
- Уже. Тут порядок. Подчистил немного.
- А было что подчищать?
- Было, - Невродов опустил глаза.
- До скорой встречи, Валерий Александрович. Буду ждать вашего звонка.
- Жди, - кивнул Невродов и протянул руку, настороженно глядя Пафнутьеву в глаза. - Не дрогнешь?
- Нет.
- Я позвоню, - повторил областной прокурор.
Только выйдя на улицу, Пафнутьев перевел дух - он не привык говорить в таком темпе. Когда на его пути оказался гастроном, он зашел внутрь и у стоики купил стакан томатного сока - больше ничего на разлив не продавали. Сок оказался настолько отвратительным, что он почти полный стакан оставил на прилавке. Выходя в дверь, оглянулся - молоденькая девушка спокойно выливала его недопитый сок обратно в стеклянную колбу.
***
Сверившись с адресом в блокноте, Пафнутьев прошел во двор дома, осмотрелся. Двор был чист, ухожен, что уже вызывало удивление - очень мало осталось в стране ухоженных мест. Вдоль проезжей части стояли несколько машин, явно иностранного производства. Под толстыми кленами пестрели скамейки, к ним тянулись дорожки, подметенные дорожки. Дом был старый, сталинской еще постройки - толстые стены, кое-какие выступы над окнами, над дверями. Сегодня, во времена сверхэкономии и какой-то безумной гонки за заморскими стеклобетонными образцами, эти невинные карнизики казались архитектурными роскошествами. Когда-то в таких вот домах еще делали прихожие, оставляли кладовочки, да и кухни в них почему-то оказывались гораздо больше стандартных пяти метров.
Пафнутьев поднялся по непривычно широкой лестнице на третий этаж, потоптался на просторной площадке с окном во двор, подойдя к тяжелой дубовой двери, позвонил. В глубине квартиры прозвучал слабый, приглушенный звонок. Щелкнули замки и на пороге возникла молодая женщина со встревоженным взглядом. Она, казалось, ждала кого-то, кто вмешался бы в ее жизнь решительно и счастливо.
- Здравствуйте, - сказал Пафнутьев и громче, и радостнее, чем требовалось.
- Здравствуйте.
- Здесь живут Званцевы?
- Живут, - женщина чуть заметно улыбнулась, откликнувшись на его тон.
- Значит, я не заблудился.
- Если не заблудились, входите, - она отступила в сторону - большая прихожая позволяла отступить в сторону, пропустить гостя в дом и лишь потом закрыть за ним дверь. В современных домах ей вначале пришлось бы пройти в глубину квартиры, в комнату, а уж потом вернуться к двери.
- Спасибо, - Пафнутьев шагнул вперед, сделал еще несколько шагов, осмотрелся. В большой комнате стояла детская кроватка, возле нее трехколесный велосипед. Все ясно, подумал он. В доме двое детей. Одному пять лет, второму - год. Или что-то около этого. Квартира просторная, даже пустоватая. Похоже, что время от времени вещи отсюда попросту выносят. А были здесь неплохие вещи, то что ныне принято называть антиквариатом, хотя сделаны они уже после войны, в пятидесятые годы. Но даже тогда вещи делали лучше. Куда уходят мастера?
- Наверно, я должна предложить вам раздеться? - спросила женщина, прерывая затянувшееся молчание. - Но я не знаю, кстати ли...
- Кстати, - кивнул Пафнутьев и стащил с себя намокший плащ. - Дети? он кивнул в строну большой комнаты.
- Да . Двое.
- Я так и подумал сразу, что двое.
- Почему?
- Кроватка и велосипед, - улыбнулся Пафнутьев.
- Действительно, - женщина посмотрела в комнату и словно сама впервые увидела такое сочетание.
- Вы наблюдательный.
- Работа такая... - Пафнутьев на свету смог внимательно рассмотреть женщину. Светлые волосы, короткая стрижка, платье в цветочек, передник, шлепанцы...
Почувствовав его взгляд, она передернула плечами, встряхнула головой, провела ладонью по лицу, как бы снимая с себя домашнюю озабоченность.
- Извините, я никого не ждала... Выгляжу, наверно, неважно...
- Как и все мы, - Пафнутьев не стал с ней спорить, он просто нашел объяснение ее словам.
- Проходите в комнату... Дети у бабушки, можно спокойно поговорить... Мне не часто удастся посидеть без дела.
Пафнутьев прошел в комнату, сел за круглый стол, положил руки на клеенку, еще раз осмотрелся. Общее впечатление сложилось сразу - в доме нужда На диване лежали недоштопанные шерстяные носки с торчащими из них спицами, велосипед был явно старый, видно, на нем вырастал не первый малыш, стол был покрыт клеенкой - какие скатерти, какие могут быть скатерти... Пафнутьев подождал, пока женщина принесет из кухни табуретку и тоже присядет к столу. Он взглянул в ее глаза и увидел затянувшуюся усталость. Да, это была усталость не дня или недели, это была давняя, постоянная усталость, когда месяцами просыпаешься, не отдохнув, не прийдя в себя.
- Неважно выгляжу? - снова спросила женщина. Для нее это, видимо, было важно.
- Такое ощущение, что у вас бывали времена и получше... Усталость видна, - честно ответил Пафнутьев.
- Да, - согласилась женщина. - Познакомимся? Я - Женя.
- Очень приятно. А я - Пафнутьев. Павел Николаевич.
- С чем вы пришли, Павел Николаевич?
- Не знаю, будем разбираться... А пришел я из прокуратуры.
- Боже! - воскликнула Женя, прижав ладонь ко рту, словно опасаясь произнести что-то лишнее, вредное. - Сережа?
- Может быть... Не знаю. Сейчас будем выяснять, - Пафнутьев снова окинул взглядом комнату. И опять увидел бедность. Плохо жили в этом доме. Пустоватые углы, ведро с картошкой в углу, дети у бабушки, расшатанный стул под ним, хозяйка со встревоженными глазами, сидящая на кухонной табуретке... Запах вываренного белья и дешевой пищи.
- Ну, говорите же что-нибудь! Что же вы молчите? - взмолилась хозяйка.
- Званцев Сергей Дмитриевич... Вам знакомо это имя?
- Господи! Это мой муж.
- Хорошо. Идем дальше. Где он?
- Не знаю... Пропал. Полгода, как пропал. Не знаю, что и думать. Просто не знаю... Сейчас так часто пропадают люди, что я уже отчаялась. Десятки тысяч людей пропадают по стране в год, представляете?
- Знаю, - кивнул Пафнутьев.
- Их убивают?
- Чаще всего... Да. А ваш Сергей не мог просто сбежать? Взять и сбежать?
- Нет, это не тот человек. Да и все документы остались. Трудовая книжка в редакции, вещи дома? Ведь не мог он сбежать, не захватив с собой хотя бы пару носков! Вы что-нибудь знаете о нем? - на Пафнутьева смотрели жаждущие чуда глаза и столько было в них невероятной надежды, что он растерялся, - Нет, так не пойдет, - сказал он. - Вы меня сбиваете с толку. Давайте договоримся... Я задаю вопросы, а вы отвечаете. И ни слова лишнего.
