– Понятия не имею. Об этом мы с генералом не говорили. Ты, кстати, вчера звонила ей?
– Да, я оставила сообщение на автоответчике.
– Странно, что она не перезвонила. И странно, что сейчас ее нет дома.
– Ну мало ли, какие у нее дела, – пожала плечами Маргоша, – тоже ведь своя личная жизнь.
– Этого-то я и боюсь, – тихо и задумчиво произнес Константин Иванович, – боюсь, кто-нибудь настроит ее заранее… – А ты думаешь, она так легко поддается внушению? Вообще, объясни мне толком, чего ты боишься?
– Если бы я мог самому себе это толком объяснить… Просто какое-то тревожное чувство. Ведь нет завещания, и речь идет о таких деньгах… Всякие могут быть неожиданности.
– Но ведь в любом случае, к твоей части прибавляется две трети. Это шестьдесят процентов. Считай, казино твое. Ты все равно ее вытеснишь, если она начнет дурить. Да и не начнет она. Ты ее знаешь, сам говорил, у нее хватит ума понять, что с нами лучше не ссориться, если она хочет сохранить свой театр. При шестидесяти процентах театр тоже в твоих руках. – Маргоша погладила его по щеке. – Не надо волноваться заранее. Мы ведь пока еще с ней не говорили.
– А Лунек? – еле слышно произнес Константин Иванович.
– Ну что Лунек? Ему-то какая разница? Он все равно остается при своем проценте. Дай-ка я еще раз наберу номер. Вдруг она уже пришла?
Маргоша взяла с журнального столика телефон. И сразу, после нескольких гудков, услышала Катин голос.
– Ну слава Богу, – пропела она в трубку, – мы к тебе выезжаем через десять минут. Что-нибудь купить по дороге? А если подумать? Ну, как скажешь… Нажав кнопку отбоя, она помчалась в ванную, включила фен, стала сушить влажные волосы, весело насвистывая какой-то знакомый мотивчик. Константин Иванович удивился, как быстро забылись безутешные слезы. Это опять была та Маргоша, к которой он привык и которую так любил, – легкая, энергичная, жизнерадостная.
Артем Сиволап нервничал и злился. Он потратил слишком много времени и сил на это заманчивое, запутанное дело, чтобы просто так бросить, отступить. Сразу после разговора с Корнеевым он принялся обзванивать всех своих знакомых из программ криминальных новостей, из милиции и прокуратуры. Но вовсе не для того, чтобы направить ментов в больницу к бабушке Ольги Гуськовой. Он сам пытался найти лазейку, зацепить хоть кого-то из оперативно-следственной группы, работающей по этому делу. Однако довольно скоро убедился – бесполезно. Ему, как и Игорю Корнееву, объяснили, что расследование курирует сам генерал Уфимцев, он – мужик крутой, и никому неохота иметь неприятности. И лучше ему, знаменитому скандалисту, вообще держаться от этого дела по-дальше.
На следующее утро он помчался в Институт Ганнушкина, попытался прорваться к больной Гуськовой Иветте Тихоновне, но его категорически развернули. Не помогло ни вранье, ни деньги. Он стал уговаривать себя, что все бесполезно и в его практике это не первый и не последний эксклюзив, который срывается с крючка. Много других разных дел, съемки, монтажи, рубрика «Шу-шу» не готова к очередному номеру. Нельзя же все бросить.
И в общем, уговорил. Целый день носился по разным другим делам, однако ночью не мог уснуть до тех пор, пока не сказал себе честно, что завтра утром опять отправится на Мещанскую улицу, разыщет во что бы то ни стало бомжа Бориску, даст ему, сколько тот попросит, поведет в ресторан, закажет лобстера, рассыплется в извинениях, но добьется, чтобы бомж рассказал подробно все, что видел из окошка своего вонючего теремка.
Было два часа ночи, когда он набрал номер оператора Смальцева. Тот не стал ворчать из-за позднего звонка, был готов снимать завтра кого угодно и где угодно, только заплати.
Артем Сиволап нервничал и злился. Он потратил слишком много времени и сил на это заманчивое, запутанное дело, чтобы просто так бросить, отступить. Сразу после разговора с Корнеевым он принялся обзванивать всех своих знакомых из программ криминальных новостей, из милиции и прокуратуры. Но вовсе не для того, чтобы направить ментов в больницу – Ты пока в машине посиди, – сказал он Смальцеву, когда на следующее утро они приехали в злосчастный двор, – ты посиди, а я пошныряю. Но только смотри, чтобы все было готово, чтобы пленка не кончилась и аккумулятор не сел в самый ответственный момент.
– Будет сделано, – вяло отозвался Смальцев. Артем обошел двор, заглянул в теремок, сбегал к ларьку, к пункту приема стеклотары. Несколько сонных утренних алкашей, попавшихся на пути, ничего внятного ответить не могли. Он уже почти потерял надежду, когда заметил у помойного бака маленькую скрюченную старушку.
– Здравствуйте, – вежливо обратился он к ней, – вы Бориску не видели?
– А тебе зачем? – подозрительно прищурилась старушка.
– По делу, – он протянул ей пятитысячную купюру. Старушка ловко сцапала деньги и даже облизнулась.
– Помер Бориска-то.
– Как?! Когда?
– Да вчерась. – Она поджала губы и траурно вздохнула. – Взял и помер в одночасье, а чего, как, не знаю. Сивку-то в милицию забрали, орала сильно.
Старушка развернулась всем корпусом к своей помойке и продолжила деловито копаться, потеряв к Сиволапу всякий интерес. Понятно ведь, больше не даст.
Артем побрел к детской площадке, сел на лавочку, закурил. Странно это, очень странно. Может, зайти в районное отделении милиции, попытаться выяснить, от чего умер бомж? Нет, это уже полный идиотизм.
И вообще, хватит. Пора наконец успокоиться. Не выйдет никакого эксклюзива, не даются в руки заманчивые подробности этого убийства, зря только Смальцева выдернул, теперь плати ему за целый рабочий день. Он ведь потребует. Была съемка, не было – ему что? Заказал камеру – плати.
Сиволап так глубоко погрузился в свои печальные мысли, что не услышал приближающихся шагов и сильно вздрогнул, когда женский голос произнес у него над головой:
– Здравствуйте, Артем.
Он поднял глаза. Над ним стояла балерина Орлова собственной персоной.
– Екатерина Филипповна, несколько слов, буквально несколько слов! – Он встрепенулся, вскочил со скамейки, чтобы бежать к машине, за Смальцевым.
– Подождите, – она остановила его жестом, – вы один или с оператором?
– С оператором. Я сейчас… – Да не бегите вы, – она едва заметно поморщилась, – не суетитесь. С каким именно оператором?
– Со Смальцевым. А что?
– А в воскресенье вы с кем были?
– С Корнеевым.
– Вы хотите взять у меня интервью?
– Да, разумеется.
– Тогда вызывайте того оператора, с которым были здесь в воскресенье.
– Но почему?
– Меня не устраивает, как работает Смальцев. Я видела несколько репортажей. Он не умеет снимать. Если вы хотите, чтобы я ответила на ваши вопросы перед камерой, вызывайте Корнеева.
– Но я не знаю… это так неожиданно. Смальцев уже здесь, ждет в машине, камера готова, а Корнеев может быть занят, – стал лепетать Артем, уже заранее понимая, что теперь уж достанет Игоря хоть из-под земли.
– Не волнуйтесь, – успокоила его Орлова, – я не передумаю ни через час, ни к вечеру. Если Корнеев занят, вы можете подъехать позже. Мой телефон у вас есть, я буду дома.
Она развернулась и пошла к подъезду. Несколько секунд Артем тупо глядел ей вслед, потом вытащил из кармана куртки сотовый телефон и стал названивать Корнееву – сначала домой, потом на пейджер.
Родственники не заставили себя долго ждать. Оба, и Константин Иванович, и Маргоша, лучезарно улыбались и торжественно вручили Кате букет белых гвоздик, коробку дорогого французского печенья и бутылку сухого мартини.
– Ты знаешь, нашли убийцу, – сказала Маргоша, чмокнув Катю в щеку.
– Да, – кивнула Катя, – уже знаю.
– А когда же ты успела?.. – удивилась Маргоша. – Нам об этом сообщили только сегодня.
– Я знала уже в понедельник.
– В понедельник? – вмешался Константин Иванович. – На похоронах? Почему же ты ничего нам не сказала?
– Меня просили не говорить. – Катя отправилась в кухню. – Вам чай или кофе? – спросила она, наливая воду в чайник.
– Кофе, – ответила за двоих Маргоша. – Слушай, а кто же тебя просил не говорить?
– Не важно. – Катя достала электрическую кофемолку, насыпала зерна.
– Ты сейчас будешь здесь гудеть. Я этот звук терпеть не могу, – рассеянно произнес Константин Иванович и ушел в гостиную.
Маргоша придвинулась к Кате совсем близко, чтобы не перекрикивать гул кофемолки.
– Видишь, значит, теперь и со звонками все ясно, и с теми щепками в подушке. С самого начала можно было догадаться, что Ольга слегка того, – Маргоша выразительно закатила глаза и покрутила пальцем у виска, – а теперь я себя так ужасно чувствую… ты ведь знаешь, мы с ней в одном классе учились. Но я, честное слово, не могла себе представить… – Маргоша, перестань. При чем здесь ты? Да, я все забываю тебя спросить, ты была знакома со Светой Петровой?
