Лея спиной чувствовала взгляды подруг — любая из них с восторгом займет ее место. У них на лбу написан вопрос: «Чем она лучше нас?» Надо соглашаться…
— Не вижу ничего предосудительного в том, что вы познакомитесь с господином Вишняковым, — бубнил менеджер. — Он весьма импозантный, щедрый мужчина. Ничего лишнего себе не позволит, я гарантирую.
Вишняков встал, увидев входящую в зал Лею, поспешил навстречу.
— Я очарован вашим талантом, — неожиданно смутился он. — Околдован вашим дивным голосом…
«Что он несет? — губы менеджера самопроизвольно разъезжались в саркастической ухмылке. — Какой голос? Сейчас техника из вороны соловья сделает!»
Он вспомнил, что вторая часть программы будет в живом звуке. Вероятно, Вишняков раньше имел возможность слышать Лею…
Катя ходила кругами, заглядывая в спальню. Астра слишком долго сидит у зеркала. Видно, любит своего жениха, раз так тщательно прихорашивается. Раньше она и десяти минут на макияж не тратила. Расчешет волосы, мазнет по губам помадой — и готово.
— Почему ты ничего себе не покупаешь? — изумлялась гостья из Богучан.
Астра добродушно улыбалась.
— У меня все есть, — объясняла она. — Одежда не должна бросаться в глаза.
— Это еще почему? Наоборот…
— Профессия обязывает.
— Так ты ж не работаешь.
— Временно. Вообще-то я занимаюсь… кое-чем…
Глаза Кати, и без того круглые, превратились в два блюдца. Она взмахнула руками, словно собиралась взлететь.
— Чем же таким ты можешь заниматься? — недоверчиво прищурилась она. Неизвестно, что пришло ей в голову, но Катя себе не поверила. — Да ладно, разводишь меня. Думаешь, раз я в медвежьем углу родилась, то совсем дура? У меня, между прочим, природная смекалка!
Она не хотела показаться простофилей, поэтому молча засопела и отправилась на кухню, жарить блинчики. Они у нее получались тонкие, ровные и просто таяли во рту.
— Иди обедать, — спустя сорок минут позвала она. — Пока блины горячие. Нельзя же на голодный желудок по музеям ходить. Слуша-ай, сколько можно ждать?
Не получив ответа, Катя заглянула в спальню.
— Чего ты там высматриваешь, в зеркале?
— Гадаю, придет или не придет. Это не простое зеркало, оно из венецианского стекла. Видишь, амальгама золотистая?
— Покажи! Ух, ты! Какая рама! Неужели позолоченная? Где ты его взяла?
— Вынесла из горящего дома.
Астра сказала чистую правду. Это зеркало с выбитым на обратной стороне именем ALRUNA принадлежало баронессе Гримм [1], у которой она работала компаньонкой. Во время пожара ей чудом удалось спастись. Когда дом загорелся, баронесса была мертва… и Астра взяла из ее вещей только «венецианское» зеркало.
— Врешь, — опять не поверила Катя. — Все ты придумываешь. Артистка! Не зря ты в театральном училась.
В доме баронессы был тайник — как раз в той самой комнате, где поселилась Астра. Она обнаружила в тайнике сухой корешок, завернутый в алую тряпицу, и флэшку. Корешок имел вид человеческой фигуры. Астра решила, что нашла мандрагорового человечка Альрауна — магического помощника, который оберегает своего хозяина и повсюду следует за ним.
Альрауна она Кате показывать не рискнула. Сестра и так считает ее немного чокнутой. В чем-то она, наверное, права.
— Ой! Блины небось остыли совсем! — спохватилась Катя.
Она смирилась с посещением Третьяковки. Если туда с ними пойдет Матвей, жених Астры, она готова вытерпеть скучное блуждание по залам с картинами. А вечером он пригласил их в ресторан…
* * *
Кира сидела в салоне красоты, ждала, пока истечет время, положенное для окраски волос — она в очередной раз осветлила свою шевелюру. За окном шел снег, небо, улица и дома были белыми.
В углу салона уже стояла искусственная елка в бегающих огоньках. Здесь начали готовиться к Новому году: развесили блестящую мишуру, расставили стеклянные кубы, наполненные золотыми шарами, — в духе современного дизайна.
— Пора смывать, — сказала девушка-парикмахер.
И Кира опустила голову на черную мойку, удобно устроившись в специальном кресле. Зашумела вода, запах краски смешивался с запахом шампуня. Кира закрыла глаза.
— Теперь нанесем бальзам…
Руки мастера порхали вокруг ее головы — вытирали, расчесывали, сушили, укладывали. Шумел фен, из динамиков доносились простенькие мелодии песен о любви. А есть ли эта любовь? Или люди создали ее, выдумали чудесную игрушку — от безысходности, от тоски? Чтобы было о чем мечтать, слагать стихи, петь… Чтобы впереди, в туманном будущем проступал мираж счастья.
Когда Кира посмотрела в зеркало, она осталась довольна. Светлые шелковистые волосы обрамляли лицо с нежными скулами, с удлиненными глазами, с изломанной линией бровей. Такую форму природно-густым бровям Киры придал визажист, он же научил правильно пользоваться декоративной косметикой: выделять достоинства черт и сглаживать недостатки.
— Только легкая неправильность делает лицо живым и прелестным. Нет безукоризненных линий, есть их гармоничное сочетание.
Кира Сарычева с детства ненавидела свое имя и свою внешность, а более того — свою жизнь. Жалкое прозябание в богом забытом поселке с названием Сухая Балка не сулило ей ничего, кроме постылой работы, несчастливого замужества и горьких слез. Полная безнадёга. Пожалуй, она тоже сопьется, как ее мать, в молодости — первая певунья, плясунья и красавица. К матери сватались лучшие парни, а вышла она за матроса с буксира «Вольный», бесшабашного забияку с кудрявым чубом и маслеными глазами. Он играл на гармошке, всегда был навеселе, скалил белые зубы и целовался, как черт. Бабы сохли по нему, а он выбрал Маньку — за ее звонкий голос, за тонкий стан и пышную грудь, за точеные ножки, за ямочки на румяных щеках.
Кира невзлюбила своего отца — его волосатые руки с толстыми пальцами, вытатуированными якорями и въевшейся в поры грязью; его потные тельняшки, гнилое дыхание и пьяную забористую ругань. Он бил жену, к дочери обращался не иначе, как шалава, а все деньги тратил на водку. С утра лица отца и матери, опухшие, синие, напоминали Кире каких-то упырей из фильмов-сказок.
Вместо завтрака ее посылали собирать бутылки или покупать пиво «на опохмелку». Когда подросла и пошла подрабатывать посудомойкой в буфет, начали тянуть из нее деньги.
— Сколько вы будете мою кровь пить? — однажды возмутилась она.
На что отец обложил ее матом и пригрозил «выдрать как сидорову козу». Кира не испугалась, ей стало противно до тошноты.
Единственным способом уйти из родительского дома в Сухой Балке было замужество. Однако пример матери отбил у Киры охоту идти этим тернистым путем. Уж лучше одной вековать.
Судя по старым фотографиям, лицом и фигурой она уродилась в мамашу, ростом — в отца. Ее нелюбовь к ним Кира перенесла на нелюбовь к себе. Ей и в голову не приходило, что она далеко не дурнушка. Но желание вырваться из тягостного существования, похожего на стоячее болото, заставляло ее предпринимать попытки вынырнуть и глотнуть свежего воздуха. Несколько раз Кира ездила в Кострому, искала, кто бы взял ее на работу без образования. Как водится, предлагали распространять пищевые добавки и прочие товары, клеить объявления или разносить рекламу. Деньги мизерные, перспективы никакой. Просилась куда-нибудь секретаршей — безрезультатно. О дальнейшей учебе она и не думала — в школе едва тянула. Тройки ставили за участие в художественной самодеятельности. Их вокальный ансамбль «Орешек» даже брал на фестивалях и конкурсах призы. Карьера певицы представлялась Кире заоблачной вершиной, о которой она и не помышляла. Слух у нее был хороший, голосок так себе, а в музыкальной грамоте она ничего не смыслила. На выпускном вечере «Орешек» исполнил свою последнюю песню… о чем Кира не жалела. Страсти к вокалу она в себе не обнаружила — так, нравилось покрасоваться на сцене, повыпендриваться перед непритязательной публикой.
Она регулярно покупала газеты и обводила фломастером объявления из раздела «Требуются на работу…», которые обещали легальное трудоустройство в Костроме. Отказы уже перестали ее разочаровывать.
Однажды Кира случайно прочитала объявление о кастинге для съемок рекламного ролика. Сердце екнуло — а что, если это шанс «себя показать и на других посмотреть»? Хоть увидит, какой надо быть, чтобы ее взяли сниматься.
В коридоре перед заветной дверью с табличкой: «Тихо! Идут пробы» — толпилась добрая сотня девушек. Кира ловила их пренебрежительные взгляды, чувствовала себя неуютно. Чего она сюда приперлась? Какой кастинг? С ее внешним видом только веником и шваброй орудовать.
