– Чем твой дед, говоришь, занимается? Массажем? – Татьяна неопределенно кивнула (если б же я знала!), изо всех сил стараясь не отстать от Андрея, уверенно вышагивающего по кривоватой улочке. – Значит, будем массажиста искать. Скажем, остеохондроз у нас. Я скажу. Ты – молчи лучше… Что-то народа на улицах маловато – дождя испугались? Так это даже не дождь – морось какая-то. Эй, не отставай! Ну что еще случилось? Идем же! Таня?
– Это мой дом, – девушка остановилась перед бледно-голубой калиткой. – Я здесь жила, – ее голос вдруг стал тонким-тонким, словно у котенка новорожденного. – Я помню.
И толкнула калитку. Прежде чем Андрей успел остановить.
Залаял пес. Вылетел навстречу черно-лохматым комком, зарычал, но тут же замер удивленно. Принюхался. И, взвизгнув, повалился на землю, прямо в лужу грязевую.
– Полкаша! Кого во двор пускаешь? – полноватая женщина выглянула из сарая. – Ребята, вам чего?
Татьяна стояла посреди двора не шевелясь. Андрей неловко топтался у калитки.
Женщина присмотрелась. Подошла вплотную к Сериковой.
– Ты, что ли?
– Я! – кивнула, соглашаясь. Вот вам и вся конспирация. Вот вам и двое парней с остеохондрозом. – Здравствуйте, тетя Галя.
– Ты зачем приехала?
– Ну…
– Порешить нас решила?
– Что вы такое…
– Приходили тут, искали тебя. Езжай, откуда приехала, богом прошу! Я-то старая, Максимку хоть пожалей!
– Не старая вы! Теть Галь, объясните хоть…
– Ничего объяснять не хочу! Уходи по-хорошему!
– Даже в дом не пустите? – голос превратился в лед. Впрочем, хоть бы и в снежную лавину – молча отвернулась Галина от племянницы. Кудахнула за спиной возмущенная курица. Приподнялся на лапах Полкан, смотрит удивленно. И как-то совсем не к месту запахло паточными яблоками.
– Знаете что?! – Таня оббежала тетушку, став лицом к лицу. – Это и мой дом тоже!
Тут моя мать жила! И я имею право…
– Право ты имеешь? – сузились глаза, лицо перекосилось от нахлынувшей злобы. – На койку с парашей ты право имеешь, вот на что! Камера два на два да небо в клетку! Убирайся по добру, иначе…
Отшатнулась Татьяна. Едва не упав, отшатнулась. А может, и упала бы, если б не сильные руки, ухватившие за плечи. Андрей – вы, как всегда, вовремя! – не глядя на сварливую тетушку, повел спутницу к выходу. За их спиной крякнул задвигающийся засов.
– Идем отсюда!
Таня, зажмурившись, прислонилась к забору.
– Это мой дом.
– Да, я заметил. Идем! Нам еще деда искать…
– Мирт. Его зовут Мирт, – пробормотала, не открывая глаз. – И я знаю, где его найти, – а затем повернулась к Андрею. – Пошли?
И оттолкнулась от забора, прощаясь…
"Ой, ты вот – не родная – приходишь, а Ритка хоть бы показалась…" Почему так? Почему с чужими бывает проще, чем с близкими? Почему подруга порой оказывается роднее сестры? Почему чужая тетя может подарить квартиру, а родная…
Нет, лучше не думать об тетях. Ни об одной из них. Не вспоминать. Не… Три-ха-ха, наивная! Так прямо и не вспомнишь! Память-память, ну что ж ты со мной делаешь?
Мириам
Июль, 2005 года Ее поздравляли. Ей аплодировали. Ее забрасывали цветами и подарками. А она стояла на сцене, улыбалась и изо всех сил боролась с приступами тошноты. "Интересно, сколько стоит домашний кинотеатр? – Мириам – победительница "Яркой звезды" – покосилась на свой главный приз. – И как быстро можно его продать? Недели за две успею?" Не успела.
Не дали – пригласили на летние гастроли. В Крым.
– Надо начинать выступать! Прямо сейчас. Пока тебя помнят. Через пять дней выезжаем в Феодосию. Затем – Судак, Симферополь и так далее по списку, – Пал Саныч довольно потирал руки. – Большой тур у нас. На одной сцене со звездами будешь петь!
– Мне бы дело одно закончить… – пробормотала девушка.
– Вернешься – закончишь! Будешь тормозить – проморгаешь шанс стать знаменитой.
Публика – дама капризная. Сегодня ты на волне, завтра – тебя все забыли. Так что, девочка, если уж ты на волну попала, держи ее! Держи, пока можешь, насколько сил хватит! А дела – закончишь! Вернешься через пару месяцев – закончишь.
"Через пару месяцев не одна я вернусь… Через один даже", – мрачно подумала Татьяна.
Тренькнул телефон – см-ка пришла. От тети Тони. Пятая уже. Поздравляла Нюшечку ненаглядную. Писала, что от телевизора не отходила, пропустить результаты боялась. Аж сердце заколотилось хвостом непокорным. Ой!
– Итак, у тебя пять дней на сборы! – радостно резюмировал Пал Саныч.
– А можно я вещи свои у вас оставлю? – вздохнула Танюша.
По дороге домой ее осенило. Вздохнув с облегчением, написала длинную смс Антонине Сергеевне: "Благодарю за все, уезжаю на гастроли, когда вернусь – не знаю, не скучайте, оставляю вам на хранение свой музыкальный центр и кинотеатр домашний. Приеду – фильм посмотрим!".
Не приеду.
Не вернусь.
Не хватит сил душевных. И совести. Почему-то Таня не сомневалась, что пропажа долларов обнаружится задолго до ее возвращения. Но, во всяком случае, теперь это уже будет выглядеть не как воровство, а как… небольшой обмен. Пусть не совсем равноценный – техника, несомненно, стоит дешевле десяти тысяч, но все же. И для милиции, если что, отговорка будет – я не крала, я брала в долг. Под залог. А то, что кредитора о займе в известность не поставила… Ой, это уже не в ту степь мысль полезла. Обойдется, как-нибудь! Не для того ж ей Фортуна столько раз помогала, чтобы в конце концов взять и обломать крылья, верно?
Впрочем, до крыльев тогда еще было далеко.
Через месяц гастролей полусонная Мириам нацарапала в дневнике:
"25 августа 2005 года, 00.35 Чувствую себя героем песни Аллы Борисовны – той, которая еще была певицей:
Им рукоплещет восхищенный зал,
И на арену к ним летят цветы.
Для них играет туш, горят глаза,
А мною заполняют перерыв…" Репетиция, отель, комната на четверых с такими же полузвездами, непонятно откуда на свет софитный явившиеся, сцена, огромный зал… "А пока наша группа переводит дух и готовится к следующей песне, для вас споет очаровательная победительница проекта "Яркая звезда"! Встречайте…", – и зал оживленно щетинится – можно пойти перекурить! Поезд, плацкартный вагон (а где, по-вашему, полузвезды ездят?), следующий город, отель… Море маячит на горизонте. Эх, искупаться бы!
Плюхнуться в соленые теплые волны (что? вода нынче холодная? пусть будет, согласна!) и уплыть! Репетиция, сцена, огромный зал…
Когда еще через две недели ее мобильник взорвался от звонка и некто, представившийся Константином Андросовым, начальником государственной нотариальной конторы, и настоятельно попросил ее срочно приехать в Киев, она обрадовалась.
Искренне.
Испуг пришел потом.
Татьяна Земля, видимо, умирала от жажды. Иначе, с чего бы это небу лить на нее столько воды? Да еще и в такой неподходящий момент. Не успели от дома (родного!) отойти, как – нате вам, гости дорогие! Запылились, небось с дороги? Вот и помоетесь…
Это уже не морось, как Андрей изволил выразиться, – ливень беспросветный.
Татьяна поморщилась. Хорошо хоть бейсболка Андреева есть. Хотя, с другой стороны дождь им сейчас только на руку, – меньше любопытных будет под ногами крутиться да за спиной шептаться. Тем более что провожатые им больше не нужны, – адрес Мирта она вспомнила.
Вот за тем поворотом сразу… Ан нет, не сразу, еще одну улочку пройти и повернуть. Какая-какая там улица? Ух, дождь мерзопакостный – стеной стоит вода, дальше двух шагов не разглядеть ничего. Жалко, что домино с собой нет… Причем тут домино? Не знаю, неважно, идем дальше! Девушка запыхалась, но шагу не сбавляла. Андрей, громко чвакая ботинками, шел рядом.
Впрочем, пришли уже. Почти. Вот этот поворот. Теперь уже точно – этот! – ка-а-а! -нька! Да Танька же!!! – в шуме воды она не сразу расслышала, как кто-то кричит ее имя. Обернулась. И едва устояла на ногах, – Максим, младший двоюродный братишка, повис на шее. Повис и затараторил быстро-быстро. – Я знал, что ты к Мирту пойдешь. И огородами помчался. Ты прости, я при матери не решился выходить.
А потом сказал, что куртку забыл на огороде, а сам – к тебе!
– Максимка!
– Тут сарай есть заброшенный. Идемте!
Сарай оказался заброшенным настолько, что от дождя-то особо и не спасал. Но все же лучше, чем ничего.
– Максимка! – девушка поежилась, чувствуя, что замерзает. – Как вы? Почему она так… со мной?
Парнишка опустил голову.
– Ты тогда уехала… А к нам приходили двое. Через полгода, где-то. Искали тебя.
Угрожали матери. Говорили про тебя гадости. Я не верю, Тань! Ты никогда бы не сделала ничего плохого, – у Татьяны помчались ледяные мурашки по телу. – Но они…
Они злые такие были… А потом Мирт пришел. К себе их увел. Долго они от него не выходили. А вышли – мрачные и какие-то сосредоточенные. Но у нас больше не появлялись…
"Я с ними поговорил, и они ушли…" Таня вздрогнула. Теперь ее уже просто знобило.
