Затем я с величайшей бережностью убрала магические кости обратно в мешочек.
— Ай-ай-ай, как нехорошо! Получается, голубушка, что ты меня обманываешь, — сказала я, глядя Ксюше в глаза. — Так у нас с тобой дальше дело не пойдет. Выкручивайся сама.
— Да ладно, скажу: у нас ведь в каждом вагоне такие окна есть и даже не по одному. А как же иначе? Порой ведь мешок какой надо погрузить или арбузы покидать, чтобы никто не засек, — вздохнула Ксюша. — Но как ты узнала? Неужто и правда по этим костяшкам?
— По ним, родимым, — сказала я, наконец-то обуваясь в свои туфли с рисунком под кожу змеи. — Это магические кости. Древнейшее гадание, которое помогает о многом узнать заранее и правильно спланировать действия, как в настоящем, так и в будущем. Черт возьми, не случайно у меня сегодня было предчувствие, что я тоже должна отправиться в путь!
Первым делом я решила по списку, составленному мне Ириной Петровной Погорельцевой, познакомиться с участниками международной конференции по проблемам Востока, с которой не вернулся ее муж.
Ну и разношерстная там подобралась компания!
Помимо президента недавно созданного в Тарасове отделения общества российско-турецкой дружбы, которое представлял непосредственно Игорь Николаевич Погорельцев, объясниться в страстной любви к Востоку зачем-то отправился также Михаил Михайлович Прошкин, возглавляющий в городе крупную хлебную корпорацию, местный «винный босс» Иван Васильевич Чернов и некая дамочка из областной пожарной службы — Анна Владимировна Пташечкина.
Какое отношение пожарники, и вообще все эти люди, имели к проблемам восточной жизни, с ходу понять было невозможно, но вскоре я поняла, что все они в той или иной мере являлись знакомыми местного министра каких-то там отношений с зарубежными странами, Семена Марковича Шишеневича, который и занимался формированием группы делегатов.
Судя по фамилии, можно было предположить, что лишь господин Шишеневич мог хоть как-то интересоваться израильско-арабским конфликтом, да и то в пределах любопытства человека, спокойненько живущего в провинциальном российском городке, вдалеке от жарких баталий и пустынь.
Но как раз он сам в последний момент на конференцию в Стамбул поехать не смог, так как должен был срочно, по заданию губернатора, сопровождать в Югославию самолет с гуманитарной помощью.
Однако в моих глазах странных делегатов объединяло то, что все они из поездки благополучно вернулись и уже успели о ней подзабыть, а вот Игорь Николаевич Погорельцев почему-то затерялся в дороге.
Понятное дело, что Погорельцев пропал не в Стамбуле, а где-то на пути из Душанбе в Тарасов, но все же мне важно было встретиться с участниками конференции, чтобы попробовать отыскать хоть какую-то зацепку и попытаться узнать о происхождении многопудового чемодана.
Удобнее всего в этом направлении было действовать, выдавая себя за журналистку любой из местных тарасовских газет.
Еще бы! Какое-никакое, но событие! Наши люди побывали на международном мероприятии и, значит, просто обязаны теперь «отработать поездку» и поделиться впечатлениями о конференции с читателями тарасовских газет, подбросить на страницы хоть какой-то свеженькой информации. Поэтому, вооружившись диктофоном, я решила, не теряя ни минуты, приступить к опросу делегатов.
Увы, государственного деятеля Семена Марковича Шишеневича в Тарасове снова не было — едва вернувшись из Югославии, он тут же, как птица небесная, полетел в Швецию для участия в европейском форуме «Дети против наркотиков».
А мне, на всякий случай, хотелось повидаться с этим типом! Но, как говорится, не судьба.
«Вот это работенка у человека!» — невольно восхитилась я, думая о господине Шишеневиче.
Возит дядечка по всему миру свое тело, упакованное в приличный костюм, ни за что особенно не отвечает, так как является лишь «полноправным представителем» губернатора и всего тарасовского люда, и получает за это еще приличные деньги! Да плюс — своих знакомых и родственников пристраивает для участия в заграничных форумах и съездах.
Но предаваться черной, белой и любой другой зависти мне было некогда, так как, пока в моей голове крутились мысли о жизни местных чиновников, ноги уже незаметно дотопали до офиса предприятия «Тарасовские вина», где я жаждала встретиться с Иваном Васильевичем Черновым и пыталась настроиться подобающим образом на эту встречу.
Предварительно я имела разговор с хамкой-секретаршей, которая сообщила мне, что Иван Васильевич по поводу конференции никаких интервью не дает, и почти что открытым текстом сказала, чтобы я со своими вопросами катилась подальше.
Само собой разумеется, это было возмутительно. Какая наглость! А если бы я и вправду была журналисткой, которая получила редакционное задание? И вообще — съездив за границу за государственный счет, на денежки налогоплательщиков, какое он имеет право теперь отказываться поведать жителям города Тарасова, чем живет братский восточный народ? А лично мне, частному детективу Тане Ивановой, хотя бы намекнуть, куда мог исчезнуть ненароком непутевый клиент?
Тоже мне, липовый винный магнат, презирающий прессу! Да кто он вообще такой, чтобы так себя вести?
Признаться, название фирмы «Тарасовские вина» всякий раз поражало меня своей безыскусной простотой и наглостью.
Ну из чего, спрашивается, в нашем Тарасове можно делать вино? Виноградники в наших краях определенно не растут, яблок и то в последнее время стало в обрез.
Говорят, до революции один тарасовский купец делал отличное анисовое вино из специальных сортов яблок, которое поставлялось царскому двору, но это было так давно, что уже кажется неправдой.
Даже секрет яблочной бормотухи под названием «Шафран», от которой ломились прилавки магазинов в доперестроечные времена, и то, похоже, навсегда утрачен. Где он, этот мутный, кисленький шафранчик, сотворенный из натурального яблочного сока на радость беднякам и патриотам?
Нет его среди стройных рядов бутылок, которыми заставлены тарасовские прилавки.
На мой взгляд, фирму Ивана Васильевича Чернова справедливее было бы все же назвать «Тарасовские бутылки», потому что именно здесь находился знаменитый на весь город пункт приема стеклотары.
По этой части Чернов был настоящим новатором: после того как в Тарасове начали работать круглосуточно магазины и киоски, он первым додумался открыть при своей фирме круглосуточный пункт приема посуды, где всегда безотказно принимались бутылки в любых количествах и самых разнообразных конфигураций.
Теперь всякий алкаш и бомж, желающий срочно опохмелиться, мог больше не изнывать до утра, ожидая, когда сможет обменять свой «хрусталь» на денежные знаки или новую бутылку, а имел возможность с любого конца города, пешком или на колесах, смело мчаться к Чернову за «черненькой» и знать, что не будет разочарован в своих ожиданиях. Причем дело Иваном Васильевичем было поставлено так, что если страждущий тут же покупал в обмен на стеклотару что-нибудь из «тарасовских вин», то ему давались определенные льготы в виде дополнительного стакана напитка в круглосуточной распивочной, которая находилась в этом же здании и всегда была полна посетителями.
Кстати, «черненькими» знаменитые напитки «от Чернова» в народе окрестили еще и потому, что в его точке неоспоримое преимущество отдавалось темной стеклотаре. Поэтому знаменитые «тарасовские вина», все эти «Клюковки», «Бруснички», «Чернички» практически было невозможно разглядеть на свет, и не сразу было видно, что вино имеет подозрительно радостные цвета — ядовито-розовый, красный и желтый.
О великом предпринимателе Чернове, народном благодетеле и любимце, я знала понаслышке примерно столько же, сколько и любой другой житель Тарасова — он был своего рода «человеком-легендой». Причем любой забулдыга знал, что Иван Васильевич так долго не меняет свою профессию потому, что находится в родственных отношениях с мэром города, и потому ему не страшен ни сам черт, ни налоговая полиция, ни санэпиднадзор. Предприятие Чернова процветало, и ходили слухи, что сам Чернов собирается в скором времени баллотироваться в Государственную думу. На мой взгляд, у него были большие шансы на победу, особенно если бы винный босс в предвыборные дни развернул в своем шинке дни бесплатных угощений для избирателей.
— Погодите, вас вызывали? — дернулась в своем кресле испуганного вида секретарша, когда я без лишних разговоров подошла к представительной двери «винного начальника».
Ее внешность была примечательной: сморщенное личико, длинный нос, а на спине — небольшой, но все же заметный горб. Ну и вкусы, однако, у Ивана Васильевича Чернова! Прямо скажем — экзотические.
— Разумеется, — улыбнулась я спокойно.
