– Меня зовут Раиса Альбертовна, – сказала она, странно улыбаясь.
Вадим не слушал ее. Она могла бы назвать тысячи имен, или ни одного… Он все равно узнал бы ее, – Евлалию, – в любой толпе, в любой роли и в любые времена! Никакое обличье не смогло бы обмануть его, ввести в заблуждение.
– Я всегда любил тебя, – сказал он, пьянея от ее присутствия. – И всегда желал встречи с тобой. Ты единственная звезда на моем небосклоне! Единственная богиня, к которой я возносил свои молитвы…
– Что ты здесь делаешь? – спросила она низким звучным голосом, от которого вся кровь бросилась Вадиму в голову.
– Я ведь, кажется, умер? Как же я могу еще что-то чувствовать? – промелькнуло в его сознании и погасло.
Красавица уловила это мимолетное колебание, и оно ее смутило. Если Дух поймет, что он, как человеческое существо, мертв, – он может принять решение, что «его нет», что он «перестал существовать». И тогда она потеряет этого мужчину, Рыцаря ее Мечты! А ведь она так хотела услышать именно то, о чем он сейчас самозабвенно говорил ей. Ей всегда не хватало этого. Черные Рыцари, – де Альвейр, де Бриссон и де Гуайт, – не могли ей дать того восхищения и поклонения, той пылкой и безрассудной любви, которую она читала в глазах Вадима. Они называли ее «Повелитель», отказывая тем самым признавать ее женственность!
Альвейр просто смешон со своими елейными речами и дешевыми трюками, Бриссон – грубый мясник, а господин аббат слишком погружен в свою «эстетику», чтобы оказывать внимание кому-то или чему-то еще… А она жаждала господства, – во всем, – и в окружающем мире, и в чувствах. Она могла принять только полную, безоговорочную, безусловную преданность, чтобы отдать взамен свою жгучую, жестокую любовь – этот драгоценный черный бриллиант ее сердца!
Как глупо было завидовать земным женщинам… Она не сразу поняла, что слезы злости и отчаяния не могут погасить огонь неутоленной страсти. И что ей обычные женщины? Разве они заслуживают ее внимания? Разве они способны на такое проявление взаимности, – безумное, жадное, – как у нее с этим Рыцарем?
Как его странно зовут здесь – Вадим. Некрасиво. У такого существа, как он, похоже, есть священное имя, дошедшее с ним сквозь непрерывно изменяющиеся миры. Может быть, «Вадим» сможет вспомнить его, а если нет… она придумает ему другое имя, гордое и прекрасное, как Власть над Творением. Например, Ромуальд или…
– Что это? – спросил незнакомый возлюбленный, прикасаясь к ее медальону в виде Розы, усыпанной темными бриллиантами. – Никогда не видел ничего подобного!
– Это мир, которым я хочу владеть! – ответила она, как будто знала его целые эоны, – эпохи звездных цивилизаций. А может, это так и было? Они давно шли рука об руку, и только нелепая, трагическая, роковая случайность разлучила их, чтобы потом снова бросить в объятия друг друга? Чтобы их чувства закалились и приобрели блеск и остроту, недоступные «простым смертным»?..
Конечно! Это так и есть! Как она могла сомневаться? Разве есть еще у кого-то этот неугасимый, лихорадочный огонь в глазах? Это сильное и великое Любовное Притяжение, мощное, как музыка вселенских энергий?
Вадим себя не помнил от затапливающих его волн нежности… Он не понимал, что умер, – просто слегка был сбит с толку тем, как попал сюда, в комнату, очень похожую на гостиную старинной московской квартиры, каких много еще сохранилось в центре города. И как сюда попала Евлалия? Правду сказать, он и не хотел особо задумываться над этим. Она! Царица его души, Владычица его сердца была здесь, рядом, и этого было достаточно. Его бесконечное и мучительное странствие закончилось, – он нашел свою «землю обетованную», свой священный приют, свой Эдем! Все! Ему безразлично, куда он попал, раз тут Она! Пусть это будут хоть Сады Дьявола!
Женщина, склонив красивую голову, смотрела на Вадима. Он называет ее «Евлалия»! Она основательно подзабыла ту, старую и неудачную игру. Кем она была?.. Певицей! Знаменитой оперной примой! Ну, да! Конечно… Тогда у нее была идея-фикс, что она сможет завоевать мир силой своего таланта. Эта затея бесславно провалилась. Пришлось уходить, – эффектно, интригующе, но рано. Она до сих пор помнит запах пыльного занавеса, волочащегося по доскам сцены, под крики ее поклонников. И цветы. Море цветов! Петербургские розы в снегу… Снежинки таяли на ее смоляных волосах, когда она выходила из Мариинки, а ее уже поджидала возбужденная, восторженная толпа почитателей. За углом здания театра стояла ее карета: мужчины готовы были выпрягать лошадей и везти ее по туманным вечерним улицам домой! Петербург, Москва, Харьков… ледяное шампанское, золотые огни ресторанов, мокрый воротник собольей шубки, блестящий паркет екатерининских дворцов, Нева с призрачными мостами, голубая от лунного света. Это было неплохо, но… Разве о таком она мечтала?
– Я хотела владеть всем и всеми безраздельно, – томно и слегка нараспев произнесла красавица, наклоняясь к уху Вадима, щекоча его черным, душистым локоном. – Я хотела… золота и драгоценностей… много! Чтобы купаться в них, перебирать их, любуясь игрой красок и света. Я хотела иметь все самое прекрасное, – картины, скульптуры, дворцы и замки, в которых звучала бы дивная музыка, зеленые сады с журчащими фонтанами, прохладные беседки, увитые розами, – лучшие создания Духа! На этой земле так много волшебства и прелести, но нет никого, кто смог бы оценить все это по достоинству. Я могла бы превратить это запущенное, жалкое место в цветущий Рай, полный роскоши и изумительных наслаждений! Но не для всех подряд! Только для избранных, достойных изящества и изысканности, утонченных, редкостных развлечений.
Ее белоснежное лицо, чуть тронутое нежным румянцем, омрачилось. В глазах вспыхнул недобрый огонь. Вся ее гибкая, пластичная фигура дышала чувственными вибрациями, которые клокотали в ней, подобно вулкану. Ее черный блестящий наряд, прильнувший к телу, как волшебный покров, источающий тусклое сияние, переливался жемчужно-перламутровыми разводами, вспыхивал темными, лунными искрами…
– В этот мир пустили кого попало! – смешно приподнимая черные брови, возмущалась красавица. – Поэтому они и превратили все вокруг в серую и безвкусную действительность, жалкую и скучную, не способную наполнить Дух истинным ликованием и восторгом!
– Твоя мечта – «мир для избранных»? – с безмерным удивлением спросил Вадим, борясь с желанием подойти к ней, сжать в объятиях, покрыть безумными поцелуями ее волосы, глаза, алые губы, измучившие его в бесконечных, несбыточных снах.
Его небесная птица играла черными сверкающими перьями, улыбалась и двигалась. Ее речи были странны и страстны, полны отчаянной тоски по неосуществимому…
– Именно так! – царственно кивнула головой «Евлалия». – Но мне помешали! Мне всегда мешали. И этот раз не исключение. У кого-то другие планы по поводу земного мира. Я их не понимаю!
– Я люблю тебя! – сказал «Вадим», опускаясь перед ней на колени и обнимая ее ноги, чувствуя их тепло сквозь шелковистую ткань юбки. – Ты так похожа на обыкновенную земную женщину, – прекрасное, нежное создание! Я не знаю твоего истинного имени, но мне все равно. Я готов идти за тобой куда угодно. Ты так совершенна, что изменения тебя не коснутся, какими бы они ни были! Я принимаю в тебе все, – твои странные мечты, желания, прихоти и капризы, твои необычные фантазии. Ты не такая, как все… Но и я другой! Я бродил без тебя, полный холодного отчаяния, как блудный сын по пустыне. Мое место рядом с тобой! Мы созданы друг для друга!
– Так говорят люди, – усмехнулась красавица, глядя в его горящие безрассудной преданностью глаза.
– Они не понимают, что это значит! – воскликнул «Вадим», еще крепче сжимая ее в своих объятиях. – Они многого не понимают ни о себе, ни о мире, в котором живут. Даже о чувствах, которые пытаются испытывать, они не имеют ни малейшего представления. Они безнадежно далеки от всего, что действительно имеет значение! Тебе их не жаль? Заблудшие души, молящиеся ложным идолам у фальшивых алтарей…
«Евлалия» молчала. В ее неистовом сердце родилось и начало разливаться повсюду что-то робкое, трогательное и лучезарное, чему она не знала названия. Она почувствовала, как вечный холод, сковывающий ее гордый, требовательный и властный дух, отступил, освобождая место теплу и тихой, нежной радости от присутствия рядом с ней этого сильного, любящего ее человека, готового на все ради нее. Как незнакомы были ей такие проявления чувств! Как необычны и сладостны!
Она несказанно удивилась, ощущая себя цветком, который питают золотистые солнечные лучи, несущие тонкие, дивные эманации[58] жизни, совершенно ею неизведанные. Золото, камни и дворцы с сравнении с ними показались ей грубыми и твердыми формами, потерявшими былую привлекательность. Неужели, из-за этого она вела борьбу всю эту бесконечную, полную ненависти, силы и противостояния череду веков?
