Кейт тут же шагнула вперед. Она ничего не могла с собой поделать. Многолетние попытки не обращать внимания на то, что тебя отталкивают и оскорбляют, и хранить безразличие оказались тщетными.
Броня не выдержала.
Полли отвернулась от Мэллори и упала в объятия матери. Какое-то время Кейт поддерживала ее, а потом пробормотала:
— Пойдем, милая… Тебе нужно отдохнуть.
Они медленно поднимались по лестнице. Голова Полли неловко лежала на груди матери. Кейт обнимала Полли за плечи. Она отвела дочь в спальню и нашла ей чистую ночную рубашку. Раздела как маленькую, протерла ей лицо губкой, смоченной в теплой воде, и помогла лечь в постель.
Красноватые лучи позднего солнца, падавшие на покрывало, добавили краски лицу Полли. Золотой свет казался Кейт прекрасным, но когда Полли замотала головой, защищая глаза, она задернула шторы.
Потом она тихонько села на край кровати и держала руку Полли, пока дочь не уснула. Постепенно Кейт начинала ощущать чувство, которое было сильнее страха и тревоги за Полли и даже сильнее желания узнать, что довело ее до такого ужасного состояния.
Это чувство было счастьем. Полли вернулась к ней. Наконец-то ей понадобилась мать. Она держала в объятиях свое дитя. «В моих объятиях», — думала Кейт, недоверчиво трогая свои руки. Шел час за часом. Взошла луна, на небе высыпали звезды, а она все сидела на кровати, сама не своя от радости.
Глава двадцать третья
Сержант Трой, знавший, что шеф с утра собирался посетить костонского рыбного торговца, очень удивился, когда в половине девятого прибыл на участок и услышал, что нужно ехать в Форбс-Эббот. Слава богу, движение было еще не таким оживленным, и он сумел добраться туда за пятнадцать минут.
Деревня, согретая лучами утреннего солнца, выглядела неплохо. Судя по всему, день предстоял прекрасный. Трой подумал — как думал уже не раз, — что он с удовольствием переехал бы из неказистого типового домика в убогом районе Костона в место наподобие этого. Но знал, что его мечты тщетны. Цены здесь были заоблачные. И винить в их взвинчивании людей, приезжавших на уик-энды, не приходилось. Это была территория коммутеров [132].
— Собственность, шеф, а?
— Что?
— Это настоящий сумасшедший дом.
— Да. Не хотел бы я сейчас начинать с нуля.
Трою тоже следовало радоваться, что он не вынужден начинать с нуля. Девять лет назад они с Морин наскребли денег на их нынешний домик с выплатой десяти процентов годовых, видя в этом первый шаг к приобретению собственности. Когда через три года у них родилась Талиса-Линн, Морин перешла на неполный рабочий день, и их мечтам о собственности пришел конец. Теперь Трой не смог бы позволить себе купить в городе, где он родился, вырос и прожил столько лет, даже паршивую собачью конуру.
— Припаркуйся как можно ближе к стене, — велел Барнеби, когда они наконец-то вырулили на подъездную аллею Эпплби-хауса. — Им может понадобиться куда-нибудь съездить на «гольфе».
— Именно это я и собирался сделать, сэр.
— Очень мило с твоей стороны.
— Это Кройдон. — Из дверей своей квартиры вышла Бенни и бережно поставила на веранду горшок с великолепной ванессой. — Этот кот принадлежал Кэри, но теперь он мой. Брысь, Кройдон. Пойди и поиграй.
Кот сел, зевнул и начал умываться.
— Что-то случилось? — с жаром спросила Бенни, когда они вновь оказались в ее маленькой гостиной. — Вы кого-то арестовали?
— Мисс Фрейл, мне нужно задать вам несколько вопросов. — Барнеби поднял руку и помахал Трою, уже доставшему свой блокнот.
— Это надолго? — спросила Бенни. — В одиннадцать часов я собиралась выпить кофе с Дорис… миссис Крудж.
— Все зависит от того, насколько вы будете с нами откровенны.
— Я никогда не лгу. — Внезапно Бенни опустилась в кресло. — В прошлый раз я ответила на все ваши вопросы.
— Но, боюсь, не совсем точно.
— Ох… Я уверена, что… Что… что вы имеете в виду?
— Я спросил вас, видели ли вы Аву Гаррет в церкви. Насколько я помню, вы ответили, что у вас плохая память на лица и имена.
— Это правда.
— И да и нет. Потому что вы встречались с ней, мисс Фрейл. Вы дали ей деньги, а она оказала вам услугу. Вы сами расскажете, какая это была услуга, или это сделать мне?
Сердце Бенни бешено заколотилось. Она попыталась заговорить, но охрипла и пробормотала что-то неразборчивое.
Барнеби продолжил:
— Когда Ава Гаррет сделала вид, что ей «явился дух Денниса Бринкли», как она выразилась, ей удалось очень точно описать помещение, в котором он умер. Белые стены, окна, машину, которая его убила. Она даже знала цвет одежды, которая была на убитом.
— Она была медиумом! — воскликнула Бенни.
— Она была лгуньей!
Бенни негромко ахнула и откинулась на спинку кресла. Трой поморщился. Она напоминала щенка, которого пнули ногой. Вмешиваться он не стал. И правильно сделал, потому что через пару секунд все изменилось. В голосе Бенни звучали слезы, но ее тон был воинственным.
— Это ваша вина!
— Что?
— Я просила вас — нет, умоляла — расследовать смерть Денниса. Если бы вы выслушали меня, а не прислали то ужасное письмо, ничего этого не случилось бы.
— В то время…
— А что мне оставалось? — Бенни все еще не смотрела в глаза Барнеби. — Что бы вы сделали на моем месте?
— Сколько вы ей дали?
— Тысячу фунтов. Пятьсот до воскресной службы и пятьсот после.
— Это была вся сумма?
— Нет. Она дала мне неделю на то, чтобы собрать второй взнос, но через три дня после службы умерла.
— А если бы не умерла?
— Не понимаю.
— Что она должна была сказать в следующее воскресенье? Как собиралась назвать имя убийцы?
— Мы искренне надеялись, что до тех пор Деннис нам что-нибудь подскажет.
Главный инспектор сделал паузу, вздохнул и подпер лоб ладонью, став похожим на роденовского «Мыслителя» без мускулов.
— Кто-нибудь еще знал о вашем договоре?
— Никто из нас не был в этом заинтересован. — Сделав признание, Бенни выпрямилась. Она ощутила облегчение и стала не такой грозной. — Похоже, все прошло очень удачно.
— Миссис Гаррет с вами бы не согласилась, — пробормотал Трой.
— Ну и пусть, — почти весело сказала Бенни. Потом она встала и небрежно пожала плечами.
«Что в лоб, что по лбу», — подумал Барнеби. Получив то, за чем приехал, он чувствовал досаду и разочарование. Приходилось признать: хотя в головоломку лег новый кусочек, это ни к чему не привело. Полученная информация почти не проливала света на то, что произошло раньше. Они угодили в тупик.
— Шеф, как вы догадались? — спросил сержант Трой, протискиваясь между новым «Лендровером» и старым фургоном «метро» на рыночной площади Костона.
— Вчера моя дочь сказала одну фразу, после которой я понял, что если Ава Гаррет не была искренней, то кто-то должен был подсказать ей, как выглядело место преступления.
— И Бенни Фрейл была единственной, у кого имелась причина сделать это.
— Вот именно, — сказал главный инспектор.
Рыботорговец мистер Аллибон только что открыл свой магазин. Его бело-зеленый навес без единого пятнышка был поднят, и сам хозяин в канотье, защищавшем его от палящего солнца, стоял в дверном проеме.
— Главный инспектор? Добрый день.
— Добрый день, мистер Аллибон. Это сержант Трой.
Юноша, разделывавший в магазине селедку, выбросил в ведро внутренности и начал скоблить блестящую чешую. Лед был всюду. Его глыбы лежали в витрине, а крошками была пересыпана рыба.
Мистер Аллибон гордился тем, что в его магазине нет запаха.
— У меня только свежая продукция. Вы только гляньте на него. — Он показал пальцем на красивого большого краба. — Пару часов назад он попрощался с женой и детишками.
Эта реплика заставила Троя загрустить. Он радовался тому, что не любил моллюсков. Однажды его убедили попробовать устрицу. С таким же успехом можно было глотать замороженные сопли. Осторожно пройдя мимо толстого и довольно вонючего старого пса, он следом за шефом и мистером Аллибоном поднялся по узкой лестнице, застеленной цветастым аксминстерским ковром [133], и очутился в комнате, битком забитой мебелью. От большой вазы с хризантемами доносился горький запах.
