Но вот то, что и Поль принял такую же тактику, несколько меня удивило. Он тоже поддакивал американцу, соглашаясь с ролью неопытного мальчика при бывалом ветеране. Ему-то это зачем? Он же, насколько я понимаю, только из-за меня ввязался в это предприятие. Чтобы пофлиртовать вволю. А может быть, и вправду влюбился? Но в любом случае это любопытно… Только почему-то было неприятно, что он без боя, как говорится, уступает Симпсону…
А тот достал из кармана плоскую фляжку, потряс ею так, что мы ясно услышали внутри характерное бульканье, и сказал:
– Почему бы нам, ребятки, не сделать по хорошему глотку хорошего виски? Это моя первая идея. И она еще ни разу меня не подвела…
– Грег, а нельзя ли перейти сразу ко второй? – спросила я.
Симпсон с сомнением покачал головой. Рот его скривился скептически.
Неожиданно он посмотрел мне в глаза очень холодным взглядом, но длилось это ровно секунду, я даже среагировать не успела. А он уже отвечал мне, то ли издеваясь, то ли настаивая на своем и показывая, кто все-таки из нас троих будет принимать решения.
– Можно, девочка, перейти сразу и ко второй идее. И сейчас мы к ней перейдем. Особой разницы нет. Проблема в том, что вторая идея появляется только после того, как реализована первая… Поэтому так или иначе, но по глоточку придется сделать…
И он показал нам пример, хорошо приложившись к своей фляжке. Глоточек у него получился что надо – в полном смысле слова «хороший». Примерно на полфляжки. На неполный граненый стакан, если по российским меркам…
Я решила не упрямиться и тоже глотнула. Не так много, конечно, но виски обожгло горло, и я закашлялась.
– Ничего, девочка, малыш Джонни не сделает тебе плохо, – засмеялся Симпсон. – Правда, Поль? Ведь ты хорошо знаком с Джонни?
Поль ничего не ответил, только забрал у меня фляжку и тоже сделал глоток.
– Какой еще Джонни? – спросила я у Поля, немного прокашлявшись.
– «Джонни Уокер», – удивился тот. – А что же мы сейчас еще пили?
– Не сомневайся, девочка, – тоном уверенного в себе бодрячка успокоил меня Симпсон, – это лучшее виски из всех, какие научились изготовлять на обоих берегах Атлантического океана. Я знаком с Джонни лет уже, наверное, тридцать, и он никогда меня не подводил. Особенно в трудных ситуациях…
– Можешь не сообщать свою вторую идею, Грег, – перебила я его. – Мне она уже известна. Твой дружок Джонни выболтал все твои секреты… Сейчас ты предложишь нам поехать к талибам. Я угадала?
Симпсон шутливо поднял руки.
– Согласен – вторая идея была не такой оригинальной, как первая. Но и вы согласитесь, ребята, первая была просто гениальной!
Он валял дурака, строя из себя добродушного бывалого дядюшку, верного спутника и мудрого советчика. Но я хорошо помнила его неожиданный холодный взгляд и постоянно напоминала себе, что нужно быть настороже… Ведь и генерал Васильев насчет американцев предупреждал. Что они, мол, себе на уме…
– Ну, раз мы все так быстро и единогласно решили, едем прямо к ним! – все так же бодро заявил Симпсон, включая зажигание.
Поль в нашем разговоре не участвовал, и вообще его, судя по всему, мало беспокоило собственное пассивное поведение в нашей компании. Меня, по-моему, это задевало больше, чем его самого. Он добровольно, без всякой борьбы, уступил роль лидера нашей группы Симпсону и теперь только наблюдал, как тот ею распоряжается.
Симпсон и впрямь знал в разрушенном Кайдабаде абсолютно все. Он уверенно вывел джип на окраину американской зоны, умудряясь двигаться по загроможденным улицам довольно быстро. Кому-то он сигналил, на кого-то орал, высунувшись из окна, и при этом выкрикивал слова, значения которых я не знала, но интонация, с которой он их произносил, не оставляла сомнений, что это аналоги русского мата.
Только я подумала: «Хорошо, что он не умеет материться по-русски!..», как до меня донесся русский образец эротически окрашенной и вполне нелитературной лексики Симпсона. Слушать, как Симпсон матерится по-русски, было даже забавно. После каждого употребленного им русского слова он оборачивался ко мне и говорил что-нибудь в свое оправдание, вроде «Извини старика, девочка, не утерпел…» или «Мне показалось, что это один из ваших, по-английски он бы меня не понял…» Словом, ерничал старый американский лейтенант на всю катушку…
Каким-то сложным путем мы по окраинам города попали в его юго-восточную часть. Симпсон объяснил, что это, конечно, самый длинный путь, зато самый быстрый – по центру из-за завалов просто не проехать без бульдозера. Поль отчаянно закрутил головой во все стороны, потому что это был район нефтехранилища, здесь работали его люди, и он, естественно, хотел быть уверен, что у них все в порядке. Но ничего особенно тревожного и требующего его вмешательства ему заметить не удалось.
Мы обогнули район пожарища, и Симпсон резко увеличил скорость. Я обратила внимание, что мы едем в сторону от города, удаляемся от него на юго-запад, по дороге, то идущей вдоль реки, то вплотную подступающей к дороге, то отпрыгивающей в сторону…
– Грег, куда мы едем? – вцепилась я в плечо Симпсона. – Что это за река?
– Ай, ай, ай, – запричитал Симпсон. – Девочка забыла, куда она едет! Поль! Напомни своей подружке, куда мы все вместе собрались… Или ты тоже забыл? Ну, ребята, вы огорчаете старину Грега…
– Эта дорога идет в селение Джури, километров тридцать от Кайдабада… – объяснил мне Поль. – А речка та же самая, что и в Кайдабаде – Кокча.
– А зачем мы туда едем?
– Наверное, он думает, что в Джури находится талибский отряд. И это вполне вероятно – талибы не охотники разгребать грязь своими руками. Предпочитают подождать, когда это сделаем мы. А потом заставят нас убраться из их страны в течение часа… Это в виде искренней благодарности за нашу помощь…
– Эй, ребята! – вмешался в наш разговор Симпсон. – Вы слишком категоричны. И слишком боитесь этих наивных детей природы. Они кровожадны, но только потому, что их обижают большие и сильные страны. А как бы ты, девочка, относилась к французам, если бы они ввели войска в Москву и Ленинград «по просьбе» какой-нибудь вашей парламентской фракции? И убивали бы ваших людей только за то, что тем не нравится французский прононс…
Последние слова он произнес, зажав себе нос двумя пальцами.
– Ты, девочка, – продолжал Симпсон, – ненавидишь настоящих хозяев этой страны только потому, что они убивали ваших парней. Но ваши солдаты отрывали им головы ракетами и крошили на куски автоматными очередями… Стоит ли удивляться, что здесь не любят русских? Ваш генерал все это хорошо понимает, поэтому его здесь ничего не удивляет. Он признает за талибами право чувствовать себя здесь хозяевами. А вы, видно, нет…
– Заткнись, Грег, – не выдержала я, поняв вполне достаточно, чтобы его слова вызвали мое раздражение. – Мы давно ушли из этой страны. И сейчас я здесь для того, чтобы помогать, а не устанавливать свои порядки…
Я много еще чего хотела сказать этому самодовольному американцу – и по поводу наших парней, и по поводу ненависти талибов к русским, но сразу подобрать английские слова не смогла, а в следующий момент обочина дороги справа от нас взорвалась осколками камней, и машину хорошо тряхнуло.
Грег тут же выключил мотор, но происшествие его, похоже, не особенно взволновало. Он поудобнее устроился на месте и достал сигареты. Я ничего не понимала. Он был спокоен, словно взрыв мины рядом с твоей машиной – самое обычное явление. Он закурил и протянул пачку нам, на заднее сиденье.
Поль взял сигарету, закурил. Он тоже был спокоен, по крайней мере, внешне. Я взяла сигарету, но закурить не смогла, руки дрожали. Очень хотелось бы понять – что происходит в конце концов?..
– Что это было? – я и сама не знала, к кому обращаюсь. – Почему мы стоим?..
Грег только саркастически хмыкнул и, отвернувшись, промолчал. А Поль посмотрел на меня пристально и тихо продекламировал по-русски:
– «Пушки с пристани палят…»
Чисто произнес, без всякого акцента. Я даже рот от удивления приоткрыла. Смотрела на него, хлопая глазами – померещилось, что ли?
Он легко рассмеялся и продолжил так же чисто, но уже по-английски:
– Нам приказали немедленно остановиться. Дорога здесь хорошо пристрелена минометами. Если мы двинемся дальше, следующей миной они разнесут нашу машину… Совсем как в какой-то вашей сказке… «О за-ре Золь-та-не»… – последние слова он снова произнес по-русски, но теперь с ужасным акцентом.
«Что это за сказка такая? – подумала я в недоумении, но тут же сообразила. – Царь Салтан! Ужасное произношение…»
– Из машины-то хоть можно выйти? – спросила я недовольным тоном. – Или будем так сидеть неизвестно сколько времени?
– Вот это-то как раз известно, – пробормотал Грег. – Ждать нам осталось…
Он взглянул на часы.
– …минуты три. А из машины лучше не выходить. Минометчики у них ужасно нервные…
