Геннадий Паркин - Уран для Хусейна

Да-а, меня не переделаешь, и переделываться, честно говоря, не хочется, — продолжил Мишка, наливая себе еще, — а вот с тобой, подруга, все еще поправимо. Тебе такая жизнь не надоела?

Лена ожидала какого угодно вопроса, но этот ее поразил. Вообще-то слышала она его неоднократно, обычно чуть погодя следовало предложение руки и сердца. Мишка на жениха не похож, однако явно что-то затеял, и Лена с деланным равнодушием поинтересовалась:

— Ты не ходи вокруг да около. Говори прямо, что за аферу решил провернуть.

Мишка огляделся по сторонам, плеснул себе еще водки и, выдохнув, опрокинул ее в рот. В роли свата он чувствовал себя не совсем уютно, сватать-то приходилось не чужого человека.

— Тебе Эдик нравится?

— Бэбик? — Лена звонко расхохоталась. — Хороший парень, но он-то при чем?

— Да влюбился он в тебя, такое вот дело. — Мишка скривился и прямо из горлышка допил водку. Пощелкал зачем-то пальцами, закусывать не стал, а плюхнул в фужер ликера и отправил его вслед за водкой.

— Я знаю, — пожала плечами Лена, — ну и что?

— А то… — Мишка выцарапал из пачки сигарету, прикурил, немного успокоился и выложил историю о сокровищах и планах Бэбика относительно переезда на Запад. — …Теперь въехала? Он всего боится, бедненький, а ты его на такие подвиги подталкиваешь!.. Через полгода в Штатах или какой другой Мурлындии окажетесь, и не беженцами-горемыками, а с деньгами и гражданством.

— Ты это серьезно? Ой, Мишка, совсем ты меня не знаешь.

— Да я вас всех знаю, все вы одинаковые, — разошелся «сват». — Подумай, что ты здесь потеряла? А там… Ладно, старик бы какой, импотент горбатый со вставными зубами навязывался. Молодой красивый мужчина…

— Красивый, — подтвердила Лена, — знаешь, я когда на Эдика твоего смотрю, то понимаю, что Дарвин не ошибался. Просто недоговаривал. Человек точно произошел от Адама и Евы, только Евой обезьянку звали. И у Бэбика, согласно Библии, с этой семейкой прослеживается прямая наследственная связь. Натуральный орангутан еврейской национальности, а ты хочешь, чтобы я за него замуж вышла.

— Замуж не замуж, а счастливую жизнь он тебе обеспечит. — Сравнение Бэбика с обезьяной Мишку слегка покоробило, но, припомнив лицо собутыльника с похмелья, он чуть не рассмеялся. — Я ведь добра тебе желаю, потому как сам дать того, что ты заслуживаешь, извини, не сумел. Не торопись, обдумай все хорошенько. Ему немного надо, Бэбику-то. Любить тебя и быть рядом. Это же мечта любой женщины такого охламона иметь. Богатый, слепой… Не муж, а сокровище, — вспомнил Мишка сказку о Дюймовочке.

Лена и вправду призадумалась. Действительно, что она в этой обиженной Богом стране потеряла? Родные прозябают в маленьком провинциальном городке и никакой связи со сбежавшей десять лет назад на поиски счастья дочкой не поддерживают, работа в магазине не сахар, вечера у телевизора? Так ведь она и мечтает перенестись в тот красочный и загадочный мир, где живут герои любимых фильмов, потому и стремится после работы домой. Мишка, выходит, знал ее неплохо, если решился на такое вот предложение.

Отвечать Лена не стала, пообещав подумать. Мишка прикончил и ликер, рассчитался и проводил бывшую супругу до магазина. Прикоснувшись на прощание к его небритой щеке губами, она уже распахнула дубовую дверь, но вдруг остановилась. Из арки дома напротив медленно выехал ослепительно красивый автомобиль и плавно прошелестел вдоль тротуара, буквально в нескольких шагах от шарившего по карманам в поисках зажигалки Мишки. В опущенном окне мелькнуло лицо, заставившее Лену метнуться к бордюру, но иномарка увеличила скорость и, влившись в поток огибающих памятник машин, словно растворилась, оставив ее ни с чем.

— Кого ты там увидела? — Мишка возник рядом, вглядываясь в изменившееся Ленино лицо. — Что случилось?

— Ничего, показалось просто, — встряхнула Лена головой, как бы избавляясь от наваждения, — на знакомого одного парня был похож…

— Чего крутишься? — Сэт переключил скорость и, вырулив с площади на проспект, придавил педаль газа. — Увидел кого?

— Да так, старая знакомая. — Сашка криво улыбнулся, поудобнее устроился на сиденье. Лену он узнал сразу, вспомнил трогательные, с неуловимым запахом духов письма, так и оставленные без ответа. Зачем отвечать, изводя хорошего человека надеждой, когда впереди четыре года срока и неизвестно, куда вынесет нелегкая по выходе на свободу? Тем более, никакой любви и не было — встретились двое, ощутили, что вместе им хорошо, но не более того. И незачем пудрить девчонке мозги, найдет еще свое счастье, а он уж как-нибудь проживет без лишней нервотрепки. Независимость Зуб ценил превыше всего, а любовь? Любовь, как теперь говорят, придумали русские, чтобы не платить деньги. И потом, кто виноват, что все его случайные встречи почему-то вызывают у женщин желание продолжить отношения? Даже эти две подружки-профессионалки, Таня и Света, из-за которых пришлось тогда вырываться из кабака с боем, — и от них запросто отделаться не удалось.

В ту ночь Сашка привез их к Сэту, коротко рассказал о рукопашной, выслушал обвинение в идиотизме, заявил в оправдание, что с четырехлетней голодухи голова не работает, с чем Серега в конце концов согласился. Наутро девчонок выставить из квартиры не смогли, впрочем, не очень-то к этому и стремились. Еще два дня куролесили, не выходя из дому, затеяли турне по злачным местам, потерялись в Троицком Предместье, нашли друг друга в «Планете», после чего сутки отмокали в сауне гостиницы «Юность», проклиная водку и подруг.

Выбравшись из загула, грозившего через пару витков превратиться в штопор, друзья занялись делом. Сергей отыскал специалиста по документам, спившегося талантливого гравера. За двести пятьдесят баксов тот смастерил Зубу загранпаспорт и права. Можно сказать, даром, но Сергей некогда оказал мастеру неоценимую услугу, и гравер постарался на славу. Теперь Зуб стал Александром Александровичем Рябцевым, ранее не судимым и вполне уважаемым гражданином, прописанным в Минске и имевшим полугодовые визы на въезд в Польшу и Германию. Как пояснил мастер, сам Рябцев А. А ныне работает по контракту на Дальнем Востоке и в ближайшие три-пять месяцев в Белоруссии не появится. А справку об освобождении Зуб торжественно сжег в туалете.

Документами Сэт не ограничился. Сперва заволок друга в салон, где старый еврей-парикмахер ликвидировал огрехи своего глубокского коллеги-рецидивиста. С того же дня Сашка приступил к занятиям в спортзале, где поддерживал форму и сам Сергей, с неделю побегав по утрам, открыл дыхание, ежедневно проводил по часу в бассейне Дворца водного спорта. Заодно придал коже нормальный цвет, принимая ультрафиолетовые ванны в платной поликлинике.

С конца февраля Сэт потихоньку начал привлекать Сашку к своим небезопасным делам.

— Пока еще лоха-миллионера найдем, — заявил он, убедившись, что Зуб стал похож на человека, — а кушать-то надо. И денежки кончаются. Поработаем в паре, а афера твоя никуда не денется, станем подготавливать ее параллельно. — И началась работа.

У Сэта была неплохая репутация и небольшой круг постоянных клиентов. В основном бизнесменов средней руки, в услугах отбойщиков нуждавшихся лишь время от времени. Это Сергея устраивало: во-первых, руки не связаны, сделал дело — гуляй смело, а во-вторых, всегда оставалось право выбора. Личности некоторых потенциальных заказчиков вызывали у него острое неприятие — как же можно оберегать от опасности человека, которого сам бы с удовольствием повесил на ближайшей осине. И потом, разовые заказы не позволяли клиенту относиться к охраннику барственно-пренебрежительно, как к холопу. Наоборот, привлеченный в трудную минуту профессионал своими действиями обязан вызывать у заказчика только уважение, на время стать партнером, но не прислужником-шестеркой.

Свободолюбивую Сашкину натуру такая постановка устраивала, и вскоре друзья приняли к исполнению первый заказ. Требовалось доставить в Москву набитый дойчмарками чемоданчик — работа, как пояснил Сэт, несложная, но очень ответственная.

Сгоняли в первопрестольную на Серегином «опеле». Поначалу Зуб здорово перенервничал. Не от предвкушения опасности — Сэт пояснил, что транспортировка налички дело вполне заурядное, главное — избежать утечки информации. Мучило Сашку другое. Держать в руках живые деньги и не попытаться их присвоить проведшему двенадцать лет в обществе любителей наживы человеку все же тяжеловато. Он было заикнулся об этом, но многоопытный Сэт в двух словах обрисовал всю пагубность дурной затеи, в основном упирая на неизбежное возмездие, а не на обязательность соблюдения моральных принципов.

— Старик, в любом, даже самом грязном деле должна сохраняться капелька порядочности. Люди нам доверились, потому что меня знают. Да пусть там хоть десять миллионов лежит, — Серега указал подбородком на чемодан с валютой, — мне репутация дороже. Вот если бы мы с тобой в тех вон кустах с автоматами сидели, зная, что денежки мимо проезжают, тогда другое дело. А доверие к себе подрывать нельзя — себя потеряешь.