– Ну-ну. – Робин с трудом сдерживала улыбку. – Думаю, ты уже не рад, что испробовал на ней свой «стальной зажим».
Страйк мрачно усмехнулся:
– Они меня пошлют куда подальше.
– Еще бы, – сказала Робин. – Конечно пошлют.
– Их вполне устраивает, что Леонору закрыли.
– Если ты изложишь им свою версию, они, возможно, пойдут на сотрудничество, – предположила Робин.
Страйк почесал подбородок, уставившись на Робин невидящим взглядом.
– Не могу, – в конце концов ответил он. – Если станет известно, куда ведет меня мой нос, я, не ровен час, в темном переулке получу нож в спину.
– Ты серьезно?
– Робин, – Страйк начал раздражаться, – Куайна связали и выпотрошили.
Он сел на подлокотник дивана, более воздержанный, чем подушки, но все же застонавший под таким весом, и сказал:
– Пиппа Миджли к тебе прониклась.
– Я все сделаю, – тут же вызвалась Робин.
– Только не в одиночку, – сказал Страйк. – Попробуй меня тоже к ним протащить. Может, прямо сегодня вечером?
– Конечно! – обрадовалась Робин.
Зря, что ли, они с Мэтью установили новые правила? Это было первое испытание, но Робин с уверенностью пошла к телефону. Услышав, что она сегодня задержится и не знает, когда придет домой, Мэтью не возликовал, но и не стал протестовать.
В семь часов вечера, подробно обсудив все тактические ходы, Страйк и Робин порознь выдвинулись сквозь морозную тьму (сначала Робин, а через десять минут – Страйк) в направлении Стаффорд-Криппс-Хауса.
В бетонном дворе опять кучковались молодые парни; при виде Робин они не проявили того настороженного уважения, с каким две недели назад встретили Страйка. Один из них, пританцовывая, пятился перед ней, зазывал на тусовку, отпускал комплименты и глумливо ржал, а его дружки под покровом темноты громогласно обсуждали, как выглядит Робин сзади. Возле бетонной лестницы издевки ее мучителя отдались зловещим эхом. Робин прикинула, что парню лет семнадцать, не больше.
– Мне наверх, – твердо проговорила она, когда он, на потеху своим дружкам, развалился поперек лестничного марша, но на самом деле ее прошиб пот.
«Он сопляк, – внушала себе Робин. – А за тобой идет Корморан». От этих мыслей у нее появился кураж.
– Дай, пожалуйста, пройти, – потребовала она.
Парень помедлил, отпустил пошлое замечание по поводу ее фигуры и сдвинулся в сторону. Робин была почти готова к тому, что он начнет ее лапать, но нет: он вприпрыжку побежал к своей банде, и вслед Робин понеслись грязные ругательства, но она уже поднималась по лестнице на внутреннюю галерею и вздыхала с облегчением, избавившись от преследования.
В квартире горел свет. Робин на мгновение остановилась, чтобы собраться с духом, а потом нажала на кнопку звонка.
Через несколько секунд дверь отворилась на осторожные шесть дюймов; за ней стояла женщина средних лет с копной длинных рыжих волос.
– Кэтрин?
– Ну? – подозрительно отозвалась женщина.
– У меня для вас есть очень важная информация, – сказала Робин. – Вам необходимо это знать.
(«Не говори: „Я должна с вами побеседовать“, – наставлял ее Страйк, или „У меня к вам несколько вопросов“. Всячески показывай, что этот разговор в ее интересах. Постарайся как можно дольше не называть себя, делай вид, что время не терпит, – пусть она решит, что твой приход выгоден ей самой. Просочись за порог, не дав ей опомниться. Называй ее по имени. Установи личный контакт. Не молчи».)
– Выкладывай, – потребовала Кэтрин Кент.
– Можно мне войти? – попросила Робин. – Здесь ужасный холод.
– Кто ты такая?
– Кэтрин, вам необходимо это выслушать.
– Кто еще…
– Кэт? – окликнул кто-то сзади.
– Ты – журналистка?
– Я друг, – принялась импровизировать Робин, наступая носками туфель на порог. – Я хочу вам помочь, Кэтрин.
– Эй… – Рядом с Кэт всплыло знакомое удлиненное лицо с большими карими глазами. – Это она, я тебе про нее рассказывала! – воскликнула Пиппа. – Она с ним работает…
– Пиппа, – Робин заглядывала ей в глаза, – ты же знаешь: я на твоей стороне… мне нужно кое-что рассказать вам обеим, это очень срочно…
Одна ступня уже на две трети была за порогом. Удерживая перепуганный взгляд Пиппы, Робин продолжала говорить со всей убедительностью, на какую только была способна:
– Пиппа, я только потому и пришла, что это крайне важно…
– Впусти ее, – сказала Пиппа. В ее голосе звучал страх.
В прихожей было тесно от верхней одежды. Кэтрин провела Робин в маленькую, освещенную торшером гостиную с голыми стенами цвета слоновой кости. На окнах висели коричневые занавески, но такие тонкие, что сквозь ткань просвечивали окна противоположных домов и огни машин. Старенький диван, стоящий на ковре с рисунком из завитков, был накрыт несвежим оранжевым покрывалом, а на дешевом кофейном столике, сколоченном из сосновых досок, осталась начатая китайская еда, купленная навынос. В углу, на хлипком компьютерном столе, лежал ноутбук. Перед ее приходом, как заметила Робин с чувством, похожим на угрызение совести, женщины сообща украшали небольшую искусственную елку. На полу лежала гирлянда, а на единственном кресле – разрозненные игрушки. Среди них выделялось фарфоровое блюдечко с надписью: «Будущий великий писатель!»
– Что тебе надо? – требовательно спросила Кэтрин Кент, сложив руки на груди и сверля Робин маленькими свирепыми глазками.
– Я присяду? – спросила Робин и опустилась на диван, не дожидаясь разрешения.
(«Расположись поудобнее, но, конечно, в рамках приличий, тогда им труднее будет тебя выставить», – учил ее Страйк.)
– Что тебе надо? – повторила Кэтрин Кент.
Пиппа, уставившись на Робин, стояла спиной к окну и вертела в руках елочную игрушку – мышь в костюме Санта-Клауса.
– Вам известно, что Леонора Куайн арестована по обвинению в убийстве? – спросила Робин.
– А то как же? Это ведь не кто-нибудь, а я, – Кэтрин ткнула себя пальцем в пышную грудь, – нашла распечатку, из которой следует, что по карте «Виза» были куплены веревки, паранджа и комбинезон.
– Да, – сказала Робин. – Я знаю.
– Веревки и паранджа! – вырвалось у Кэтрин Кент. – Поделом ему, доигрался! Столько лет думал, что она – бледная немочь, дохлая… зануда… коровенка… и вот полюбуйтесь, что она с ним сделала!
– Я вас понимаю, – сказала Робин. – Со стороны это выглядит именно так.
– Что ты хочешь этим сказать – «выглядит»?
– Кэтрин, я пришла вас предупредить: ее не считают виновной.
(«Никакой конкретики, – внушал ей Страйк. – Избегай говорить о полиции открытым текстом, не выдумывай того, что легко проверить, напускай тумана».)
– Что ты хочешь этим сказать? – резко повторила Кэтрин. – Что полиция не…
– …и что у вас был доступ к его банковской карте и больше возможностей снять с нее копию, чем у…
Кэтрин перевела исступленный взгляд с Робин на побледневшую Пиппу, которая сжимала в руках мышиного Санта-Клауса.
– Но Страйк убежден, что это сделали не вы, – сказала Робин.
– Кто? – переспросила Кэтрин; она совсем запуталась и, похоже, в панике перестала соображать.
– Босс ее, – выразительным шепотом подсказала Пиппа.
– Ах, этот! – Кэтрин опять напустилась на Робин. – Которого наняла Леонора!
– Он убежден, что это сделали не вы, – повторила Робин, – даже несмотря на эту выписку по кредитной карте… несмотря на то, что вы легко могли ею воспользоваться. Я хочу сказать, это выглядит подозрительно, но он уверен, что выписка оказалась у вас по чистой слу…
– Так ведь она сама мне ее дала! – отчаянно всплеснула руками Кэтрин Кент. – Дочка его… из рук в руки. А мне тогда и в голову не пришло посмотреть, что там на обороте. Я только из вежливости взяла эти каракули дерьмовые, да еще похвалила… просто из вежливости!
– Это ясно, – сказала Робин. – Мы вам верим, Кэтрин, даю слово. Страйк не такой, как эти полицейские. – («Намекай, но не давай оценок».) – Он хочет разыскать настоящего убийцу. Ему неинтересно задерживать первую попавшуюся женщину, которой Куайн мог позволить… ну, вы понимаете…
Несказанные слова «связывать себя веревками» повисли в воздухе.
Воздействовать на Пиппу было проще, чем на Кэтрин. Доверчивая и нервозная, она уставилась на старшую подругу, которая пришла в ярость.
– Да мне плевать, кто его убил! – процедила она сквозь зубы.
– Но вы же не хотите пойти под суд…
– А почему я должна тебе верить, что меня кто-то подозревает? В новостях про это не сообщали!
– Ну… это как раз понятно, правда же? – мягко сказала Робин. – Разве полицейские на пресс-конференциях признаются, что задержали не того…
– У кого была кредитка? У нее.
– Обычно Куайн держал кредитку при себе, – объяснила Робин, – и вытащить ее могла не только жена.
– Ты, как видно, больше моего знаешь, что у полицейских на уме?
– У Страйка есть связи в Центральном полицейском управлении, – спокойно признала Робин. – Он служил в Афганистане вместе со следователем, который ведет это дело, – с Ричардом Энстисом.
