и собирает разные картины и вещи, которые можно продать, причем очень дорого, если повезет напасть в небольшом антикварном магазине на что-то раритетное. «В центральных антикварных магазинах уже все самое лучшее выгребли, – посетовал он, – поэтому приходится ходить по местечковым». Он так и выразился – «местечковым». Хорошее слово, – улыбнулась Аличка Сергеевна.
– И что, именно эти его слова и навели вас на мысль об афере с картиной? – не понял Крячко.
– Нет, они навели меня на мысль о продаже в антикварный магазин бабушкиных медных подсвечников. Ведь нам нужны были деньги. Работа у меня была временная, и я подумала, что если мне что-нибудь заплатят за эти старые подсвечники, то у нас будет немного денег на черный, так сказать, день. Но я не хотела, чтобы люди видели во мне женщину, нуждающуюся в деньгах, а поэтому…
– Поэтому вы и оделись как вдова? – спросил Крячко.
– Да. Я надела соответствующий костюм и загримировалась под Ганну Главари из оперетты «Веселая вдова». Уж не знаю, почему мне именно этот образ пришел в голову… Наверное, это был какой-то порыв, – призналась Сенечкина. – В общем, по чистой случайности я пришла в тот магазинчик в то же самое время, что и Адам Петрович Геркулесов. Кажется, так звали того гражданина, который купил у нас потом картину, – посмотрела она на мужа, и тот, подтверждая правильность ее слов, кивнул. – Он вошел сразу же после меня и стал разговаривать с продавцом, объясняя, что он ищет. И вот тут-то у меня и родилась идея. Я тут же придумала план и стала «ковать железо», не отходя от кассы, как говаривал один классический персонаж.
– А визитка? Ведь у вас с собой уже была визитка?! – воскликнул, не удержавшись, Гуров.
– Да, но на ней был записан только номер телефона и вымышленные имя и отчество эксперта, и больше ничего. Ни настоящих фамилий, ни адресов там не было… Понимаете, у меня каллиграфический почерк, и я сама дописала на карточке маркером все данные якобы эксперта по картинам. Написать имя, отчество на карточке мне как раз хватило той пары минут, когда я вошла в магазин, под предлогом взять у хозяина визитку эксперта. Все, что помнит Геркулесов, это только то, что я сказала ему сама. Я потом забрала у него визитку после того, как он посмотрел на нее и после того, как я сделала вид, что звоню выдуманному эксперту. А много ли человек может запомнить при беглом разговоре с незнакомым собеседником? Кажется, в этом случае говорят «концы в воду». Или что-то подобное… – Аличка невесело улыбнулась.
– Но потерпевший говорит, и это записано в его показаниях, что он сам звонил и сам договаривался… – Гуров хитро посмотрел на Сенечкину.
– Если владеешь силой слова и убеждения, – ответила Аличка Сергеевна, – то человеку можно внушить все, что угодно. Даже что он с кем-то о чем-то говорил, даже если на самом деле он не говорил ни с кем и ни о чем.
– Это точно, – согласился с ней Крячко.
– Ну а Алеше я рассказала свой план уже после того, как вернулась домой, – продолжила рассказ Сенечкина. – Он сначала отнекивался и не желал соглашаться на такое незаконное дело, но я убедила мужа провернуть его. Дело в том, что мы сняли комнату в квартире одинокого дедули. Он не давал никаких объявлений, мне его просто одноклассник, у которого я подрабатывала в магазине, порекомендовал. Этот дедушка – преподаватель института, который оканчивал мой одноклассник. С ним он поддерживал отношения. Помогал ему чем мог. Но дедушка уже старенький и сильно болел, а ухаживать за ним некому. В казенный дом для престарелых его не брали: говорили, что там нет мест. Иногда к дедушке приходил социальный работник, приносил продукты и лекарства. Вот и все. Так вот, когда я предложила Алеше все деньги, вырученные с картины, отдать на оплату сиделки, которая будет ухаживать за дедушкой, – тогда только мой муж и согласился на эту аферу.
– Так вы что же, все деньги и отдали сиделке? – удивился Гуров. – Не рисково ли? Все-таки незнакомая женщина… Мало ли кем она могла быть? Зачем же так было рисковать?
– А мы и не рисковали. Мы открыли счет в банке и положили туда деньги, а снимает их с карточки и оплачивает услуги сиделки тот самый мой одноклассник. К тому же женщина, которая нанялась сиделкой, его тетя. Она недавно вышла на пенсию, а пенсия маленькая. Так что – никакого риска.
– А что, вполне разумно, – кивнул Крячко, и Гуров с ним согласился. – Ну а кому в голову пришла идея со щенками? Объявление вы ведь уже намеренно писали?
– Намеренно, – вздохнула Аличка Сергеевна. – У нас во дворе, – она махнула рукой в сторону окна, выходящего во двор, – собака щенков принесла прямо к мусорным контейнерам. Кто-то из жильцов и мамку, и всех щенят перетащил в наш подъезд. Кормили мамку всем двором, – улыбнулась Сенечкина. – А вот щенят разбирать никто не торопился. Кто-то предложил написать объявление: мол, может, кто в городе найдется и возьмет к себе на дачу или в свой дом щеночка… Да куда там! – махнула она рукой. – Одного только и забрали из четырех. А я как раз нашла подработку в Москве – с собаками гулять…
– Познакомились с Аллой Винокуровой? – подсказал Крячко.
– Да, с ней, – кивнула Сенечкина. – Славная женщина, доверчивая. Мне даже как-то неловко, что я ее доверием воспользовалась и собак использовала, чтобы этого декана обмануть. Но потом сама же себя и успокоила – ведь деньги не для себя выманивала. А этот Козырьков… Я потом узнавала, спрашивала кое-кого – он в приемной комиссии сидит и взятками не брезгует, чтобы на бюджетные места принимать не того, кого следует туда принимать, а тех, кто ему заплатит. Такого не жалко и облапошить. Щенка, правда, жалко. Он ведь его наверняка после того, как узнал, что он дворняга, выкинул на улицу.
– Ну, за этого пса можете не переживать, – сказал Гуров, и они с Крячко рассмеялись. – Он сейчас у нас в кабинете живет – как вещественное, так сказать, доказательство.
– Мы даже имя ему придумали – Опер, – добавил Крячко. – И он просто обалдеть, какой умный пес! Так что мы его в обиду не дадим и даже подумываем в хорошие руки пристроить.
– Здорово! Спасибо вам! – обрадовалась Аличка Сергеевна.
– А что это у нас Алексей Иванович все молчит? – весело посмотрел Гуров на Сенечкина. – Чья была идея-то гримироваться под Петрова-Водкина и под русских классиков?
– Моя, – вздохнул Сенечкин. – Так тосковал по сцене и по театру, что захотелось сыграть хоть какую-нибудь роль. Пускай даже таким, преподлейшим образом. Да… Вот и придумал. И играл, воображая себя то Тургеневым, то Чеховым, то Львом Толстым. И, кстати, идея с батюшкой и освящением уже моя была. Исключительно моя, и Аличка тут совершенно ни при чем! Провернуть это дело я предложил Аличке после того, как нищий на паперти много чего интересного порассказал нам о житии главного приходского священника. Он же, этот нищий, сказал нам и о том, что отец Викентий вскорости будет освящать фундамент какого-то строительства. Вот тогда-то я и предложил Аличке вместо батюшки туда наведаться. А то, что нам столько денег отдадут, – Сенечкин развел руками, – мы и сами не ожидали. Думали, что только за работу заплатит, а оно вон как вышло.
– Зато мы маленькой девочке помогли! – Аличка Сергеевна даже встала и в волнении прошлась по комнате. – Нам-то с Алешей детишек Бог не дал, а тут такая возможность подвернулась – дать ребенку шанс на излечение, а значит,
