ответит, и, забыв даже поздороваться и спросить, как ей там, у сестры, отдыхается, торопливо спросил:
– Машенька, ты можешь скинуть мне номер телефона этого своего Карцмана? Он мне срочно нужен.
– Конечно же скину, – спокойно ответила супруга. Она уже знала, что если муж звонит ей и забывает поздороваться и узнать, как у нее дела, а сразу говорит о деле, то это значит, что этот звонок для него очень важен. – Только у него два номера телефона. Один – для деловых людей и для деловых предложений, а второй – для своих, чтобы пообщаться и узнать разные театральные новости. Какой тебе дать?
– Давай оба, – потребовал Гуров. – Если не ответит на номер для своих, то буду звонить ему с деловым предложением.
– Вы нашли своих артистов-аферистов? – спросила жена.
– Да, нашли. Теперь вот думаем со Станиславом, как нам из этой истории и самим выпутаться, и их вытянуть.
– Ты думаешь, что Авенир Исаевич вам поможет?
– Да! – с жаром ответил Лев Иванович. – Очень на это надеюсь!
– Ну, тогда удачи и вам, и вашим аферистам, – попрощалась Мария и отключила связь.
Через пару минут Гурову пришло сообщение с номерами телефона критика Карцмана, который знал все и про всех в мире театра. Набрав номер телефона, который Маша обозначила как номер «для своих», он услышал сначала гудки и подумал, что старик наверняка не откликнется на незнакомый ему номер, но тот ответил:
– Это Карцман. А с кем я буду говорить?
– Будете говорить с мужем Марии Гуровой – Львом Ивановичем, – ответил полковник в тон критику. – Добрый день, Авенир Исаевич. Вы уж извините, что я вас беспокою, но мне очень нужна ваша помощь.
– А, так это вы, молодой человек! Тогда я даже не буду спрашивать у вас, откуда вы взяли этот номер телефона. Наш уголовный розыск всегда был на высоте.
– Ну что вы, Авенир Исаевич, – смутился Гуров. – Это Мария по моей просьбе дала мне оба ваших телефона, и мои сыщицкие навыки тут вовсе ни при чем. Просто мне и вправду очень нужна ваша помощь в одном очень деликатном деле, связанном с театром.
– Деликатные дела, связанные с театром, – это как раз моя специализация, а потому я очень внимательно вас слушаю, молодой человек.
– Понимаете, – заговорщицки сказал Лев Иванович. – Дело настолько деликатное, что мне очень нужно поговорить с вами не по телефону, а с глазу на глаз. К тому же я хотел бы приехать к вам не один, а с теми людьми, которых это деликатное дело касается напрямую.
– Ах, вот как! – воскликнул старик, и так же, как и Гуров, заговорщицки произнес: – Приезжайте ко мне ровно через два часа, и я буду ждать вас отдохнувшим и бодрым. Потому как если я не отдохну после обеда хотя бы пару часов, я буду засыпать на ходу. А оно вам надо? – рассмеялся он скрипучим голоском. – Старость, молодой человек, старость…
– Премного благодарен, что согласились принять, – ответил Гуров. – Через два часа и подъедем.
Он отключил телефон и, насвистывая, отправился к подъезду.
– Хорошие новости? – с любопытством спросила у Гурова старушка.
– Хорошие, бабулечка, хорошие, – ответил Лев Иванович и бодро прошагал мимо нее к дверям.
– Это хорошо, что хорошие, а то ведь как телевизор посмотришь, так все у всех плохо, – услышал он за спиной ворчание соседки Сенечкиных.
* * *
Через полчаса Гуров, Крячко и Сенечкины уже ехали в сторону Москвы. Полковники сидели впереди, а супруги – на заднем сиденье, и Гурову, ведущему машину, в зеркало заднего вида было отлично видно, как они держатся за руки и постоянно переглядываются, чтобы скрыть страх и волнение. Он не сказал им, что везут их не в полицию для составления протокола и задержания до предъявления обвинения, а совсем в другое место.
По молчаливому согласию с Крячко, они решили не арестовывать Сенечкиных, а попробовать замять это дело. Но чтобы предотвратить дальнейшую их «благотворительную» незаконную деятельность, нужно было дать им что-то взамен. А именно – их любимое занятие, то есть вернуть на театральные подмостки. Гуров понимал, что, таким образом, они с Крячко совершают должностное преступление и что если вся эта история выплывет наружу, в обход генерала Орлова, то им с напарником и другом не избежать служебного расследования и даже, скорее всего, увольнения. Они, конечно же, расскажут Орлову, что упустили подозреваемых и что будут их старательно искать. Но Гуров также понимал, что Орлова, который проработал с ними не один год и знал их как самого себя, не так-то просто ввести в заблуждение. Генерал и без слов, и без доклада все равно все поймет. Поймет, потому что и сам на их месте поступил бы так же. Иначе и быть не могло – совесть потом не дала бы спать по ночам.
Гуров тихо вздохнул, поглощенный своими мыслями, и покосился на Крячко. Обычно веселый и говорливый, Станислав сидел тихо и задумчиво смотрел на дорогу перед собой.
– Скажите, а нас в разных камерах будут держать до суда? – неожиданно поинтересовалась Аличка Сергеевна и тут же сама себе и ответила: – Хотя, почему я этот глупый вопрос задала? Конечно же в разных. Ведь не положено же держать в одной камере мужчин и женщин.
– Аличка, да ты не переживай за меня. – Гуров увидел в зеркало, как Сенечкин поднес руку жены к губам и поцеловал. – Я справлюсь. Со мной все будет хорошо. Главное – ты сама держись, потому что если ты вдруг там заболеешь… Я все смогу пережить, но только не это. Я должен быть спокоен за тебя. Ты мне обещаешь, что будешь себя беречь?
Аличка Сергеевна не ответила, но Гуров видел, как она молча кивнула, и столько в этом наклоне головы было грации, достоинства и смирения, что он не выдержал и сказал:
– Сейчас мы заедем в одно место, и я познакомлю вас с одним интересным человеком. Возможно, вы даже его знаете лично. Или слышали о нем. Так вот, если этот человек сможет помочь нам… то есть вам, конечно же, то решать вашу дальнейшую судьбу будем не мы со Станиславом Васильевичем, а вы сами. И от того, какое решение вы примете, будет зависеть ваша свобода и ваша дальнейшая жизнь.
Сенечкины удивленно переглянулись, но спрашивать подробности не решились, а только еще крепче сжали руки друг друга и всю оставшуюся дорогу уже ехали молча. Молчали и Гуров с Крячко.
Станислав Крячко мерил шагами их с Гуровым общий кабинет и в волнении посматривал на часы. Уже час назад они должны были быть у Орлова в кабинете, но Лев Иванович где-то запропастился и на его, Станислава, звонки не отвечал. Орлов нервничал, и Верочка, его секретарь, тоже. Она сама несколько раз набирала номер телефона Гурова, но результат был все тот же – Лев Иванович как сквозь землю провалился.
– Вот надо ж такому было случиться – забыл зарядить телефон! – Гуров быстрым шагом вошел в кабинет и устало плюхнулся на стул для посетителей.
– Лев Иванович! Ну разве так можно?! – воскликнул Крячко и подошел к Гурову. – И я, и Верочка уже все телефоны оборвали! Орлов каждые десять минут требует от меня поднять всех по тревоге и выдвигаться с мигалками и сиренами на твои поиски. Ты где пропадал?
– Так я же и говорю, – развел руками в знак своей беспомощности Лев Иванович. – Совсем я без своей Марии пропащий человек. Никак не могу привыкнуть, что эти современные мобильники нужно
