— Только, пожалуйста, не думайте о таких вещах, — он строго посмотрел на меня. — Уверяю вас, у меня нет привычки вести себя подобным образом. Я добропорядочный и честный шантажист. Это может показаться вам странным, но таковы мои принципы. Я назначаю сумму и не более того.
— Я не поверил бы вам и за все золото мира. Садитесь, мне надо с вами поговорить.
Он немного поколебался, потом погрузил свое рыхлое тело в кресло.
— Как бы мне хотелось, чтобы вы верили мне, мой мальчик, — сказал он, притворно вздохнув. — Все мои поступки весьма разумны. Вы вручаете мне пятьсот фунтов, и я оставляю вас в покое. Вы покидаете страну, ведь это не трудно. Я не смогу причинить вам зла, раз вас здесь не будет, разве не так?
— О, но ведь я еще не уехал. Ничто не помешает вам сделать мне гадость на прощанье.
— Но я об этом даже не подумал, — запротестовал он.
— Это не в моем обычае.
— Предположим, Корриган начнет давить на вас. Откуда я могу быть уверен, что вы не скажете ему, чей на самом деле труп найден в квартире Нетты.
— Послушайте, не корчите из себя идиота! Если я скажу это Корригану, у меня может возникнуть масса неприятностей.
— Погибшая действительно была сестрой Нетты?
— Ну конечно! — он скосил глаза в мою сторону.
— Но откуда вы это знаете? Разве вы хоть раз видели ее сестру?
— Конечно, — он почесал свой нос и задумчиво посмотрел на меня.
— А по какой причине вы сказали, что это была Нетта?
— Мне кажется, нет смысла возвращаться к этому вопросу. — Коль со смущенным видом поерзал в кресле. — Видите ли, у меня были на то свои причины.
— Сколько вы получили от Питера Тренча, чтобы засвидетельствовать смерть Нетты? — неожиданно спросил я.
— Вы действительно хорошо осведомлены, — на мгновение Коль испугался, но скоро апломб вернулся к нему. — Я не могу дать ответ на этот вопрос. Это было бы неблагородно.
— Хорошо, — я пожал плечами. — Тогда к делу. Вы требуете от меня пятьсот фунтов, а взамен обещаете не давать Корригану фальшивых показаний, дающих возможность обвинить меня в двойном убийстве. Верно я обрисовал ситуацию?
— Совершенно верно, — лукаво проговорил он, — Вы угодили в самую точку, мой мальчик.
— Хорошо! — я удовлетворенно кивнул головой. — Заберите эти деньги, и пусть вам поможет Господь! Если вы попытаетесь вести двойную игру, я сдеру с вас шкуру!
— У вас есть мое слово, — сказал Коль довольно убедительно. — Этого вполне достаточно, хотя американец и не в состоянии понять, что слово англичанина — слово чести.
— Ладно, ладно, довольно громких слов, пузырь, — прервал я его.
— Вам не кажется, что мы уже и так потеряли слишком много времени? — Коль затряс головой. — Не пора ли перейти к делу. Где же деньги?
Я подошел к письменному столу, открыл ящик и вынул пачку банкнот. Все билеты были по одному фунту. Эти деньги я собирался презентовать Нетте.
— Вот они, берите!
Я наблюдал за ним краем глаза. Он смотрел на деньги алчным взглядом.
— Берите и убирайтесь, — повторил я.
— Вы не будете возражать, если я пересчитаю их? — в голосе Коля звучала фальшь. — Это не потому, что я вам не верю, но дело есть дело.
— Считайте, и побыстрее! Я не могу терпеть вас даже одну лишнюю минуту.
Наступило долгое молчание. Коль буквально дрожал от жадности, пересчитывая деньги своими толстыми пальцами. Когда он выпрямился, в глазах его горел победный огонек. Голова перестала трястись, а лицо выражало торжество.
— Отлично, мой мальчик, никогда не думал, что вы так легко капитулируете. Я предполагал, что вы доставите мне кое-какие неприятности.
Он сунул деньги во внутренний карман пиджака и снова улыбнулся своей мерзкой улыбочкой. Я не смог больше сдерживаться.
— Убирайся отсюда, жирная свинья!
Коль взглянул на увядшие цветы в своей петлице, вынул их и положил на стол.
— А вот вам сувенир от меня, мой мальчик, — глумливо усмехнулся он.
— А вот сувенир от меня, дорогой папочка! — размахнувшись, я врезал наглецу прямо в глаз. Шатаясь, он отступил в угол и некоторое время стоял там, приходя в себя. Потом испустил жалобный вопль и стал пробираться вдоль стены к выходу.
— Подонок! — вопил он. — Грязное американское отродье!..
Я сделал угрожающее движение в его сторону. Коль торопливо распахнул дверь и тут же попятился назад. В коридоре его ждал плечистый полицейский в штатском. Он бесцеремонно втолкнул Коля обратно в номер. Полицейский улыбнулся мне, входя вслед за причитающим толстяком.
Лицо Коля перекосилось, а колени задрожали. Полицейский неумолимо надвигался, и Коль пятился назад, пока не уперся в стену.
— Итак, вы предполагали, что я доставлю вам кое-какие неприятности? — сурово сказал я. — Да, мой друг, в этом вы не ошиблись. — Я подошел к ванной комнате и открыл дверь. — О’Мелли, вы можете выходить.
Инспектор О’Мелли вышел из ванной комнаты. Следом за ним вышел еще один полицейский в штатском с блокнотом в руках.
— Итак, вы все успели записать? — поинтересовался я.
— Слово в слово, — ответил О’Мелли, довольно потирая руки. — Все прошло замечательно. Если этот тип не заработает по крайней мере десять лет, я готов отказаться от своей должности!
Трое полицейских с неприязнью смотрели на Коля. О’Мелли подошел к нему и представился:
— Я инспектор О’Мелли из полицейского участка Биг-стрит. А эти господа из криминальной полиции, — сказал он, указывая на обоих полицейских. — Моя обязанность задержать вас по обвинению в шантаже. Также я должен предупредить, что все сказанное вами зафиксировано и будет служить доказательством против вас на суде.
— Вы не можете сделать этого! — Коль позеленел от страха. — Вот человек, которого вы должны задержать! Это убийца! — его палец дрожал, когда он указывал на меня. — Он убил Медж Кенит и Генри Литбриджа. Я видел, как он совершал оба преступления! Вы не можете задержать меня! Я добропорядочный гражданин!.. — визжал он.
— Вы сможете объяснить все это судьям, — твердо проговорил О’Мелли. — А сейчас вам придется пройти со мной. — Инспектор неприязненно смотрел на неудавшегося шантажиста.
Оба полицейских стали рядом с Колем. Один из них вынул из кармана съежившегося негодяя мои деньги и передал их О’Мелли.
— Мы вынуждены пока сохранить деньги у себя, — предупредил инспектор. — Но после суда над шантажистом мы вернем их вам.
— Надеюсь на это, — с иронией проговорил я. — Мне было бы весьма печально узнать, что вы использовали их для поддержки финансового состояния своего спортивного клуба.
Трое полицейских рассмеялись.
— Ну, вперед! — О’Мелли подтолкнул Коля к выходу. — Мы поместим вас в очень удобную и комфортабельную камеру.
— Я вам говорю — это убийца! — вопил Коль в отчаянии. — Задержите его! Он собирается покинуть страну!.. Вы слышите, что я говорю, он вскоре покинет страну!..
— Пошли, мой дорогой, нет никакого основания так нервничать, — сказал один из полицейских. — Если вы будете вести себя хорошо, я велю дать вам в тюрьме шикарный ужин.
Коль отнял руку от заплывшего глаза и пронзительно заверещал:
— Он набросился на меня! Я хочу подать на него жалобу за нанесенные увечья! Задержите его!..
— Вы действительно сделали это? — спросил О’Мелли, начиная сердиться.
— Увы, — я с сожалением развел руками. — Я не собирался причинять ему вреда. Но он так стремился поскорее начать тратить мои деньги, что второпях ударился глазом о дверную ручку.
— Да, он слишком торопился, — О’Мелли подмигнул мне.
— Итак, прощайте, жирная свинья! — я подошел к Колю и улыбнулся. — В следующий раз, когда вам захочется заняться шантажом, никогда не выбирайте жертву среди журналистов. Надеюсь увидеть вас лет эдак через десять.
Полицейские увели Коля. Он шел, уронив руки и опустив голову, совершенно раздавленный случившимся. В дверях О’Мелли оглянулся через плечо и сказал:
— До вечера!
— Рассчитывайте на меня. Корриган скоро вернется. Представляете, какое у него будет лицо, когда я преподнесу ему свой маленький сюрприз. Нет, я не отказался бы от удовольствия видеть это за все виски Лондона!
— И я тоже, хотя пью одну только воду, — проговорил О’Мелли.
В салоне миссис Крокетт часы пробили половину восьмого, когда я проскользнул на лестницу и подошел к квартире Медж Кенит. Никто не видел, как я входил в дом. Я чувствовал большое облегчение от того, что Жюль Коль не может больше появиться на пороге своей квартиры, чтобы шпионить за мной и трясти головой. Я прислушался, стоя возле двери Медж, затем постучал.
— Это я, Стефан!
Несколько минут длилось молчание, потом дверь отворилась, и Нетта, одетая в красно-белое платье, впустила меня. Я вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
