Официант независимой походкой удалился.
— Ты смотри, какие строгие порядки он у себя установил, не завести ли мне у себя в ресторане такие? —
произнес Душман.
— Можешь завести, порядок везде нужен, только долго тебе придется ждать, чтобы клиенты давали, как мы, официантам чаевые в валюте.
Беззаботно рассмеявшись, Душман возразил:
— Ошибаешься, дорогой, как раз с моими официантками чаще всего клиенты расплачиваются валютой, а вот
со мной — деревянными чушками.
Видя подходящего к ним официанта со слащавой улыбкой на лице, Лесник заметил:
— Кажется, дело клеится. Вы заказывайте себе обед на две персоны.
Официант, приняв заказ у Душмана через «переводчика», отдал его на кухню для исполнения, после чего
отвел Лесника в кабинет Локмана и незаметно удалился.
В средних размерах кабинете, меблированном со вкусом дорогой мебелью, в кресле Лесник увидел мужчину
лет семидесяти, плотного телосложения, низкого роста, с огромной головой без признаков растительности на
ней. Она, как головка сыра, надежно сидела на толстой короткой шее.
Согласно описанию Лапы Лесник понял, что перед ним сидит Молох.
— Здравствуйте, Давид Борисович! — произнес Лесник, подойдя вплотную к креслу.
— Здравствуй, дорогой, чем могу быть полезен? — Заплывшие жиром глазки внимательно разглядывали
Лесника.
— Я приехал с вашей Родины и привез письменный привет от Жернова-Постникова Остапа Харитоновича.
Секунд десять подержав письмо в руке, как бы взвешивая его, Молох, оживившись, воскликнул:
— От Лапы, да?
— Да! — обрадованно подтвердил Лесник, довольный налаживающейся между ними связью.
— Письмо от Лапы. Вот чертяка, еще помнит меня, — поднявшись с кресла, удивился Молох. — Ты, дорогой, посиди и помолчи, пока я буду читать послание из другого мира. — Он отбросил спину в кресло, как в воду, отработанным движением.
«Бедному креслу достается от него», — подумал Лесник беспечно.
Надев очки, хозяин кабинета не спеша распечатал конверт, понюхал его содержимое, после чего достал
письмо, углубившись в чтение. Прочитав письмо, он положил его на стол. Не спеша достал из кармана пиджака
пузырек с таблетками, размером с хорошую большую пуговицу, положил одну из них себе под язык.
Пососав таблетку, Молох, зашевелившись в кресле, произнес:
— Ты мне сделал такой подарок, который будет приятно волновать меня еще долго. Я узнал его каракули и
не хуже его помню то, что он мне пишет. Он просит меня выполнить твою устную просьбу. Я готов сейчас же
выслушать.
— Давид Борисович, у вас там в зале сидит мой кореш, если можно, пускай он примет участие в нашем
разговоре.
— Сначала я хотел бы услышать, о чем будет между нами разговор, — умеряя пыл Лесника, возразил Молох.
Лесник сообщил ему цель своего визита.
— Знаешь, Виктор Степанович, при разговоре на такую тему третий всегда лишний. Я распоряжусь, чтобы
твоего кореша обслужили по высшему классу.
Молох по селектору связался с рестораном и дал служащему, поднявшему телефонную трубку, соответствующее распоряжение.
— Ты просишь меня, чтобы я сделал тебе махровую наводку и предоставил хороший инструмент. Все я могу, но не знаю, стоит ли мне с тобой связываться. Лапу я знаю как квалифицированного специалиста по сейфам.
Тебя я знаю менее часа, может быть, ты не медвежатник, а ломовщик. — Оглядев внушительную фигуру
Лесника, он добавил: — Я знаю, что дури тебе занимать не надо.
— Если вы так рассуждаете, то можете проверить меня в работе.
— Конечно, буду проверять, куда ты денешься, — безапелляционно и вместе с тем решительно заявил
Молох. — Для начала вот этого поросеночка ты сможешь разделать? — Он показал пальцем на дверку
вмонтированного в стену несгораемого сейфа.
Лесник, обойдя Молоха, подошел к сейфу и стал его рассматривать. В то время, пока он рассматривал сейф, Молох взял телефонную трубку и куда-то позвонил.
Минут через двадцать в комнату вошел парень лет семнадцати, брюнет с курчавой головой, который что-то
сказал Молоху и отдал ему тяжелый портфель.
Лесник понял, что они разговаривают не на английском языке: «По-видимому, говорят на иврите», — подумал
он беспечно.
— Познакомься, — обращаясь к Леснику, предложил Молох. — Мой внук Хаим.
Поздоровавшись с ним за руку, Лесник назвал себя.
— Он — товарищ моего друга, с которым я сидел в тюрьме в России, — поведал дед своему внуку. Увидев у
него удивление на лице, погрозив ему пальцем, добавил: — Мы туда попадали не за глупости, за которые сейчас
сажают молодежь, а вообще твои уши еще не созрели для такой беседы, — отпуская внука, закончил Молох.
Раскрыв портфель, Молох, передавая его Леснику, сказал:
— Вот, Виктор Степанович, инструмент, а вот сейф, работай.
— Вы же знаете, что при посторонних мы не работаем, — напомнил Молоху Лесник.
— Так там у меня не макулатура, а деньги, — забеспокоился старик.
— Неужели, Давид Борисович, вы допускаете, что я приехал вас грабить? — улыбнувшись, успокоил его
Лесник, но, посмотрев на Молоха и увидев, что слов оказалось недостаточно, добавил: — Так и быть, оставайтесь в кабинете, но только повернитесь ко мне спиной. Как только я открою сейф, повернетесь.
Минут пять Лесник колдовал с сейфом Молоха, находясь в предельно напряженном состоянии. Когда ригели
замка сейфа поддались его усилиям, он, осторожно поставив их в положение «открыто», удовлетворенно
выпалил:
— Можете поворачиваться!
— Что, уже? — удивленно спросил Молох.
— Как видите, — открывая дверку сейфа, подтвердил Лесник.
— Было бы лучше, если бы он оказался не таким «сговорчивым», — грустно пошутил Молох. — Теперь я буду
плохо спать, зная, что у меня оказался сейф продажный, как уличная девка. Я в него верил, старый дурак. Я ведь
тоже умел открывать сейфы, но не разных конструкций, а только мне известных. Лет десять как я бросил
испытывать судьбу, но все равно у полиции есть на меня информация, и она считает, что мистера Джима
Бирлинга потрусил я. Да, я! Но я не хочу, чтобы фараоны так плохо думали обо мне.
Я тебе сейчас сделаю очень выгодное предложение, наведу тебя на мисс, у которой ты можешь отхватить
жирный кусок, обеспечу подход, надежный тыл, инструмент. Экипирую тебя и подготовлю на о’кей.
— Какая с меня будет плата?
— Ты — друг моего кореша, и этого достаточно, — слукавил Молох, разоблачив себя последующей
информацией. — Провернешь операцию моим инструментом, а я постараюсь обеспечить себя надежным алиби
на время твоей работы. Тем самым сниму и очищусь от всех подозрений фараонов.
— А если меня они заловят с твоими цацками? — выжидательно спросил Лесник.
— Такая возможность не исключена, — «успокоил» его Молох. — Поэтому мы с тобой поедем в один бар, хозяин которого — сомнительный фрукт. Его клиентами являются разные проходимцы, которые приобретают и
реализуют разные цацки, за которыми охотятся фараоны. Хозяин бара не брезгует покупать у своих клиентов
ворованное, но круг доверенных лиц ограничен. У тебя лично он ничего не купит. Мы побываем там один вечер, чтобы ты ознакомился с обстановкой. Если ты попадешься фараонам, то будешь говорить, что инструмент
приобрел там. Пойдет?
— Пойти-то пойдет, но лучше не попадаться.
— Я тоже за то, — поддержал его Молох. — Может, за встречу сообразим пару капель? — неожиданно
предложил он.
— Не стоит, мы еще не все обговорили.
— Что тебе еще не ясно? — недоуменно спросил Молох.
— Всю добычу, которая будет в сейфе, я, возможно, с собой не смогу взять. Как мы с ней поступим?
— Действительно, мы об этом как-то не подумали, — удивленно пробурчал Молох, потом добавил: —
Придется мне послать с тобой на дело моего внука, правда, он из машины не будет выходить. Ты ему отдашь
все, что не сможешь взять с собой, а я потом потихоньку реализую или тут, или в Израиле. Куда мне деньги
переслать?
— У меня есть несколько миллионов долларов, которые я думаю положить в Венский центральный банк, но
тебе туда их пересылать не надо, а купи мне виллу на мое имя где-нибудь в Буффало, Бостоне или Норфолке, чтобы недалеко от тебя было.
— Мысль у тебя хорошая, но я покупать на твое имя ничего не буду. Кто я такой и почему вдруг ты
уполномочил меня производить за тебя сделки? Нас с тобой сразу повяжут и по Миссисипи пустят, другое дело, если ты попросишь Фостера исполнить твою просьбу. Он твой компаньон, ты у него остановился, и ему
выполнить твою просьбу сущий пустяк, поручит своему адвокату оформить все на о’кей.
— Вы правы, Давид Борисович! Я как-то не подумал над своим предложением, — вынужден был согласиться
