Скорость я сбавила. Лоренс – типичная «сова» и всегда берет вечерние смены. Сейчас его жена открывает свой хлам-тикварный магазин, а он еще бродит по дому в халате, пьет самый черный кофе на свете и жалеет, что бросил курить.
Я свернула с шоссе и почтовым голубем полетела прямо в район Лоренса.
– Знаешь, что странно? Я не была здесь больше десяти лет, а дорогу нашла без проблем. Каждый поворот помню. – Рассказывать Лизе о Лоренсе, чтобы разбудить ее мозг, оказалось куда проще, чем Дорис – об иве, чтобы выпросить выходной. Я искоса глянула на дочь – черные глаза так и сверлили меня. – Да, – кивнула я, словно Лиза задала вопрос вслух, – он женат. Видишь, мисс Кроха, у меня тоже есть секреты.
У Лоренса одноэтажный дом в конце дороги, длинный, с четырьмя спальнями. Я подрулила прямо к нему, хотя все дома района казались братьями-близнецами.
На подъездной аллее я притормозила, но мотор глушить не стала. Запертая дверь и окна со ставнями наводили на мысль, что изнутри дом застегнут на все пуговицы. Мне здесь никогда не нравилось, а дурацкий тюль раздражал. Как правило, мы встречались на моей территории – наша радостная возня разбавляла жуткую тишину осиротевшего дома. У Лоренса тоже было пусто, но совсем по-другому. Сбежавшая жена оставляет совершенно особую тишину, которую другой женщине не разбавить. В моем доме Лоренс чужое место не занимал.
Во дворе ржавели старые качели. Лиза подняла здоровую руку и показала на них.
– Ага, два мальчика, – ответила я, угадав вопрос. – Не суди его строго, Лоренс сразу сказал, что женат.
Это была третья фраза Лоренса в ресторане «Сад панды» после удивленного «Привет» и «Пожалуйста, садись!».
Я скользнула в кабинку, устроилась напротив Лоренса, и добрых пять секунд мы буравили друг друга взглядами. Потом он и объявил:
– Я пока женат.
Даже окажись Лоренс благочестивым баптистом (а он оказался), я вряд ли испугалась бы больше. Захотелось сбежать, немедленно, без оглядки. Остановило лишь короткое слово «пока», хотя в голове заработал секундомер: на объяснения я давала Лоренсу две минуты, а потом бесследно исчезла бы.
Жена бросила его три месяца назад. Лоренс вернулся со смены и не застал дома ни души. Прихватив сыновей, жена сбежала в Висконсин к идиоту, с которым познакомилась, играя в бридж в Интернете. Онлайн-сражения и чат переросли в долгие телефонные переговоры и обмен фотографиями, а потом идиот прикатил в Джорджию и с удовольствием помог жене Лоренса нарушить брачную клятву на вибрирующей кровати «Холидей Инн Экспресс». Сейчас этот идиот стал любовью всей ее жизни.
Жена подала на развод, но Лоренс добивался, чтобы она вернула детей в Миссисипи.
– Проблемы с Сэнди и адвокаты отнимают у меня время, деньги и желание жить. Хочу одного: чтобы мальчики вернулись домой. О чем я только думал, пригласив тебя на ужин? На фотографии ты просто красавица, а когда я тебя остановил… В общем, ты снаружи выглядела так, как я – изнутри, и знаешь что? Эта моя тирада самая длинная за последние пять лет. Кстати, вчера вечером я позвонил тому хлыщу в Висконсин. Трубку взяла Сэнди, и я попросил позвать Гарри или Макса, а она в ответ: типичная, мол, история. Дескать, если бы я почаще с ней разговаривал, она, возможно, не похитила бы моих детей и не сбежала бы в Висконсин трахаться с продавцом из обувного. Ну, выразилась Сэнди немного иначе, только суть в другом – мне здесь делать нечего, я зря трачу твое время. Смотри, официант! Интересно, давно он слушает мое нытье? Ною, как школьница, и понятия не имею, сбежишь ты или выпивку закажешь, ведь, да, я еще женат.
– Официант здесь довольно давно. – Я посмотрела на терпеливого молодого человека и попросила: – «Май Тай», пожалуйста, самую большую порцию!
Лоренс покорил меня, сказав, что хочет лишь вернуть своих мальчиков. Я хотела вернуть своих девочек, Лизу и малышку, имени которой не знала. Судьба неожиданно свела меня с человеком с точно такой же зияющей раной в сердце, как у меня.
– Мы можем стать друзьями, – сказала я Лоренсу. – Лично мне друг не помешает.
Лоренс кивнул, а я выпила «Май Тай», потом съела вкуснейшее му-шу и шербет из зеленого чая с замороженным бананом. На следующий день мы снова вместе поужинали, потом еще раз, и еще раз. Я стала называть Лоренса Мистером Другом, чтобы не забывать: он мне не принадлежит.
Как ни называй Лоренса, я млела, когда взгляд его глубоко посаженных глаз бродил по мне, не останавливаясь ни на секунду, будто Лоренс не мог решить, какая часть моего тела ему больше всего нравится. После первого же приготовленного для Лоренса ужина я оказалась между его крепким, сильным телом и стеной у двери моей спальни. Джинсы болтались на одной лодыжке, ноги обвили бедра Лоренса, нас разделяло лишь тонкое кружево моих новеньких голубых трусиков. Трусики я купила накануне, а еще побрила ноги, надеясь, что дойдет до секса. Похоже, Мистер Друг думал о том же, потому что в бумажнике у него оказались три новеньких презерватива.
– Мы друзья, самые настоящие друзья! – прохрипела я на ухо Лоренсу.
Одной рукой он стиснул мне ягодицы, пригвоздив к стене, другой стал исследовать мое тело, и я лишилась дара речи. Мы скользнули на пол и слились воедино буквально в шаге от спальни.
И вот я сижу на подъездной аллее у дома Лоренса, будто все еще имею право здесь находиться… Вдруг здоровая Лизина рука ткнула меня в бок. Я знала, что хочет дочь.
– Ничего не вышло. С женатыми всегда так, впрочем, ты, наверное, и без меня знаешь. – Я оттолкнула Лизину руку, но, если честно, обрадовалась. После шести безнадежных недель Лиза все-таки вернулась. Она здесь, со мной, в машине. Целых шесть недель мы с Мози звали ее не так, как надо!
Интересно, если по подъездной аллее дойти до крыльца, Лоренс нас увидит? Лиза оживала с каждым шаркающим шагом. В доме работало радио.
– Подожди здесь, Кроха! – велела я, откинув волосы на спину, поднялась на три ступеньки и позвонила в дверь.
В прихожей послышались шаги. Прежде чем я сообразила, что они слишком быстрые и легкие, дверь распахнулась.
На пороге стоял не Лоренс, а Сэнди. Что выражало мое лицо, сказать не могу – таким сильным был шок, а вот на лице Сэнди промелькнуло целое слайд-шоу. «Чем могу вам помочь?» – вежливо спросили вскинутые брови. Потом в глазах отразилось удивленное «Мы где-то встречались?», через полсекунды в них вспыхнуло узнавание, брови опустились, а на скривившихся губах заиграло возмущение: «Тварь, как ты смеешь поганить это крыльцо своим присутствием?!»
Я собралась заговорить, но Сэнди подняла руку:
– Нет! Я знаю, кто вы. Не смейте начинать с «Привет! Как дела?», будто зашли на кофе после церковной службы.
Прежде голос Сэнди я не слышала. Он оказался куда тоньше, чем я представляла, или она заверещала от расстройства.
Я неожиданно обрадовалась, что уложила волосы и выщипала брови. Сэнди была в трико, без макияжа, а волосы убрала в тощий хвост. В руках она держала темно-красную кофейную кружку. Насколько я помнила, с другой стороны на той кружке красовалась свинья в футбольном шлеме.
– Вы знаете, кто я?
– О да. Много лет назад я специально ездила в ваш банк, чтобы на вас посмотреть. – Глаза Сэнди прожигали меня насквозь. – Вы та женщина, Джинджер или что-то в этом роде.
– Почти верно. Меня зовут Джинни, Джинни Слоукэм. А это моя дочь Лиза.
Сэнди так старательно испепеляла меня взглядом, что Лизу заметила только сейчас. Она чуть не подавилась воздухом, когда увидела ходунки и наполовину красивое лицо моей дочери – правая, инсультная сторона совсем безжизненная, левый, здоровый уголок рта поднят в ущербном подобии дерзкой улыбки. Лиза явно была в отличном настроении, а вот у Сэнди стервозности резко поубавилось.
Секунд двадцать жена Лоренса рассматривала мою дочь, потом бессильно опустила руки.
– Даже не знаю, с чего начать. Пытаюсь представить, зачем вы здесь и зачем дочь привезли, но не представляю. Так вы приехали злорадствовать, пугать меня или продавать скаутское печенье? – Взгляд Сэнди остановился на моей пляжной сумке, из которой торчала надувная «лапша». – Вы приехали плавать?
Я заранее проиграла множество вариантов «Сцены на крыльце», но что вместо Лоренса встречу Сэнди, не предвидела. Я пожала плечами. В тот момент хотелось одного – поскорее оттуда уехать.
– Лизе полезны водные упражнения, а среди моих знакомых бассейн есть только у Лоренса.
Возникла неловкая пауза, а потом Сэнди расхохоталась. Она хохотала и хохотала, пока, обессилев, не прижалась к дверному косяку.
– Понятно, – прохрипела Сэнди, когда к ней вернулся дар речи. – Почему бы и нет, черт подери? Заходите!
Несмотря на приглашение, Сэнди не шевельнулась. Загородив дверной проем, она утирала глаза, будто знала наверняка: войти я не решусь. Сэнди усмехалась и смотрела на меня сверху вниз, рассчитывая, что сейчас я подожму хвост и сбегу. Я послушно поджала хвост и спустилась на ступеньку, но в ту самую секунду за спиной заскрипели Лизины ходунки: она поднималась на крыльцо, а сбегать и не думала.
