Волшебное слово «заболел» распространилось среди любопытствующих и, как это обычно бывает, временно успокоило толпу. Врача никак не могли найти, зато к самолету пробралась Джорджия, вся воплощение грациозной тревоги, и фотографам удалось сделать их единственный в тот день снимок, на котором она глядела на Вайвенго, застывшего в дверях самолета.
Именно Вайвенго, поддерживаемый Деллом и побелевшим Гайоги, изложил Кэмпиону суть дела.
– Дорогой, ему нельзя умирать тут, – прошептал он и энергично дернул плечом в сторону шумной толпы журналистов, механиков и рабочих, которые сгрудились вокруг самолета. – Это невозможно. Старик такого не потерпит. Сэра Рэймонда надо отнести в дом, пусть врач осмотрит его там. – Вайвенго наклонился и, сам того не осознавая, вторгся своим огромным носом в личное пространство собеседника. – Он жив. Старик уверен, что он жив. Я отведу леди Рэмиллис. Скажу, что он очень плох, пусть будет готова ко всему.
Мистер Кэмпион ничего не ответил. Ему не хотелось говорить даже с самим собой, не то чтобы с кем-то еще. Целый день следить, чтобы твой подопечный не устроил скандала, потворствовать с этой целью возмутительнейшей контрабанде – и все это только для того, чтобы в итоге столкнуться с подобным. В настоящий момент он не был расположен требовать соблюдения полицейской процедуры. Он надеялся, что все еще способен распознать труп, но раз уж правительство желает, чтобы его слуга, сэр Рэймонд Рэмиллис, скончался в собственной постели, кто он такой, чтобы протестовать? К тому же ему было жаль Рэмиллиса.
В общем и целом, особых причин настаивать на том, чтобы оставить тело на месте, не было. Ран никто не видел, и казалось маловероятным, что мужчину застрелили в этом замкнутом пространстве, не произведя никакого шума и не оставив запаха пороха.
Голова Рэмиллиса безвольно упала на грудь, и под тяжестью черепа жилы на шее устрашающе натянулись. Кожа его все еще была покрыта потом, а плоть не остыла. Кэмпион приподнял веко и с удивлением обнаружил, что размер зрачка не изменился. Кроме того, он отметил еще пару любопытных подробностей.
Приезд врачей прошел довольно мрачно. Все необходимые процедуры производились исключительно шепотом, поскольку неумолимая трансляция уже началась и Таузер приступил к чтению заранее подготовленной речи – его звучный голос слегка дрожал, но в целом звучал привычно монотонно.
Джорджия залезла в карету скорой помощи, откуда ее удалось изгнать только находчивому Вайвенго. Мистер Кэмпион занял ее место на свободной лавке. Носилки укрепили, двери захлопнулись, и они тронулись. Отправление прошло необычайно тихо.
Рэмиллис лежал на спине, а мистер Кэмпион и санитар сидели и смотрели на него.
Униформа порой действует как своеобразный плащ-невидимка, и, когда кто-то в машине несколько заискивающе цокнул языком, Кэмпион вздрогнул и впервые увидел перед собой красное лицо с заостренными чертами и жадным любопытным взглядом.
– Вы его родственник? – печально спросил санитар.
– Нет-нет, вовсе нет.
Кэмпион потянулся было к сигарете, но передумал.
Санитар встал и принялся восхищенно разглядывать Рэмиллиса.
– Просто знакомый, да? – спросил он разочарованно. – Ну что ж, наверняка вы потрясены. Вы уж приготовьтесь к худшему, пожалуйста. Я как только его увидел, сразу все понял. Слишком много таких повидал. В нашей работе к такому привыкаешь. Посмотрел на него и подумал, что кому-то придется тяжко. Сначала посчитал, что это вы.
В его голосе слышался легкий упрек, и мистер Кэмпион автоматически решил подыграть ему.
– Я хорошо его знал.
– Знал? А, так вы поняли, что он не жилец? – Упрек зазвучал более отчетливо. – Так и есть. Помер он. Я сразу все понял. Почти остыл уже. Однако надо проверить. Как доберемся до места, обследуем его, там уже и доктор должен быть.
Последняя фраза прозвучала довольно презрительно.
– Стоит доктору только наложить лапы на пациента, и ты уже никому не нужен. Думают, будто все на свете знают. А я, между прочим, каждый день сталкиваюсь с таким и знаю побольше иного доктора. Взять хотя бы этого господина. Знаете, что я сразу приметил? Будь вы родственник, я бы не стал этого говорить, но раз вы всего лишь знакомый, нет нужды миндальничать. (Нас, между прочим, учат, как правильно разговаривать с родственниками.) Я бы сказал вот что: у него был припадок с конвульсиями и, возможно, тромб в сердце или в голове, но все равно надо вскрывать и проверять, а если нет – ну, тогда, значит, жировая дистрофия. Тут явно имелись проблемы с артериями, да и не щадил он себя, прямо скажем, а тут переволновался перед путешествием – и готово. Я бы спокойно подписал свидетельство о смерти… надо только удостовериться, что он и впрямь мертв.
Он остановился и весело взглянул на мистера Кэмпиона.
– Вот что я бы сказал. И был бы прав.
Мистер Кэмпион посмотрел на него с неудовольствием, но в оживленном взгляде было нечто подкупающее. Упырь, конечно, но крайне дружелюбный упырь. На мгновение Кэмпиона посетила ужасающая мысль: если бесплотный дух Рэмиллиса вдруг витает вокруг своего последнего пристанища, стоило бы послушать его ответ на подобное сообщение. Часто говорят, что в смерти есть свое достоинство, но в данном случае это было слабым утешением. Живой Рэмиллис без труда дал бы отпор подобному нахальству.
Тем временем карета скорой помощи съехала с летного поля на дорогу и покатила мимо главных ворот «Цезарева двора».
– Поедем вокруг коттеджа, – сообщил упырь. – Такие правила. Около главного отеля все должно быть тихо-гладко. Очень разумно, по-моему. Стоит только подняться, и на чужие беды смотреть уже не хочется. Вы не замечали? В другом районе подобное было бы развлечением, но только не тут. Нет, все должно быть шепотом и на цыпочках. Бог ты мой, он заболел, заприте его в больнице и не показывайте мне! Только так. Вы хорошо знали этого джентльмена, сэр? Как думаете, он ведь не щадил себя? Я не из любопытства спрашиваю, вы не подумайте, это только профессиональный интерес. Хочу знать, не ошибся ли я с диагнозом. Он язык прикусил. Это наверняка были конвульсии.
Мистер Кэмпион глубоко вздохнул.
– Не знаю, – отрезал он. Обычно Кэмпион не страдал излишней чувствительностью, но не всякому дано спокойно переносить общение с упырем.
– Прошу прощения, – сухо сказал санитар и наконец-то умолк.
Через некоторое время, однако, мистер Кэмпион, успев уже позабыть о своем спутнике, увидел вдруг, как тот разглядывает довольно изящные смуглые руки Рэмиллиса. Нижняя фаланга указательного пальца одной из них была крепко перевязана ниткой, и санитар изучал ее.
– Это единственный тест, который можно проделать на ходу, – сообщил он. – С чашками на груди тут не повозишься[14]. Ну вот, видите, кровь не приливает. Он мертв. Я сразу понял, что он мертв. Днем, наверное, все было, как обычно, да? Вы, судя по всему, просто потрясены, да?
– Да, днем все было в порядке.
Голос мистера Кэмпиона прозвучал недостаточно твердо, и взгляд сверкающих глаз вновь обратился на него.
– Так вы что-то заметили? Что-то было не так, да? Наверное, его мучили дурные предчувствия. Такое часто бывает. Странно, конечно, и врачи говорят, что это все чушь, но я не раз такое видел. Много раз сидел вот тут с плачущими родственниками, ну вот как мы сейчас с вами сидим, и все они говорили мне одно и то же. Прямо перед припадком они вдруг что-то почувствовали. Это все ненаучно, конечно, и вряд ли объяснимо. Но это правда. Как вы считаете, здесь так и произошло? У этого джентльмена были какие-нибудь предчувствия? Могло такое быть, что он знал, что сегодня умрет?
– Нет, – уверенно ответил мистер Кэмпион. – Не думаю, что это хоть раз пришло ему в голову.
Под колесами заскрежетал гравий, и упырь выглянул из окна.
– Приехали, – сообщил он. – Сейчас придет доктор, скажет вам ровно то же, что и я, а заплатят ему за это больше.
Через двадцать минут мистер Кэмпион получил первую подсказку. В тот момент он не распознал ее, но впоследствии понял, что именно тогда его туманные идеи начали обретать форму.
Гайоги ожидал прибытия скорой помощи в своем кукольном домике, и только брошенная на дорожке повозка указывала, что он добрался сюда не по воздуху. Он и здесь успел совершить чудеса организации – их встретила женщина в костюме медсестры, а дворецкий принес одеяла и горячую воду. Двое мужчин внесли носилки в дом.
– Боюсь, это все бесполезно, – тихо произнес Кэмпион, стараясь не обижаться на явный упрек в карих глазах Гайоги. – Когда я его обнаружил, он был уже мертв.
Гайоги взял его за руку.
– Какой ужас, – сказал он. – Просто невозможно. Осторожнее, молодые люди! Тут ступеньки. Двигайтесь плавно, пожалуйста.
Подъем происходил под наблюдением медсестры и пристальным взглядом Гайоги, который по-прежнему не отпускал руку Кэмпиона.
– Сейчас придет доктор, – прошептал он. – Я ему позвонил, и он сразу к нам двинулся.
