Сара Джио - Соленый ветер

Кто-то прикоснулся к моей талии, и послышался голос Мэри:

– Анна, не мучай себя. Отпусти его.

Я покачала головой.

– Но Уэстри мой! – заплакала я, опустив занавеску и положив голову на плечо подруге. – Как она могла? Как могла, Мэри?

Мэри взяла меня за подбородок и протерла лицо розовым платком.

– Мне очень жаль, милая. Идем отсюда.

Я дошла с ней до лифта, но потом остановилась, залезла в сумочку, достала листок бумаги и ручку и села на скамейке.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила Мэри.

Вскоре я встала и протянула ей сложенный вдвое листок бумаги:

– Завтра, когда я уеду, можешь передать это Уэстри?

Мэри взяла бумажку и с сомнением посмотрела на нее.

– Китти перехватит любое мое письмо, – продолжила я. – Ты – моя единственная надежда.

– Ты уверена, что хочешь сказать ему что-то?

Я кивнула:

– Мне нужно, чтобы он это прочитал.

– Тогда я обязательно передам, – заверила она, но что-то в ее интонации меня смутило. – Завтра утром у меня смена. Попробую передать.

– Обещаешь?

– Да, – мягко ответила она. В голосе прозвучала усталость. – Сделаю все, что смогу.

Сиэтл не помог мне забыть Уэстри. С того дня в Париже прошло больше месяца, но даже привычная домашняя жизнь и скорая свадьба не могли изгнать из моих мыслей и моего сердца Уэстри. Я подскакивала при каждом телефонном звонке и утром сидела у окна, нетерпеливо ожидая почты. Прочитав записку, переданную Мэри, он обязательно напишет или позвонит. Но почему он не пишет?

Однажды во вторник, тихим утром, когда мы с Максин собирались в город, зазвонил дверной звонок. Я бросила сумочку, из нее выпала помада и закатилась под кровать.

– Я открою, – крикнула я Максин.

Возле передней двери стоял почтальон.

– Доброе утро, мадам. Мисс Келлоуэй?

– Да это я.

Он протянул мне маленький конверт.

– Вам телеграмма, – с улыбкой сообщил он. – Из Парижа. Распишитесь, пожалуйста, здесь.

Я быстро расписалась и побежала наверх, к себе в комнату. Заперев дверь, я разорвала конверт. Внутри лежал желтый листок бумаги. Пять машинописных строк. Я подошла к окну и глубоко вздохнула:

«Рано вернулись из поездки ТЧК

Мэри мертва ТЧК

Повесилась утром 18 сентября ТЧК

Эдвард разбил ей сердце ТЧК

С любовью и пожеланием счастья из

Европы Стелла ТЧК»

Я долго смотрела на листок, пока не оправилась от шока. Нет! Только не Мэри. Не ты, Мэри. Я вспомнила печаль в глазах, ее сомнения. Ей выпало больше боли, чем может вынести женщина, но закончить все так? Как она могла? По щекам заструились слезы, я скомкала телеграмму и бросила на пол.

Вдруг меня осенило. Господи, когда она повесилась? Я подняла листок бумаги. 18 сентября. Нет. Нет, не может быть.

Я в ужасе уставилась на стену. Мэри не заступила на смену после того, как мы были в больнице. Она умерла, так и не передав мое письмо Уэстри.

– Готова?

Две недели спустя, утром, Герард стоял в дверях: это был день нашей свадьбы. Вопреки традициям он настоял, что заберет меня из дома и сам отвезет в церковь перед церемонией. Возможно, он тревожился, что я могу не прийти.

Я посмотрела на него – черный смокинг, безупречная белая роза в петлице. В ушах прозвучали мамины слова: «Выходя замуж, будь уверена, что он тебя любит, действительно любит».

Я вспомнила о нежности Уэстри и Китти в парижском госпитале, которую невозможно было скрыть. Как я была наивна, предполагая, что он все еще любит и ждет меня. Какая теперь разница, получил ли он письмо? Я с благодарностью посмотрела на Герарда. Он меня любит. Будет всегда любить меня. Его любви хватит на целую жизнь.

– Да, – ответила я, прогнав обиду, боль и призраки прошлого, и взяла его за руку. – Готова.

Я встала, и на шее качнулся золотой медальон, вновь заняв свое место у сердца.

– Итак, ты вышла замуж за дедушку. – Голос Дженнифер вернул меня к реальности. Солнце село, оставив лишь розовую полоску на горизонте.

Я улыбнулась, промокнув носовым платком слезу.

– Конечно, вышла замуж за дедушку. А ты разве не рада? Иначе тебя бы тут не было.

Дженнифер мало обрадовал мой ответ.

– Значит, своим существованием я обязана твоей несчастной любви?

– Чепуха. Я любила твоего дедушку.

– Но не так, как Уэстри.

Я посмотрела на внучку:

– Любовь бывает разной. Со временем я это поняла.

Я подумала о Герарде – сильном, надежном Герарде. Я скучала по тому, как он гладил меня по щеке и приветствовал за завтраком с утренней газетой в руках. Он посвятил мне всю жизнь, целиком подарив сердце, а я отдала лишь часть своего. Потому что в моем сердце была запретная комната, где всегда горела свеча для другого мужчины.

– Ах, бабушка, – сказала Дженнифер, положив голову мне на плечо. – Почему ты не рассказала об этом раньше? Как тяжело было тебе столько лет молчать!

Я погладила медальон.

– Нет, милая. Я никогда не была одна. Любовь, разделенная с кем-то, пусть даже на время, навсегда остается в сердце.

Я раскрыла медальон, и кусочек древесины с пола бунгало упал на мою ладонь. Дженнифер склонилась над ним, любуясь.

– Нет, – повторила я, – я никогда не была одна.

Дженнифер вздохнула.

– Что стало с Китти? С Уэстри? Ты не пыталась их найти?

– Нет. В день, когда я вышла за твоего деда, я поклялась отпустить их обоих. Пришлось. Ради него.

– А бунгало? Картина? И твое обещание Тите? Помнишь, что она говорила о справедливости?

Я почувствовала глубокую усталость.

– Я не забыла об этом, – честно призналась я.

– Тогда я поеду с тобой.

– Со мной?

– На Бора-Бора.

Я улыбнулась.

– Дорогая, это очень мило, но я не думаю…

– Да, – ответила она, не обращая внимания на мои сомнения. Глаза загорелись от волнения. – Поедем вместе.

Я покачала головой. Пересказанная история обнажила старые раны, и они заболели вновь, так же сильно, как много лет назад.

– Не уверена, что смогу это сделать.

Дженнифер заглянула мне в глаза.

– Ты что, не понимаешь, бабушка? Не видишь? Ты должна.

Самолет дрожал и трясся, подлетая к острову.

– Турбулентность в этот раз немного сильнее, чем обычно, – сообщил через динамики стюард с австралийским акцентом. – Пристегните ремни. Скоро капитан доставит нас на место в целости и сохранности.

Я закрыла глаза, вспоминая, как прилетела на Бора-Бора много лет назад, когда рядом сидела Китти, а весь салон был заполнен медсестрами, которые, затаив дыхание, слушали предупреждения старой сестры Гильдебрандт об опасностях, таящихся на острове. Я вздохнула, вспомнив, как мягко Китти прикоснулась к моей руке, поблагодарила за компанию и пообещала, что я не пожалею, что отправилась на остров. Я бы вернула все назад, если бы могла?

Самолет сильно тряхнуло, и Дженнифер повернулась ко мне.

– Не волнуйся, бабушка, – с любовью произнесла она.

Я сжала ее руку и оглядела салон, заполненный молодыми парами – в основном молодоженами. Юноша справа нежно погладил по голове свою невесту и поцеловал ее руку, выглядывая в окно. Я невольно им позавидовала. Как им повезло оказаться тут сейчас, в мирное время. Мне захотелось вернуться в молодость. Начать все сначала, и чтобы рядом сидел Уэстри.

– Готова? – спросила Дженнифер, прервав мои мысли. Самолет приземлился, и я быстро встала, последовав за внучкой к выходу, где все уже спускались по ступенькам.

Стюард прикрепил к моей рубашке пурпурную орхидею, такую яркую, словно ее покрасили.

– Добро пожаловать на Бора-Бора, мадам. Вы полюбите этот остров.

– Я всегда любила этот остров, – с улыбкой ответила я, вдыхая теплый, влажный воздух. На месте простой посадочной полосы появился шумный аэропорт. Все изменилось, но в воздухе витал знакомый цветочный аромат, в который отчетливо вплетались соленые нотки, а вдалеке плескалась изумрудная вода, маня на берег. Я поняла: мое сердце вернулось домой.

– Возьми меня за руку, бабушка, – сказала Дженнифер.

Я покачала головой, вдруг почувствовав уверенность и силу.

– Я справлюсь, – ответила я, спускаясь по ступенькам. Да, повторила я про себя, – справлюсь.

Автобус высадил нас возле отеля всего в миле от аэропорта. Дженнифер открыла карточкой дверь, и мы завезли чемоданы в охлажденную кондиционером комнату.

– Смотри, какой вид! – воскликнула Дженнифер, указывая за окно. За балконными дверями открывался чудесный вид на песчаный пляж, который показался мне знакомым.

– Боже. – Я подошла к окну. – Береговая линия…

– Что? – подбежала Дженнифер. – Что ты увидела?

– Возможно, я ошибаюсь, но, похоже, этот отель стоит на месте старой базы! Я узнаю пляж, изгиб берега, подводный риф.

Я покачала головой, будто ожидая увидеть на берегу Китти, или сестру Гильдебрандт, или – я вздохнула – Уэстри.