Мы прошли кленовую аллею, усыпанную красными и желтыми листьями. Неподалеку возвышалось величавое кирпичное здание. Я сразу его узнала – Герард преподавал здесь финансы после ухода из банка. Я очень любила гулять с мужем по территории университета, особенно осенью.
– Сюда, – сказала Дженнифер, взяв меня за руку. Мы подошли к узкой тропинке, огибающей увитое плющом здание. Внучка приподняла ветку, чтобы я могла пройти. Мы с Герардом бывали здесь много раз, но мне не приходило в голову заглянуть за фасад здания. Ни разу.
– Вот она.
Я прищурилась, вглядываясь в скульптуру. Понятно, чем композиция понравилась Дженнифер. Она рассказывала историю. Заинтересовавшись, я подошла поближе и рассмотрела бронзовую пару, сидящую в дверном проеме. Почему так колотится сердце? Юноша смотрит на девушку со страстью, а ее взгляд устремлен куда-то вдаль.
– Красиво, – восхитилась я. Юноша держит большую шкатулку с замком, а у ног разбросаны предметы: холст, разбитая бутылка и книга. У меня задрожали руки, я опустилась на колени. Сердце уже знало.
Дженнифер тихо стояла сзади. Где все те люди, где фанфары, о которых она говорила? Я провела рукой по бронзовой книге, холодной, влажной от дождя, и нащупала уголок обложки. Возможно ли? Я подняла тяжелый край и увидела потемневший стальной ключ. С каждой секундой сердце билось все сильнее.
Я жестом подозвала Дженнифер.
– Давай вместе, – проговорила я, смахнув со щеки слезу.
Она поддерживала меня, пока я вставляла ключ в замок шкатулки с тщательно запечатанными краями. Подходит идеально. Я повернула ключ вправо, но он застрял.
– Должно быть, заржавел. Попробуем еще раз.
Я вытащила ключ и снова вставила его в замок, слегка встряхнув. Тихо щелкнув, упрямый механизм наконец поддался.
Подняв крышку, я заглянула внутрь и обнаружила бархатную голубую коробку. Сердце мое замерло. Я достала коробку из бронзового тайника и направилась к ближайшей скамейке. Дженнифер села рядом со мной.
– Откроешь? – прошептала она.
Я повернулась к ней, в глазах стояли слезы.
– Ты знала об этом, верно?
Дженнифер мягко улыбнулась и кивнула.
– Когда мы были на Бора-Бора, мне позвонила сотрудница архива, она назвала имя художника – Грейсон Ходж, но я тогда не подумала, что речь идет об Уэстри. Должна была вспомнить, но догадалась лишь несколько недель спустя. Это его псевдоним. Я не собиралась от тебя скрывать, но хотела, чтобы ты увидела все сама.
Я осторожно открыла коробку и развернула коричневую бумагу. Дженнифер ахнула:
– Картина? Та самая, из бунгало?
Я изумленно кивнула. Старая работа Гогена согревала руки, полотно словно пропиталось горячим солнцем острова. Все те же яркие цвета, та же прекрасная композиция. На мгновение я снова оказалась на Бора-Бора, ощутила теплый соленый ветер на щеках, песок под ногами и любовь Уэстри – она окружала меня повсюду.
– Он нашел ее! – воскликнула я. – Как и обещал.
Конечно, он сдержал обещание.
– Подумать только – все эти годы она ждала меня здесь, прямо под носом, а я даже не попыталась ее разыскать. – Я с благодарностью посмотрела на Дженнифер: – Спасибо, милая. Это настоящий дар.
Внучка с беспокойством посмотрела на соседнее здание и снова повернулась ко мне.
– Бабушка, – прошептала она, – ты готова?
– К чему?
– Увидеть его.
Внутри все сжалось.
– Но ты говорила, что он…
– Умер? – Она покачала головой. – Да, умер Грейсон Ходж, девяностолетний старик из Юты. Но не Уэстри Грин.
Уэстри. Здесь? Неужели это правда?
– Не понимаю, – я едва сдерживала слезы, – а как же твой проект?
– Завершился прекрасным образом.
Меня охватило смятение:
– Я долго мечтала о встрече с ним, но теперь…
– Страшно?
– Да, – пробормотала я, поправив седые волосы. Почему я не надела платье? Не подкрасилась?
Дженнифер покачала головой, почувствовав мою неуверенность:
– Уэстри увидит то же, что и я: твою истинную красоту.
Она протянула мне платок.
– Жди здесь. Я скажу им, что мы готовы.
– Ты хочешь сказать, он уже тут? – промямлила я.
– Да, – гордо улыбнулась внучка, – сын привез его утром. Они приехали из Нью-Йорка.
Дженнифер быстрым шагом зашагала по дорожке и вскоре исчезла за углом здания. Я в одиночестве рассматривала скульптуру, вглядываясь в глаза юноши. Даже в бронзе они очень походили на глаза Уэстри. Я столько раз здесь бывала! Стоило лишь остановиться, обратить внимание на подсказку, оставленную совсем рядом, – и можно было найти любимого…
Раздался шорох гравия, я посмотрела на тропинку. Там появился человек, и стайка воробьев упорхнула на ветви ближайшего дерева.
Даже в инвалидной коляске он оставался собой – манера держаться, овал лица были прежними. Он попросил мужчину средних лет отойти в сторону и сам двинулся мне навстречу с удивительной для седого старика силой.
Уэстри остановился перед скамейкой и заключил мои ледяные пальцы в теплые, сильные ладони.
– Здравствуй, Клео.
Он провел рукой по моей щеке, потом нащупал медальон.
– Здравствуй, Грейсон, – ответила я, смахнув слезу.
– Ты немного опоздала, милая, – сказал он с озорной улыбкой, которая очаровала меня в день нашей первой встречи.
– Простишь ли ты меня? Что не знала, не искала… Я…
Уэстри приложил палец к моим губам и улыбнулся еще шире, мгновенно меня успокоив. Он всегда умел меня успокаивать.
– Ты немного опоздала, – мягко повторил он, – но не слишком.
Вдруг ему снова стало двадцать пять, а мне – двадцать один. Возраст исчез. Время растворилось.
Он застегнул коричневую вельветовую куртку, поставил кресло на тормоза, пододвинулся поближе к краю сиденья и встал.
– Но я думала…
Уэстри улыбнулся:
– Хочешь прогуляться по осеннему парку?
Он достал из кресла серую трость, взял ее в левую руку и протянул мне правую:
– Готова?
– Да, – ответила я, сияя восторгом от того, что он стоит рядом, высокий и надежный. Я взяла его за руку, не в силах до конца поверить, что это реальность.
Мы пошли по дорожке, сами не зная куда. Теперь это было не важно. У нашей истории оказался вполне подходящий конец. Я любила его, он любил меня – до самого конца. Эта история, овеянная солеными ветрами Бора-Бора, продувающими ветхие остатки бунгало, сохранилась в моем сердце навсегда.
Уэстри вернулся. Проклятия больше нет. Мы шли рука об руку, медленно, но уверенно. Я прижалась к любимому. Два алых листа упали с ближайшей ветки и, пританцовывая, мягко опустились на влажную землю рядом друг с другом.
Аллюзия на название романа английской писательницы Джейн Остин «Гордость и предубеждение», вышедшего в свет в 1813 г. (Здесь и далее, за исключением специально оговоренных случаев, примечания редактора.)
Во время Второй мировой войны после атаки японской морской авиации на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года Бора-Бора стал важной базой снабжения США в южной части Тихого океана. Тем не менее во время войны база ни разу не подвергалась атаке и в 1946 году была расформирована.
Уильям Кларк Гейбл (1901–1960) – американский актер, кинозвезда и секс-символ 1930–1940-х годов, носивший прозвище Король Голливуда. Лауреат премии «Оскар» (1935).
«Байл Бингс» – популярный медицинский препарат, обладающий слабительным эффектом.
«Oh holy night» (англ.).
«Silent night» (англ.).
«O come, all ye faithful» (англ.).
«Hark! the herald angels sing» (англ.).
«La vie en rose» (фр.).
Кава – напиток, сделанный из корней Piper methysticum, перца, произрастающего на многих тропических островах Тихого океана.
