– А она меня ненавидела? – с сомнением произнесла Ренисенб. – Я… один раз пыталась подружиться с ней.
– А Нофрет не ответила? Она ненавидела тебя, Ренисенб… – Иса помолчала, затем неожиданно спросила: – Может, из-за Камени?
Молодая женщина покраснела:
– Камени? Я не понимаю, о чем ты.
– Они с Камени оба приехали с Севера, но во дворе он смотрел на тебя.
– Я должна присмотреть за Тети, – вдруг прервала разговор Ренисенб.
Вслед ей летел дребезжащий язвительный смех Исы. С горящими щеками Ренисенб побежала к пруду.
С галереи ее окликнул Камени:
– Я сочинил новую песню, Ренисенб. Остановись, послушай!
Она покачала головой и поспешила к дочери. Сердце ее наполнял гнев. Камени и Нофрет. Нофрет и Камени. Нельзя, чтобы старая Иса, с ее пристрастием к злым сплетням, внушала ей подобные мысли… С другой стороны, почему она так волнуется?
Какая разница? Камени ей безразличен – совсем. Приятный молодой человек с веселым смехом и плечами, которые напоминали ей о Хее.
Хей… Хей…
Она снова и снова повторяла его имя, но на этот раз его лицо не всплыло у нее перед глазами. Хей теперь в другом мире. Он в Полях жертвоприношений…
На галерее Камени тихо напевал:
В Мемфис хочу поспеть и богу Пта взмолиться:
Любимую дай мне сегодня ночью!
– Ренисенб!
Хори пришлось дважды произнести ее имя, прежде чем она услышала его и оторвалась от созерцания Нила.
– Ты задумалась, Ренисенб. О чем ты думала?
– Я думала о Хее, – с вызовом ответила она.
Хори молча смотрел на нее минуту или две, потом улыбнулся.
– Понятно, – сказал он.
Ренисенб смутилась – может, Хори и вправду понял?
– Что происходит после смерти? – с неожиданной горячностью спросила она. – Кто-нибудь знает наверняка? Все эти тексты… все эти надписи на саркофагах… Некоторые из них такие невразумительные, что выглядят вообще бессмысленными. Мы знаем, что Осириса убили, а потом его тело собрали из кусков, и что на голове у него белая корона, и что благодаря ему мы не умираем… но иногда, Хори, все это кажется неправдой… и все это так запутано…
Помощник жреца кивнул.
– Но что на самом деле происходит после смерти – вот что я хочу знать.
– Не знаю, Ренисенб. Такие вопросы нужно задавать жрецам.
– И услышать обычные ответы. Я хочу знать.
– Никто из нас этого не узнает, пока сам не умрет… – мягко сказал Хори.
Ренисенб вздрогнула:
– Нет, не говори так!
– Ты чем-то расстроена, Ренисенб?
– Это все Иса. – Она помолчала немного, потом спросила: – Скажи, Хори, Камени и Нофрет были знакомы до того… до того, как появились здесь?
Хори замер на мгновение, затем пошел вслед за Ренисенб к дому.
– Вот, значит, как…
– Что означают твои слова: «Вот, значит, как»? Я только задала тебе вопрос.
– Ответ на который я не знаю. Нофрет и Камени были знакомы, когда жили на Севере – насколько хорошо, мне неизвестно. А это важно? – тихо прибавил он.
– Нет, конечно, нет, – сказала Ренисенб. – Совсем неважно.
– Нофрет мертва.
– Мертва, забальзамирована и замурована в гробнице. Так-то вот!
– А Камени… похоже, он не очень опечален… – спокойно продолжил Хори.
– Да, – удивленно произнесла Ренисенб. Это ей в голову не приходило. – Совершенно верно. – Она порывисто повернулась к нему: – О, Хори, рядом с тобой так спокойно!
Он улыбнулся:
– Я чинил льва для маленькой Ренисенб. Теперь… у нее другие игрушки.
Когда они приблизились к дому, Ренисенб свернула с тропинки.
– Не хочу туда. Мне кажется, я их всех ненавижу. Не по-настоящему, ты понимаешь. Просто потому, что я сержусь… раздражена. Все они такие странные. Может, поднимемся к тебе, в гробницу? Там так красиво… и ты как будто становишься выше всего.
– Верно подмечено, Ренисенб. Я тоже это чувствую. Дом, поля – все кажется таким незначительным. Ты смотришь дальше… на Реку… и еще дальше… на весь Египет. Очень скоро страна снова станет единой – сильной и великой, как в далеком прошлом.
– А разве это важно? – тихо спросила Ренисенб.
– Не для маленькой Ренисенб. Она беспокоится только за своего льва.
– Ты смеешься надо мной, Хори… Для тебя это важно?
– Для меня? Не знаю. Я всего лишь управляющий у жреца Ка. Не все ли мне равно, велик Египет или мал?
– Смотри, – Ренисенб указала на возвышавшуюся над ними скалу. – Яхмос и Сатипи ходили к гробнице. Теперь спускаются.
– Да, – сказал Хори. – Там нужно было кое-что убрать – рулоны полотна, которые не использовали бальзамировщики. Яхмос сказал, что возьмет с собой Сатипи, дабы она посоветовала, как ими распорядиться.
Они стояли и смотрели на две фигурки, спускавшиеся по тропе.
Вдруг Ренисенб поняла, что Яхмос и Сатипи подходят к тому месту, с которого, скорее всего, упала Нофрет.
Сатипи шла впереди, Яхмос немного отстал.
Сатипи оглянулась и что-то сказала мужу. Возможно, подумала Ренисенб, она говорит, что именно на этом месте произошел несчастный случай.
А затем Сатипи вдруг остановилась. Она застыла, словно статуя, глядя назад, на тропу. Ее руки взлетели вверх, как будто она увидела нечто ужасное или защищалась от удара. Она вскрикнула, споткнулась, покачнулась, а затем – Яхмос бросился к ней, но не успел – с воплем ужаса рухнула со скалы прямо на камни…
Ренисенб обхватила пальцами горло и, не в силах поверить своим глазам, смотрела, как она падает.
Тело Сатипи бесформенной грудой лежало в том же месте, где нашли Нофрет.
Встрепенувшись, Ренисенб бросилась к ней. Яхмос с криком бежал по тропе вниз.
Молодая женщина подбежала к телу невестки и склонилась над ним. Глаза Сатипи были открыты, веки трепетали. Она шевелила губами, пытаясь что-то сказать. Ренисенб нагнулась ниже. Ее поразил ужас в глазах Сатипи.
Голос умирающей женщины был похож на хриплое карканье.
– Нофрет…
Голова Сатипи откинулась назад, челюсть отвисла.
Хори направился навстречу Яхмосу. Подошли они вместе.
Ренисенб повернулась к брату:
– Что она кричала, там, наверху, перед падением?
Яхмос часто и тяжело дышал. Говорил он с трудом:
– Она смотрела… мне за спину… как будто кто-то шел за мною по тропе… но там никого не было… там никого не было…
– Там никого не было, – подтвердил Хори.
– А потом она крикнула… – Теперь Яхмос говорил тихим, исполненным ужаса шепотом.
– Что именно? – нетерпеливо спросила Ренисенб.
– Она крикнула… она крикнула… – Его голос дрожал. – Нофрет…
Глава 11
Первый месяц лета, 12‑й день
– Значит, вот что ты имел в виду?
Эти слова Ренисенб, обращенные к Хори, больше походили на утверждение, чем на вопрос.
– Это Сатипи убила Нофрет, – тихо прибавила она с растущим пониманием и ужасом.
Ренисенб сидела у входа в маленькую каморку Хори рядом с гробницей, опираясь подбородком на руки, и смотрела на долину внизу.
Она подумала, насколько справедливы слова, произнесенные ею вчера (неужели прошло так мало времени?). Отсюда дом и копошащиеся вокруг него фигурки казались такими же незначительными и бессмысленными, как муравейник.
Яркое солнце над головой, величественное и могущественное… тонкая полоска серебра, которой кажется Нил в утреннем свете… только они вечны, только они бессмертны. Хей умер, Нофрет и Сатипи тоже… а когда-нибудь умрут и они с Хори. Но Ра по-прежнему будет господствовать в небесах, а ночью плыть по своей барке по Загробному миру, пока не наступит рассвет следующего дня. А Река будет нести свои воды – из-за Элефантины, мимо Фив, мимо их деревни, в Нижний Египет, где жила Нофрет, где она была весела и счастлива, и дальше к большой воде, далеко от Египта.
Сатипи и Нофрет…
Хори не ответил ей, и Ренисенб стала размышлять вслух:
– Понимаешь, я была уверена, что это Себек… – Она не договорила.
– Ты заранее себя убедила.
– И это было глупо. Хенет сказала мне, вернее намекнула, что Сатипи пошла в ту сторону и что Нофрет поднялась к гробнице. Я должна была понять очевидное… Сатипи последовала за Нофрет… они встретились на тропе… и Сатипи столкнула ее. Незадолго до этого она заявила, что больше похожа на мужчину, чем любой из моих братьев.
Вздрогнув, Ренисенб умолкла.
– И встретив ее, – продолжила она после паузы, – я должна была догадаться. Она была совсем другой – испуганной. Пыталась убедить меня повернуть назад, пойти домой вместе с нею. Она не хотела, чтобы я нашла тело Нофрет. Только слепой мог не увидеть истины. Но я так боялась за Себека…
– Знаю. Ты видела, как он убил змею.
Ренисенб кивнула:
– Да, именно поэтому. И еще я видела сон… Бедный Себек, как я была к нему несправедлива! Ты верно заметил, что угроза и поступок – не одно и то же. Себек вечно хвастался. А Сатипи всегда была смелой, безжалостной и не боялась действовать. А потом… она стала похожей на призрак… это всех нас озадачило… Почему мы не догадались об истинной причине? – Она бросила на него быстрый взгляд. – Но ведь ты догадался?
