«Вы меня заинтриговали, – говорилось в записке. – Сегодня в три часа. Ш. Х.».
– Этот господин весьма немногословен, – заметила Ирен, напряженно улыбаясь, а затем повязала пеструю шаль поверх моего простецкого платья-перевертыша.
В два тридцать мы с Квентином уже расположились в кэбе, который наняли возле соседней гостиницы.
Путешествие на Бейкер-стрит наполнило меня волнением, хотя я уже бывала здесь раньше. Ирен задрапировала мою шляпку крапчатой вуалью, но кроме того, что из-за нее у меня кружилась голова, она, судя по всему, мало что добавила к моей внешности, если бы мистер Холмс пожелал вспомнить, что ранее уже встречал меня дважды: в роли пожилой служанки в Брайони-лодж и в моем собственном обличье в конторе Годфри в Темпле. Квентин выглядел достойно, но неброско в костюме, который они с Годфри еще до полудня купили в универмаге – из очень симпатичного тонкого сукна, но не шитый на заказ. Костюм прекрасно подходил для роли вернувшегося блудного сына.
Мы мало разговаривали в экипаже, оба сосредоточась на ролях, которые нам скоро предстояло сыграть перед человеком, известным своей проницательностью.
– Вот что самое главное, – наставляла нас Ирен перед отправлением. – В конце концов, вы там для того, чтобы говорить правду. Вам лишь придется опустить некоторые неудобные факты.
– Например, тебя и меня, – иронически добавил Годфри.
Итак, мы с Квентином мысленно репетировали эту «правду», когда вышли из кэба, остановившегося у дома 221-б по Бейкер-стрит.
На сей раз Квентин, а не Годфри позвонил в дверь. Язык у меня неожиданно прилип к небу. Зачем я боролась с Ирен за эту ужасную привилегию? Я вспомнила пронизывающий взгляд серо-стальных глаз того господина, который он остановил на мне всего на несколько страшных минут, когда я выступала в роли домработницы в Брайони-лодж. Теперь же разговор мог продлиться целый час. Или больше.
– Да? – Дверь открыла жизнерадостная седая женщина с приветливой улыбкой. – Ах, это вы. Мистер Холмс говорил, что ожидает посетителей. Проходите.
Итак, мне пришлось подняться по очередной лестнице, а наверху нас ждала, образно выражаясь, очередная кобра.
– Входите, входите! – приветствовал нас приятный, хотя слегка высоковатый голос, когда мы вошли в гостиную наверху. – Мисс Баксли, мистер… э… Блоджетт.
Я сразу узнала Холмса. Как я и запомнила, он был высокий и худощавый, со стремительными движениями и речью. Нам указали на диван, а сам хозяин со сдержанным напряжением опустился в плетеное кресло, в котором, наверное, было прохладно сидеть в летний день.
– Теперь, – произнес он, – вы должны рассказать историю, с которой начиналось ваше, мисс Баксли, необычное и интригующее письмо. Позже я попрошу присоединиться к нам моего коллегу, который в силу особых причин может пролить некоторый свет на это дело. Однако для начала мне нужны факты. – Он водрузил локоть на подлокотник и подпер голову рукой – поза полного внимания, которой противоречили сонно приспущенные веки.
Я сразу же вспомнила ремарку доктора Уотсона об употреблении кокаина. Не предавался ли мистер Холмс своей порочной привычке перед нашим приходом?
– Начинайте, – предложил он, как маэстро, дающий стремительную отмашку оркестру. – Сначала, пожалуйста, вы, мистер Блоджетт.
Мы с Квентином в замешательстве обменялись взглядами.
– Так не пойдет, мистер Холмс, – сказала я, – как бы сильно мы ни желали вам угодить. Дело в том, что всего три дня назад я искала… – я посмотрела на Квентина с нежным выражением, которому Ирен бы поаплодировала, – дорогого Джаспера. Настоящее чудо, что мы обрели друг друга после стольких лет, но наше воссоединение было омрачено весьма странными и даже опасными происшествиями – такой вот жестокий поворот судьбы.
– Тогда расскажите о вашем совершенно поразительном недавнем воссоединении. Как это произошло?
Я снова посмотрела на Квентина, потому что не успела придумать подробности предполагаемого события. Он нырнул в опасные воды этой темы, как форель в пруд.
– На Энджел-стрит, – быстро сказал он. – Просто невероятное совпадение. Я только вернулся в Англию после долгого и не совсем добровольного пребывания в Индии и Афганистане, сэр.
– Вы, разумеется, ветеран битвы при Майванде, – вмешался детектив с несколько усталой улыбкой.
– Как вы?.. Да, в самом деле, потрясающе, мистер Холмс! Теперь я вижу, почему столь ярко сияет ваша репутация.
Мистер Холмс ринулся вперед со скоростью ястреба, пикирующего на голубя:
– А как вы узнали обо мне?
– Ну… – Квентин посмотрел на меня, пытаясь выиграть время и собраться с силами, чтобы запустить новый виток обмана.
Меня осенило:
– От моего поверенного мистера Маршвайна.
– Не слышал о таком, – произнес Холмс, как мне показалось, с явным вызовом.
– Вам и не требуется, – едко парировала я. – Достаточно того, что он слышал о вас. У него есть связи во Франции – месье ле Виллон, если не ошибаюсь, из парижской полиции высоко отзывается о ваших поразительных дедуктивных способностях. – Благодаря неожиданному вдохновению я слегка исказила фамилию, чтобы история не выглядела слишком гладкой.
– Месье ле Виллар, – поправил меня мистер Холмс.
Я слегка притормозила, изобразив недоумение:
– Простите?
– Говоря о связях во Франции, вы имели в виду месье ле Виллара, а не месье ле Виллона, верно?
– Да, вы правы! Эти французские имена так похожи.
Мистер Холмс кивнул и откинулся в плетеном кресле, уставившись на газовый рожок на стене:
– Продолжайте, прошу вас.
Квентин принял его приглашение:
– Как я сказал, я шел по Энджел-стрит, когда заметил мисс Баксли в окне… Кажется, это был магазин мануфактуры. Я был так потрясен, что совершенно не глядел по сторонам. Видите ли, мы с невестой были разлучены девять лет. И представляете, встретились по чистой случайности!
– Да, весьма маловероятно с точки зрения здравого смысла, – сухо заметил мистер Холмс. – Почему же вы так долго не возвращались из той суровой части света, мистер Блоджетт?
Мы с Квентином сохраняли на лицах невинное выражение.
– Жестокая лихорадка после битвы при Майванде, – пояснил мой «жених». – Я потерял сознание, а в результате и память. И только в марте на базаре в Пешаваре на меня напали воры и стукнули по голове, после чего я будто снова очнулся.
– Я слышал о подобных удивительных фокусах памяти, – кивнул мистер Холмс. – Похоже, в последнее время ваш путь прямо-таки усыпан досадными казусами, которые оборачиваются к лучшему.
– Верно. – Затем лицо Квентина помрачнело, и он взял меня за руку. Естественно, на мне были короткие перчатки, но все же я едва сумела унять восторженное возбуждение, не имеющее никакого отношения к опасениям по поводу нашего спектакля. – К бедняжке Мэй вернулся жених, которого будто преследует зловещее божество. На мою жизнь покушались, еще когда я садился на корабль в Бомбее. Следующий раз это случилось в Бельгии; последнее и самое причудливое происшествие имело место в моем номере гостиницы на Оксфорд-стрит.
– В чем же заключалось последнее покушение? – спросил мистер Холмс.
Я притворно содрогнулась, и это было игрой лишь отчасти.
– В мое отсутствие в номере была оставлена… одна вещь, – пояснил Квентин. – Ядовитая змея.
– Точнее, азиатская кобра, – подсказал мистер Холмс.
– Точно! – Квентин посмотрел на меня с невинной радостью: – Просто поразительно. Видишь, моя дорогая, этот человек наверняка нам поможет.
– Каким же образом, – продолжил расспросы детектив, – вам удалось спастись и все рассказать?
Тут Квентин скромно опустил глаза:
– Я прожил в Индии почти треть жизни, сэр, и, похоже, приобрел некоторые экзотические привычки. Одно из моих приобретений – преданный домашний зверек. Я никуда не езжу без него.
Холмс буквально подскочил в кресле:
– Конечно! Мангуст.
Квентин бросил на меня еще один притворно-удивленный взгляд:
– Разве это не замечательно, моя дорогая! Мистер Холмс практически все предвидит. Конечно, он разрешит все наши проблемы. Вы, мистер Холмс, очевидно, знаете, что мангуст больше всего любит смертельные танцы с коброй. Видимо, завидев противника, моя Мессалина мгновенно выскочила из клетки – она невероятно умное и ловкое животное. Вернувшись, я нашел лишь дохлую кобру… прости, дорогая… и слегка порванные шторы: Мессалина иногда любит полазать.
Мистер Холмс достал карманные часы и молча уставился на них, пока золотая цепочка раскачивалась, словно гипнотизируя нас. Среди ее звеньев сверкнуло крохотное желтое солнце – золотой соверен, подвешенный на цепочку в качестве причудливого сувенира. Я обрадовалась, что заметила эту деталь и смогу благополучно сообщить ее Ирен, как мне было приказано. (Разумеется, я никогда не смогла бы передать подруге ужасные слова из записей доктора Уотсона, будто Шерлок Холмс одержим ею.)
