– Боюсь, нет, – ответил я скованно. – Никоим образом.
– Быть может, выдвинете какие-нибудь предположения?
Я задумался.
– Разве что мистер Скотт-Дэвис взял ее с собой нынче утром (есть у него такая привычка), оставил в лесу, да там и забыл, а вспомнил уже после представления, ну вот и прихватил по дороге обратно. Могу пойти дальше и предположить, что про ружье-то он вспомнил, а что оставил его заряженным – забыл. Вот вам и несчастный случай.
Суперинтендант сделал какую-то пометку на листке бумаги перед собой и снизошел до комплимента в мой адрес.
– И в самом деле, очень ценное соображение. Благодарю вас, сэр. Весьма вероятно, мы выясним, что именно так все и произошло. Верно, сержант Берри?
– Очень изобретательно, сэр, – согласился сержант, в первый раз за все это время подав голос.
– Что ж, мистер Пинкертон, думаю, достаточно. Так значит, по вашему мнению, мистер Скотт-Дэвис был убит первым выстрелом?
– Наверняка, – твердо отозвался я. – Когда прозвучал второй выстрел, я находился на расстоянии тридцати-сорока ярдов от тела. Или пятидесяти, если идти в обход. И со всей уверенностью могу сказать, что тот выстрел его не убил.
– Благодарю вас, сэр. Полагаю, нам очень пригодится все, что вы рассказали, – промолвил суперинтендант, поднимаясь с места. – Не будете ли так любезны попросить мистера Хиллъярда заглянуть сюда на минуточку?
Я нашел Джона в холле: он разговаривал с горничной. Я передал сообщение.
– Послушайте, Сирил, – сказал он. – Мэри говорит, к нам уже заявился какой-то репортеришка. Избавьтесь от него за меня, хорошо? Не сообщайте ему никаких фактов: полиция позже сама расскажет все, что сочтет нужным. Просто скажите, как мы все расстроены и…
– Полагаю, я знаю, что надо и чего не надо говорить, – прервал я его наставление с легкой улыбкой.
Репортер задержал меня дольше, чем я рассчитывал, так что, когда я вернулся в дом, полиция уже уходила. Два констебля принесли тело из лесу, приехала карета «Скорой помощи». Суперинтендант, сержант и один из констеблей уселись туда. Второго констебля видно не было. Я бросил взгляд на часы. Был восьмой час.
Все остальные разошлись, и я, в свою очередь, собирался пойти наверх и переодеться, когда Джон, проводив полицию, вернулся в дом.
– Сирил, не заглянете на минуточку в кабинет, а? – тихонько позвал он.
Я так и сделал. Собственно говоря, мне самому хотелось спросить его об одном обстоятельстве, которое только сейчас пришло мне в голову.
– Скверная история, Джон, – заметил я.
– Чертовски скверная, – мрачно отозвался он.
– Кстати, а почему полиция забрала с собой тело? Разве при несчастных случаях так делают?
– Нет, – коротко ответил Джон. – При несчастных случаях – нет.
– А!
Я выждал.
Джон молча налил две порции виски и протянул одну мне. Я принял ее с благодарностью. Только сейчас до меня дошло, что я совершенно без сил.
– Да, история скверная, – подытожил Джон. – Сквернее некуда. Полицию версия несчастного случая не устраивает.
– А самоубийство, безусловно, исключено, – серьезно заметил я. – Они подозревают убийство, верно?
– Да. Им так и положено. Это не значит, что они окончательно сбросили со счетов вариант несчастного случая. Полагаю, они непредвзяты, но и рисковать не хотят. Один полицейский оставлен на страже в лесу, чтобы никто не подходил к месту происшествия, пока завтра его не осмотрят еще раз, и мне дали понять, что никому из нас не позволено уезжать вплоть до разрешения суперинтенданта. Так что если желаете кого-нибудь предупредить…
– Нет-нет, я совершенно свободен, – заверил я.
Джон пару минут молчал, неловко вертя в руках бокал. Я с удивлением подметил, что он явно чем-то смущен.
– Не могу не сказать, и впрямь смахивает на убийство, – наконец выпалил он.
– Постараюсь иметь это в виду.
– А если так, – продолжал Джон, проигнорировав мое замечание, – значит, Эрика кто-то застрелил.
– Без сомнения.
– Вся закавыка в тех двух выстрелах. Я бы поддержал ваше мнение о том, что я стрелял вторым (суперинтендант примерно пересказал мне, что вы ему говорили), да, честно говоря, не могу. Я вообще не слышал никакого другого выстрела, ни до моего, ни после.
– Да так ли это важно? – спросил я чуть раздраженно. Сказать по правде, мне уже осточертели разговоры про два выстрела.
Джон смутился и покраснел еще сильнее, чем прежде.
– Послушайте, Сирил, – выпалил он, – ужасно неприятно такое вам говорить, но я уверен: вам следует связаться с поверенным. По-моему, полицию ваши показания не устраивают.
В тот вечер, одеваясь к ужину, я постарался как можно хладнокровнее обдумать, что значит для меня откровение Джона.
Сказать, что я был потрясен до глубины души, пожалуй, было бы некоторым преувеличением: поведение Сильвии де Равель в гостиной уже продемонстрировало мне, что такое чудовищное заблуждение вполне возможно, – но уж чтобы полиция допустила настолько гротескный промах, я никак не ожидал! Однако что я мог поделать? Разве что вновь и вновь повторять простую истину: это все ошибка, за те пять или шесть минут, что я провел один в лесу, я вовсе не убивал Эрика Скотта-Дэвиса, и они самым катастрофическим образом сложили головоломку не в той последовательности. Оставалось лишь беспомощно ждать.
Перед тем как мы разошлись по спальням, Джон ознакомил меня с некоторыми прочими фактами. Доктор, разумеется, не мог с точностью до минуты установить время смерти; скорее всего за час до осмотра. Пуля вошла в спину ровно напротив сердца. Если предположить, что ружье держали более или менее на одном уровне с раной, как оно и было бы, стреляй убийца обычным образом, от плеча, пуля прошла бы ровно через сердце. Конечно, до вскрытия со всей определенностью подтвердить это было невозможно, но в таком случае смерть наступила бы практически мгновенно. Следов пороха на одежде не обнаружили.
Значение этих фактов было мне так же ясно, как и любому другому. Я размышлял о них, завязывая галстук, и с удовлетворением отметил, что руки у меня нисколечко не дрожали. Насколько я понял со слов Джона, доктор, хотя и не хотел связывать себя окончательным заключением, все же выразил мнение, что, судя по внешним признакам, пуля и в самом деле прошла через сердце. В таком случае полиция должна была знать, что на момент выстрела Скотт-Дэвис стоял (разумеется, спиной к нападавшему), что убийца стрелял тоже стоя, а не засевши в кустах (хотя, конечно, мог прятаться и стоя, а не только сидя), и что выстрел был произведен с расстояния не менее пяти футов. Я тщательно перебрал в голове все эти пункты, однако не сумел извлечь из них ничего в свою пользу.
Джон коснулся и еще одного вопроса. Выходного отверстия пули обнаружено не было; следовательно, она находится внутри тела. Вскрытие должно было установить ее точное положение – которое, похоже, являлось крайне важным фактором, поскольку показывало глубину проникновения. Как только будет известно точное расположение пули, полиция должна была запросить экспертное мнение относительно точного расстояния, с какого стреляли.
Тут-то, возможно, мне и светил лучик надежды. Если, по счастливой случайности, эксперты придут к мнению, что пуля была выпущена издалека, это будет явственным очком в мою пользу, ибо, учитывая, что я не привык стрелять, а также близорук, было бы в высшей степени невероятно, чтобы: а) я и в самом деле стал покушаться на убийство, стреляя с такого расстояния, и б) чтобы, даже попытайся я выстрелить издалека, мне удалось бы попасть в столь мелкую мишень, как вполне определенная точка на уровне сердца. С другой стороны, я и без помощи Джона мог сообразить: если окажется, что выстрел был сделан с малой дистанции, придут к выводу, что Скотт-Дэвис убит человеком, которого знал настолько хорошо, что преспокойно отправился впереди него по тропинке – еще один пункт против меня. Будь это кто-нибудь менее знакомый, то Скотт-Дэвис, как гость дома, шел бы позади, а не спереди.
И все же, подумал я, не так все однозначно. И в самом деле, как я только что заметил, нападавший мог подкарауливать Скотта-Дэвиса, стоя в густых зарослях, и выстрелить, когда тот пройдет мимо. Стоит ли указывать на это полиции? Уж верно, любое соображение, которое способно мне помочь, достойно упоминания. Я продолжал обдумывать этот вариант. В таком случае убийца должен был устроить засаду на повороте тропинки – так, чтобы, свернув, Скотт-Дэвис оказался прямо перед ним, причем спиной к нему. Чего-чего, а поворотов на тропинке хватало, а в густых зарослях вокруг и правда было бы совершенно несложно спрятаться. Вот только откуда бы убийце знать, что Скотт-Дэвис будет проходить именно по этой малонахоженной тропке?
В голове у меня все перепуталось. Я никак не мог решить, рассказывать ли о своих соображениях полиции или лучше не надо. Инстинкт требовал сказать, приложить все усилия к тому, чтобы освободиться из пут ужасного заблуждения, – но что, если тем самым я лишь ухудшу дело? Не лучше ли держаться в сторонке и предоставить полиции самой опровергнуть роковую теорию?
