Песик обиделся и ушел на кухню, где кот Аскольд грелся у батарей парового отопления на специально поставленной табуреточке. Осенью и зимой он испытывал повышенную тягу к теплу. Пу И попытался было пристроиться рядом, но для двоих там было явно мало места. Кот не шипел и не ругался, он просто распушился до такой степени, что занял все свободное пространство. Пу И расстроился и обратился за сочувствием к попугаю Перришону, который дремал на холодильнике возле своей клетки. В такую плохую погоду активность попугая тоже понизилась. Песику было скучно, он побегал по кухне и выкатил из-под шкафа забытый Перришоном миндальный орешек. Только было Пу И вознамерился поиграть орешком в собачий футбол, как с холодильника спикировал попугай, шумя крыльями. Не успел песик моргнуть, как Перришон тут же склевал орешек и снова залетел на холодильник. Пу И обиженно гавкнул. Очевидно, попугай разобрал в его лае что-то для себя оскорбительное, потому что взмахнул крыльями и высказался скороговоркой:
— Перри птица дор-рогая, отвали от попугая!
От неожиданности Пу И сел на пол боком, как щенок, и даже невозмутимый кот Аскольд приоткрыл изумрудные глаза и два раза мигнул. Они не знали, что вчера Леня от скуки занимался с попугаем и научил его произносить такую длинную фразу.
Попугай, удовлетворившись достигнутым эффектом, замолчал и отвернулся. Пу И вспрыгнул на кухонный диванчик и поиграл немножко с большим бумажным пакетом. В пакете принесли только что купленную одежду, и Лола бросила его за ненадобностью.
Маркиз терпеливо ждал, когда Лола выйдет в новом прикиде, и наконец она появилась с таким выражением, как будто у нее давно и сильно болят зубы.
— По-моему, все ужасно! — высказалась она.
Конечно, — покладисто согласился Леня, — потому что не хватает толщины. Платье должно быть заполнено тобой, а не свисать свободными складками. Ну-ка подложи побольше вот тут и вот тут!
— Немедленно прекрати меня лапать! — возмутилась Лола, хотя то, что потрогал Маркиз, было не самой Лолой, а поролоном и ватой.
— Если ты будешь так шарахаться от мужчин, то вообще никогда замуж не выйдешь! — вкрадчиво сказал Леня. — Давай-ка, девочка, входи в роль!
Ворча и стеная по поводу своей несчастной молодой жизни, Лола согласилась увеличиться в размерах, потом она долго занималась своим лицом. После умело наложенного грима лицо ее стало гораздо шире, а глаза — меньше и не такие яркие. Брови Лола подвела посильнее и наложила вызывающие тени, губы накрасила розовой помадой, так что они казались очень пухлыми.
— Как у Анджелины Джоли! — притворно восхитился Маркиз.
— Да уж! — вздохнула Лола.
Пока Лола занималась лицом, Леня переделал множество дел. Он плотно повис на телефоне и долго беседовал с разными людьми, причем, прислушавшись, Лола сразу же определила, что в половине случаев это были женщины, и довольно молодые. Потом Леня бросил несколько слов своему приятелю по кличке Ухо, к которому обращался, если нужно было решить вопрос с машиной, и немного поговорил с Рудиком Штейманом. Рудик был известен своими энциклопедическими познаниями экономической жизни города, то есть он знал все про крупные фирмы, котировки акций и имел некоторые сведения о личной жизни богатых людей, живущих в Петербурге и его окрестностях.
— Значит, так, — начал он, осторожно усадив Лолу на диван и налив ей стакан апельсинового сока, — запоминай свою биографию. Ты — дочка Сигильдеева.
— Кого? — Лола подпрыгнула на диване.
— Удивляюсь я на тебя, Лола, — вздохнул Маркиз, — ты не знаешь Сигильдеева? А кому, по-твоему, принадлежит сеть крупнейших супермаркетов «Олл Райт»?
— Ах, этот, — сказала Лола, — но, позволь, я буквально вчера видела в журнале его снимок с женой и любимой собакой. Так вот, она блондинка с умопомрачительными ногами!
— Кто — собака? Это какая же порода? — удивился Леня. — Ну, не буду, не буду, — повинился он, заметив, что Лола страшно сердита, — та, которую ты видела, — это его четвертая жена. Или пятая, я уж точно не знаю. А ты — дочка от первой жены, на которой он женился, когда жил в Кудыльме!
— Где? — Лола отвесила челюсть.
— Не думаешь ли ты, что Сигильдеев родился прямо с сетью супермаркетов под мышкой? — рассердился в свою очередь Леня. — В молодости он был самым обычным человеком. Жил в этой самой Кудыльме, имел жену и дочку, то есть тебя. А потом разбогател и стал менять жен, впрочем, может, и не от богатства, а потому что мусульманин. А потом вызвал сюда дочку, чтобы создать ей сказочную жизнь. Она же невыносимо скучает на всех этих мероприятиях. Ей мало красивых тряпок и драгоценностей, хочется, чтобы к ногам падали мужчины. А они что-то не спешат это сделать. И тут появится Вася Зайкин, который подходит на роль самого настоящего мужа. Да она должна его с руками оторвать!
— Это правда? — подозрительно спросила Лола. — Или ты сам все придумал?
— Господи, да какая разница! — раздраженно вскричал Леня. — Главное, чтобы Вася Зайкин поверил, когда ты будешь ему это впаривать! Ну, тут мы ему поможем… Значит, сегодня идем на концерт Выскочковой, он там обязательно будет.
— Я бы на его месте побоялась сразу же соваться в то же самое место, где он уже успел наследить! — упрямо сказала Лола.
Ей очень не хотелось появляться на людях этаким чучелом, так что она пользовалась любой возможностью, чтобы оттянуть неприятный момент.
— Напротив, он как раз думает, что там-то его и не будут искать. Он, знаешь ли, очень самоуверенный мужчина.
— Остается еще один самый важный момент, — напомнила Лола, — где ты возьмешь кучу огромных и безвкусных бриллиантов, чтобы меня ими обвесить? Имей в виду, у меня, конечно, есть драгоценности, и неплохие, но они совершенно не годятся…
— Дорогая, ты меня недооцениваешь, — самодовольно усмехнулся Леня, — о бриллиантах я подумал заранее.
* * *
Леня остановил машину возле небольшого магазинчика с вывеской «Чешская бижутерия».
— Фи! — Лола сморщила носик. — Неужели ты думаешь, что я надену такую дешевку? Да я со стыда сгорю! И все сразу увидят, что на мне фальшивые украшения! Тебе это надо?
— Не горячись раньше времени, — Маркиз выбрался из машины и подал Лоле руку, — во-первых, чешская бижутерия — довольно приличная, во-вторых, публика на наших тусовках не настолько разбирается в бриллиантах, чтобы отличить чешские стразы от настоящих камней…
— Но Василий-то, по твоим словам, брачный аферист, значит, в таких вещах, как меха и драгоценности, должен хорошо разбираться! — возмущенно перебила его Лола.
— Ты никогда не дослушаешь до конца! — Леня повысил голос. — Кто тебе сказал, что в этом магазинчике продают только чешскую бижутерию?
— Но вывеска…
— Никогда не верь вывескам! — отрезал Маркиз, открывая дверь магазина.
Подвешенный над дверью колокольчик звякнул, и молодой человек за прилавком поднял на посетителей глаза.
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Думаю, что да, — ответил Леня, приближаясь к прилавку.
— Вы ищете что-то конкретное? — Лицо молодого продавца выражало горячее желание помочь клиенту.
— Очень конкретное, — Леня усмехнулся, — только не что-то, а кого-то. Я ищу Аркадия Борисовича.
— Дядя Арик! — крикнул продавец куда-то себе за спину. — К вам пришли!
Позади раздалось шарканье ног, и из служебного помещения появился сутулый человек в длинной вязаной кофте, изо всех сил изображающий немощного старика. Было видно, что в действительности хозяин магазинчика не так уж стар, но нарочно сутулится, шаркает ногами и щурит глаза.
— Аркадий Борисович, рад видеть вас в добром здравии! — приветствовал Маркиз ювелира.
— Вам бы такое здоровье, — ответил тот недовольным скрипучим голосом, — по ночам я совершенно не сплю, ем безо всякого аппетита, а мой желудок — это просто одна из казней египетских!
— Вижу, вы нисколько не изменились! А поговорить с вами о деле можно, или вы способны разговаривать только о своем желудке?
— Поговорить о деле — это всегда интересно, — ювелир заметно оживился, — особенно если это дело принесет мне хоть несколько копеек.
— Обязательно принесет, Аркадий Борисович! — Леня двинулся вслед за хозяином в глубину его лавки.
Однако прежде чем уйти из торгового зала, Аркадий Борисович повернулся к племяннику и сказал:
— Миша, так ты запомни этого молодого человека. Он очень милый молодой человек, только он немножечко аферист. Не знаю как сейчас, а раньше он позволял себе такие фокусы, что Игорь Кио или какой-нибудь Давид Копперфильд могут только хлопать себе глазами. Со мной он, конечно, ничего такого не может проделать, я сам себе Копперфильд, но ты еще молодой, и ты должен быть с ним все-таки немножко настороже.
После этого предупреждения ювелир прошел по короткому захламленному коридору и оказался в маленьком, но довольно уютном кабинете. Указав Маркизу и Лоле на два кожаных кресла, он устроился за письменным столом, сложил перед собой руки и проговорил с вопросительной интонацией:
