В этом коридоре перед нужным Надежде кабинетом скучал унылый тип с кошачьими усами и торчащим вперед золотым зубом.
— Вы к Семену Ивановичу? — спросила его Надежда Николаевна. — Я, значит, за вами…
— Заходите! — отмахнулся тот. — У меня дело долгое, я не тороплюсь… мне торопиться некуда…
Надежда пожала плечами и вошла в кабинет.
В кабинете стояли два стола — один напротив двери, другой справа от входа. За правым столом сидел довольно хлипкий мужичок лет сорока с остренькой мордочкой и маленькими темными глазами. Он оценивающе взглянул на Надежду и повел носом. Над ним на стене висел портрет господина в старинном мундире и напудренном парике. Портрет этот показался Надежде смутно знакомым, и она подумала, что это поэт Державин. Не совсем обычный портрет в отделении милиции.
За вторым столом, напротив двери, сидел тот самый майор, который приходил в пансионат после убийства Костоломова. Перед ним на столе лежала открытая папка.
— Гражданка Лебедева? — проговорил майор, не поздоровавшись и пристально взглянув на Надежду. — А где же подруга ваша?
— Она не смогла прийти, — ответила Надежда как могла твердо, тоже решив не утруждать себя приветствием.
— Что значит — не смогла? — Майор удивленно поднял брови. — Я вас не в гости пригласил, не на чашку чаю… не на пироги, значит, с капустой! Это, значит, официальный вызов!
— Но вы же не вызвали ее повесткой! — возразила Надежда. — А в таком случае…
— Вот, значит, как! — строго проговорил майор. — Значит, грамотные очень?
Он захлопнул папку и посуровел.
— Семен Иванович, — подал голос остроносый милиционер, — может быть, у женщины уважительная причина… — Вот именно! — Надежда обрадовалась неожиданной поддержке.
Она подумала, что эти двое играют в широко известную игру «добрый и злой полицейский», точнее — «добрый и злой милиционер». Вообще все происходившее Надежде сильно не нравилось, поэтому она решила держаться потверже и говорить поменьше, а то как бы ее слова противный майор не повернул против нее же.
— Галина только что перенесла операцию и не может выходить на улицу… по крайней мере днем. У нее справка будет от доктора…
— Допустим! — Майор опустил глаза и снова открыл свою папку. — Тем более что у меня разговор вообще-то к вам.
Надежда порадовалась про себя, что легко отмазала Галку, и немного расслабилась.
— Извините, Надежда Николаевна, — снова вступил в разговор остроносый любитель поэта Державина. — Там в коридоре гражданин Мормышкин дожидается?
— Это такой… с золотым зубом? Да, он там…
— Это хорошо… пускай подождет…
— Итак, гражданка Лебедева, — заговорил майор, подняв глаза от папки. — По какой причине вы прибыли в наш город?
— А что, для этого требуется какая-то особая причина? — холодно удивилась Надежда Николаевна. — У вас что, закрытый город?
— Нет, у нас не закрытый город, — поморщился майор. — Но вопросы здесь задаю я, а вы, значит, на них отвечаете. Или не отвечаете — но тогда я отмечу в протоколе, что вы отказываетесь…
— Ну почему же? Я не отказываюсь. — Надежда пошла на попятную. — Я сюда приехала, чтобы навестить подругу, Галину… вы ее видели в пансионате…
— Допустим. — Майор что-то отметил на листе. — Раньше вам приходилось бывать в нашем городе?
— Нет, никогда! — честно ответила Надежда.
— Вот как? Вы уверены?
— Ну конечно, уверена! Я провалами памяти не страдаю и точно знаю, где бывала, а где нет!
— Допустим, — повторил майор и снова что-то записал. — А с кем вы в нашем городе знакомы?
— Почти ни с кем. — Надежда пожала плечами. — Ну конечно, познакомилась с персоналом пансионата, где живет Галина, а так больше ни с кем…
— А какие у вас отношения с гражданкой Тюлькиной?
— С какой еще Тюлькиной? — переспросила Надежда Николаевна. — Не знаю никакой Тюлькиной!
— Да? — недоверчиво взглянул на нее майор. — А может, вспомните? Может, подумаете?
— Да нечего мне думать, я первый раз слышу эту фамилию!
— Вот как? А вот она вас знает, и, по нашим сведениям, у вас с ней был конфликт!
— Понятия не имею, о ком вы говорите!
— Так и запишем. — И майор действительно что-то записал на своем листке. Затем внимательно посмотрел на Надежду Николаевну и продолжил тем же недоверчивым голосом: — А с гражданином Зябликовым вы тоже незнакомы?
— Незнакома, — уверенно ответила Надежда. — Я же говорю вам — я в этом городе почти никого не знаю…
— А вот у нас имеются свидетели, которые утверждают, что вы знакомы! И что у вас с Зябликовым тоже был конфликт!
— Да кто такой этот Зябликов? — на всякий случай уточнила Надежда Николаевна.
— Виктор Зябликов, работает маляром в ремонтной фирме «Домострой», — прочитал майор по какой-то справке. — Во время покрасочных работ получил травму средней тяжести…
— А, так это тот маляр, который с козел свалился! — догадалась Надежда Николаевна.
— Ага, значит, вы его все же знаете? — оживился майор. — Нехорошо, гражданка Лебедева! Путаетесь в показаниях, противодействуете следствию, отрицаете очевидные факты…
— Я не отрицаю! Я не противодействую! — Надежда повысила голос. — Я просто не знала его фамилии, а когда вы мне объяснили, тогда я сразу вспомнила…
— Ну да, под давлением неопровержимых фактов! — строго проговорил майор.
— Да и вообще, я не понимаю — какое отношение к делу имеет этот Зябликов?
— К делу? К какому делу? — перебил Надежду майор.
— Но я так понимаю, что вы занимаетесь делом об убийстве Костоломова и вызвали меня для дачи показаний именно по этому делу… а с этим Зябликовым случился просто несчастный случай…
— Несчастный случай? — повторил майор. — А вот у нас имеются сомнения в том, что это несчастный случай! Между прочим, у тех лесов, с которых свалился Зябликов, одна опора была подпилена!
— Вот как? Но я-то тут при чем?
— Может быть, и ни при чем… — Майор снова опустил глаза в документы. — А может быть, и при чем… это как посмотреть… ведь у вас с Зябликовым тоже был конфликт незадолго до того, как с ним случился этот… несчастный случай!
— Конфликт? — Надежда пожала плечами. — Да какой там конфликт! Он на меня ведро уронил, с краской, между прочим. Хорошо я отскочить успела! А потом он же на меня еще и накричал…
— Вот видите! — Майор удовлетворенно усмехнулся. — Значит, все же был конфликт! А вы опять отрицаете, путаетесь…
— Да, а кто такая Тюлькина? — вспомнила Надежда.
— Лариса Тюлькина — провизор, сотрудник аптеки «Ваше здоровье»! — строго сообщил майор. — А что, вы все же решили признаться, что знакомы с ней?
— Ну не то чтобы знакома, но я действительно заходила в эту аптеку и имела с ней разговор.
— Лучше, конечно, поздно, чем никогда! — обрадовался майор. — Значит, разговор? А по нашим сведениям, у вас с гражданкой Тюлькиной был конфликт. Вы с ней вступили в пререкания, разговаривали на повышенных тонах…
— Ну интересно, если она в рабочее время болтала со своим… знакомым, а когда я ее попросила заняться своим прямым делом, поискать нужный мне товар, она меня обхамила!
— Вот как. — Майор снова что-то записал. — Вы, гражданка Лебедева, сколько дней находитесь в нашем городе?
— Четвертый день…
— И за такой короткий срок у вас возникло уже столько конфликтных ситуаций!
— Что вы хотите сказать? — возмутилась Надежда Николаевна. — Что я скандалистка? На меня ведро с краской уронили, мне нахамили в аптеке, у моей подруги вырвали сумку — и вы меня же в этом обвиняете? Ну у вас и порядки!
— Я вас пока ни в чем не обвиняю! — перебил ее майор. — Но я смотрю на все эти конфликты с другой стороны. Вы поссорились с провизором — и на следующий день в аптеке разбита витрина, вы поругались с маляром — и он упал с лесов…
— Чушь какая! — фыркнула Надежда. — Ерунда!
— Может быть, это и чушь, — мрачно процедил майор. — Может быть, это и ерунда! Но вот третий случай никак не назовешь ерундой и чушью. Гражданин Костоломов, с которым у вас тоже случился конфликт, найден убитым…
— Ну ничего себе! — воскликнула Надежда. — Он на нас напал ночью, вырвал у моей подруги сумку — вы это называете конфликтом? Это самое настоящее ограбление!
— А что вы с подругой делали ночью в безлюдном месте?
— Гуляли! — отрезала Надежда. — Это что — запрещено?
— Нет, это не запрещено, — смягчился майор. — Однако это довольно странное место и время для прогулок. И вообще, у нас был тихий город, здесь не было никакого криминала до вашего появления…
— Вот спасибо! — обиженно проговорила Надежда. — Значит, это я виновата в том, что у вас на улицах сумки вырывают?!
— Я вас пока ни в чем не обвиняю, — отозвался майор. — Однако хочу попросить пока никуда не уезжать, не поставив меня предварительно в известность.
