– Ага, – парень кивнул. – Я, значит, позвал Карбюратора, а потом, когда они уехали, пришел сюда, чтобы спросить его насчет деталей, гляжу – а он уже того… отбросил коньки…
– Я же вас просил, свидетель, обходиться нормальными выражениями… – опер поморщился, но тут же забыл о Коромыслове и повернулся к двум капитанам:
– Мужики, в чем дело? Что у вас было с Карбюратором?
– Да не слушай ты этого урода! – остановил коллегу второй опер. – Несет какую-то пургу… это же наши ребята, Никитич с Тигранычем! Ты их что, не узнал, что ли?
На следующее утро Василий Макарович отправился в магазин «Черный треугольник», чтобы сообщить его владельцу об успешном завершении своего расследования.
Однако по пути к директорскому кабинету он наткнулся на главного бухгалтера Анфису Николаевну. Завидев в служебном коридоре Куликова, Анфиса побагровела и заорала на него, как белый медведь на заблудившегося полярника:
– Ты, жертва перестройки, ветеран метлы и совка! У тебя что – в дополнение ко всему еще и со слухом проблемы? Я тебе вчера ясно сказала, чтобы по утрам мне кофе приносил! Чтобы три ложки сахара и сливки! Говорила я тебе?
– Говорила, – признался дядя Вася.
– А про то, что у меня корзина не опорожнена, говорила?
– Так точно! – При виде разъяренной Анфисы и при звуке ее голоса у Василия Макаровича неожиданно возникло желание встать по стойке «смирно». Видимо, она чем-то неуловимо напомнила ему незабываемого майора Лиственного, начальника отделения милиции, в котором Василий Макарович юным лейтенантом начинал свою службу.
– А если говорила, так почему выводы не сделаны? – продолжала кипятиться Анфиса Николаевна. – Почему корзина в прежнем состоянии и где мой кофе? И вообще, почему ты только теперь являешься на работу, когда рабочий день начался… – она бросила взгляд на часы, – начался уже семь минут назад?
– По уважительным причинам! – отчеканил Василий Макарович, пытаясь обойти Анфису по широкой дуге и прорваться к директорскому кабинету.
– Уважительная причина у тебя может быть только одна, – Анфиса метнулась в сторону, как опытный вратарь, и снова оказалась на пути дяди Васи. – Тяжелое заболевание с летальным исходом!
– Там, кажется, налоговый инспектор пришел, – сообщил Василий Макарович вполголоса.
– Где?! – в ужасе вскрикнула Анфиса и утратила бдительность.
Правда, она утратила ее только на ничтожную долю секунды, но этой доли дяде Васе как раз хватило, чтобы обойти ее и проскользнуть в кабинет директора.
Анфиса Николаевна отследила этот маневр и тут же ринулась следом за строптивым уборщиком.
В кабинете она застала следующую картину: хозяин, он же директор магазина, сидел за столом и о чем-то весьма доверительно беседовал с этим самым нарушителем дисциплины.
– Афанасий! – воскликнула Анфиса, которая на правах старейшего сотрудника была с хозяином на ты. – Афанасий, я должна поставить вопрос ребром: или ты сейчас же увольняешь этого старого бездельника, или я подаю заявление об уходе!
– Анфиса Николаевна, выйдите, пожалуйста, из моего кабинета! – довольно сухо ответил ей Бадейкин.
Анфиса изумленно уставилась на директора, широко раскрыла рот, видимо, намереваясь что-то возмущенно проговорить, тут же захлопнула его с тем гулким и отчетливым звуком, с каким захлопывает сквозняк дверь платяного шкафа, и вылетела из кабинета.
– Так что вы установили, Василий Макарович? – осведомился Афанасий, едва дверь за главбухом закрылась. – Это кто-то из сотрудников магазина?
– Нет, – уверенно ответил дядя Вася и поведал Бадейкину о том, как обнаружил тот путь, по которому неизвестный злоумышленник покидал магазин вместе с дорогостоящими товарами.
– Так что никто из сотрудников магазина не замешан в этих кражах, и если вы распорядитесь заколотить потайную дверь в подсобке, кражи немедленно и навсегда прекратятся.
– Ну, вы у меня просто камень с души сняли! – радостно проговорил Бадейкин. – Не представляете, как это неприятно – подозревать собственных сотрудников! Слава богу, теперь все это позади! Я могу спокойно смотреть в глаза персоналу!
Он повернулся к сейфу, открыл его и достал заранее заготовленный конверт с вознаграждением. Затем немного подумал и добавил в конверт еще несколько купюр, пояснив:
– Это вам премия за ту быстроту и деликатность, которую вы проявили в ходе расследования!
Василий Макарович горячо поблагодарил Афанасия и вышел из его кабинета.
В коридоре его поджидала Анфиса.
– Если ты, козел полорогий, думаешь, что можешь плевать на свои служебные обязанности… – начала она.
– Не горячитесь, Анфиса Николаевна! – остановил ее дядя Вася. – Я ведь с вами попрощаться хочу. Как это ни больно, но нам придется расстаться. Мне у вас в магазине очень понравилось, но придется уйти с такой замечательной работы, придется покинуть ваш дружный и сплоченный коллектив!
– Что, выгнал тебя Афанасий? – злорадно проговорила бухгалтерша. – Давно пора!
– Да нет, он меня, наоборот, очень просил остаться и даже предлагал серьезное повышение, хотел назначить своим заместителем по административно-хозяйственной части, но мне пришлось отказаться. Видите ли, Анфиса Николаевна, вчера меня нашел известный адвокат и сообщил, что в Якутске скончался мой двоюродный дедушка и завещал мне свою компанию «Якутские алмазы». Так что ничего не поделаешь, сегодня вечером вылетаю в Якутск, чтобы немедленно вступить в права собственности.
Закончив это удивительное сообщение, он прошел мимо Анфисы Николаевны, печатая шаг, как целая рота почетного караула, и покинул магазин.
Анфиса же еще долго стояла, разинув рот, и изумленно глядела ему вслед.
Дома кончился кофе. И как назло ужасно захотелось выпить чашечку. Причем немедленно. И я решила забежать к Миле – куплю у нее в зернах и выпью капучино, заодно и поболтаем.
Бонни остался дома, он нашел на нашем отгороженном сеткой участке какую-то нору и теперь с увлечением разрывал ее лапами в надежде обнаружить какое-нибудь животное. Подозреваю, что нора принадлежала обычной домашней крысе, да и то когда-то давно, поскольку любая уважающая себя хвостатая тварь, узнав, что рядом поселился такой беспокойный и огромный зверь, как бордоский дог, немедленно покинет свой дом навсегда, махнув рукой на сделанный недавно евроремонт и отличный вид из окна.
У Милы сейчас должно быть мало народу – редко кто вместо обеда обходится чашкой кофе, хотя бы и с пирожным.
Я скатилась по ступенькам, но перед стеклянной дверью задержалась. Дядя Вася потихоньку приучал меня к оперативной работе. И, между прочим, говорил, что никогда нельзя влетать в помещение с ходу, предварительно не оглядевшись.
«В квартиру идешь, где потенциальный свидетель находится или подозреваемый, – учил он, – не звони сразу, постой минутки две под дверью, послушай. На саму дверь посмотри – иногда она очень многое может сказать о людях, что в квартире живут».
«Да сейчас у всех двери одинаковые, железные, – возражала тогда я, – что про них скажешь… Разве что про хозяйку квартиры можно определить – неряха она или чистюля».
«А это как?» – удивился, в свою очередь, дядя Вася.
«А по ручке на двери и по коврику».
«И такое бывает важным! – продолжал дядя Вася свой семинар. – Опять же замки. Бывает – дверь дорогая, а замки на ней – полное барахло. Стало быть, несерьезные люди в квартире живут, неосновательные, больше думают, как пыль соседям в глаза пустить, чем о собственной безопасности. А как в квартиру или в какое другое помещение войдешь – сразу оглядись! Сколько комнат, где ванна-туалет, есть ли балкон или лоджия. Может, черный ход есть, но про это надо заранее знать, когда дом снаружи осматриваешь…»
Так или иначе, но я запомнила, что нельзя очертя голову никуда вламываться, даже в собственный подъезд. И задержалась на пороге, бросив взгляд в помещение кафе. И увидела, что за самым дальним столиком сидит Лешка Творогов, а с ним…
Очевидно, это была та самая аптекарша с Малого проспекта, кому еще и быть-то… Ну, не знаю, что он в ней нашел… Крашеная платиновая блондинка, вытаращенные голубые глаза, как стеклянные пуговицы, и явно лишний вес. Лоб гладкий – ни одной морщинки снаружи и ни одной извилины внутри. И самое ужасное, что на впечатляющих размеров бюст была натянута трикотажная кофточка в цветочек. Почти такая же, как у меня…
Сами понимаете, что такое стерпеть невозможно. Столкнуться нос к носу с новой пассией бывшего поклонника, да еще в одинаковой одежде! Разумеется, на мне кофта смотрелась гораздо лучше, но кто обратит внимание на такие мелочи? И потом, с Лешей у нас ничего такого не было, он только пытался за мной ухаживать, а я ловко уклонялась. Но поди докажи это посторонним! Даже Милка думает, что он меня бросил и нашел другую…
«Кругом! – мысленно скомандовала я себе. – Шагом марш!»
