Несмотря на то, что я вошла в кабинет и уже с тоской поглядывала на сумочку, лежащую на столе, эта сладкая парочка меня не замечала, так голубки увлеклись своими отношениями.
Пользуясь их увлеченностью, я попробовала сделать несколько шагов к столу, но Фаина увидела меня и гаркнула:
— В чем дело, Мархалева?
Втягивая голову в плечи, я пробормотала:
— Сумочку забыла.
— Сумочку? Так бери и уходи, — смягчаясь, посоветовала она.
Я тут же сообразила, что обижать меня в присутствии этого психа она не станет. Сообразила и сразу почувствовала себя уверенней. Сумочку взяла, но уходить не спешила. Подошла к дивану и поздоровалась с психом, собираясь, пользуясь случаем, продолжить с Фаиной прерванный разговор. Она нахмурилась и спросила:
— В чем дело?
Я лучезарно улыбнулась, а псих обрадовался. Он выпростал руки из лап Фаины и, как ребенок, потянулся к моему воротнику, точнее к бутоньерке, приколотой к нему, — в ней были незатейливые цветы шиповника, рекомендованные мне цветочницей. Она заверяла, что все простое нынче в моде, и даже советовала купить букетик сорняка, на что я не решилась. Однако тут же выяснилось, что промахнулась я и с шиповником. Этот болван, простите, псих, протянул руки к моим цветам и с восторгом воскликнул:
— О-о! Роза канина!
Я ничего не поняла, но на всякий случай любезно кивнула и вежливо осведомилась:
— Простите, что вы сказали? Ответ мне выдала Фаина.
— Роза канина в переводе с латыни означает собачий шиповник! — гаркнула она, вскакивая с дивана и хватая меня за руку.
Я опомниться не успела, как оказалась за дверью. Фаина прижала меня к стене и зашипела:
— Мархалева, иди к черту, дай мне работать.
— Кажется, я тебе не мешала, — попыталась возразить я. — Твой псих сам ко мне пристал.
— Да, — согласилась Фаина, — пристал, потому что он известный всему миру ботаник, поехал на научной деятельности, а в клинике слишком мало растений. Ты возбудила его, понимаешь, он же ботаник!
— Хочешь сказать, что я веду растительную жизнь? — с обидой поинтересовалась я.
— Нет, всего лишь хочу сказать, что ты сильно его возбудила, понимаешь? На этот раз я согласилась:
— Понимаю. Всегда так действую на мужчин, что в этом плохого?
— Дура, это опасно, потому что он псих! — рявкнула Фаина и скрылась за дверью кабинета.
— Все мужчины психи, и возбуждать их всегда опасно, — фыркнула я, но тревожить эту парочку не посмела, а отправилась к Алисе.
Алиса была в мастерской, и я страшно возмутилась, просто в бешенство пришла.
— Ничего не могли с ней поделать, — виновато пожала плечами Симочка.
— Софья Адамовна, только тебя Алиска и слушается, — запричитала хитрющая Марго. — Иди, сейчас же гони ее в постель.
Я отправилась в мастерскую. Алиса, подражая художникам прошлого, работала в просторной блузе и брюках. Увидев меня, она наивно обрадовалась и закричала:
— Как вовремя ты пришла! Как раз нужен твой совет. Вот посмотри, как думаешь, не добавить ли сюда немного белого?
Я глянула на замаранный красками холст и сказала:
— Добавь любого, уже не испортишь.
— Ты умница! — воскликнула Алиса и щедро ляпнула… синей краски.
— Больше, — посоветовала я.
— У тебя великолепный вкус, — обрадовалась Алиса, мгновенно следуя моему совету.
Я с ужасом наблюдала за ее творчеством, позабыв даже, для чего пришла.
— Как поживает Фаина? — отходя в сторону и любуясь плодами своей деятельности, вдруг поинтересовалась Алиса. — Ты не забыла передать от меня привет?
— Если честно, то не успела, — призналась я. Брови Алисы взметнулись и спрятались под челку.
— Фаина так занята? — спросила она, тут же про меня забывая и вновь увлеченно отдаваясь краскам и холсту.
— Фаина флиртует с психами, — сообщила я, однако Алиса меня не услышала.
Высунув от усердия язык, она усиленно размазывала синюю краску по грязно-желтому пятну. К моему удивлению, получилось нечто интересное, зеленовато-непонятное. Все загадочное меня манит, поэтому я приблизилась, чтобы внести свою лепту: взяла кисточку и добавила немного розового цвета. Алиса пришла в восторг, подпрыгнула и закричала:
— Ура! Это то, чего здесь так не хватало!
— Да? — удивилась я. — Думаешь?
— Уверена! Ты гений! Гений! Теперь картина задышала! Она дышит!
Я присмотрелась и решила, что Алиса (возможно, впервые в жизни) права, мой последний мазок действительно преобразил картину. Она не просто задышала, она ожила.
— И мне, что ли, художницей сделаться? — задумчиво спросила я. — Ведь для этого совсем не обязательно уметь рисовать. Сейчас так много всяких модных течений, можно прославиться, практически не напрягаясь. Кстати, а что мы тут изобразили?
Алиса обиженно надула губки:
— Ну как же, Соня, это же пейзаж, разве не видишь? Это лес, — она ткнула пальцем туда, где побывала и моя кисть, — а это река.
Я прозрела:
— Ах, вот оно что! Да-да, теперь вижу! Теперь, когда ты мне все объяснила, вижу уже и сама. Действительно прелестно. Когда бы на твоем вернисаже кто-нибудь ходил за мной и объяснял, может, и там бы все поняла.
Сказала это и тут же пожалела. Алиса вдохновилась и бросилась ворошить свои картины.
— Почти все, что было на вернисаже, здесь. Сейчас тебе покажу, — приговаривала она.
И она начала показывать мне свои картины, не скупясь на комментарии. Не стану описывать своих впечатлений, одно лишь скажу: больше всего привел меня в ужас Казанский собор в видении Алисы. Впрочем, если бы я внесла туда некоторые коррективы, то ожил бы и задышал даже тот урод.
На свою беду, я поделилась этой мыслью с Алисой. По обыкновению она пришла в восторг и радостно закричала:
— Давай! Давай внесем твои коррективы!
Слава богу, явилась Марго и выгнала нас из мастерской. Мы все спустились в холл. Алиса принялась расспрашивать меня о моем походе к Фаине. Я не стала расстраивать ее и, чтобы избежать допроса, попросила Симочку помузицировать, наперед зная, что Алиса поддержит эту идею. Так и случилось. Пока Симочка и Алиса играли в четыре руки Бетховена, мы с Марго развлекали себя обсуждением недостатков Нюры. Именно ее почему-то больше всех невзлюбила Марго.
Я искренне порадовалась, что она перестала изводить нас практической магией и перенесла свои интересы из мира духов и заклинаний в реальность.
— Нюрка приходит сюда только с большой сумкой, — заговорщицки сообщила Марго и, делая страшные глаза, спросила:
— Почему? Почему?
Я затруднилась с ответом:
— Ну-у, мало ли.
— Вот и я о том же.
От этой темы нас отвлек телефонный звонок. Звонил сотовый Алисы.
— Это Герман! Герман! — обрадовалась она, бросаясь в спальню.
С Германом Алиса всегда разговаривала только оттуда, предварительно закрывая дверь на ключ.
— Передавай привет от меня! — крикнула я ей вслед.
— И от меня! — гаркнула Марго.
— И от меня, — пискнула Симочка. Пока Алиса обменивалась ласками с мужем, мы с Марго продолжили приятную беседу. Симочка слегка музицировала, но больше прислушивалась к нашему разговору.
— И все же стервы плов отравили, — высказала смелое предположение Марго.
— Симочка тоже ела плов, — напомнила я.
— Значит, торт, — отрезала Марго.
— И не торт, — вынуждена была возразить я, удивляясь ее упрямству.
Симочка ударила по клавишам, закрыла крышку рояля, озорно покрутилась на табурете и воскликнула:
— Девочки, ко мне пришла идея!
— Какая? — хором спросили мы с Марго.
— Дело вообще не в продуктах.
«Ага, — мысленно порадовалась я, — значит, и Симочка уже склоняется к мысли об отравлении, а еще недавно сопротивлялась».
— В чем же дело? — спросила Марго. Симочка пожала плечами:
— Не знаю.
Она снова покрутилась на табурете, открыла крышку рояля и принялась наигрывать «Лунную сонату».
Я пришла в волнение. А ведь Сима права. Так и есть. Яд в продуктах — слишком просто. Особенно для умнющей Фаины. Сима права. Ах, как жалко, что я сама не додумалась.
— Но если не в продуктах, то где? — спросила Марго.
— Где угодно, только не в продуктах, — ответила Симочка.
— А что навело тебя на эту мысль? — несколько запоздало заинтересовалась я.
— Да-да, — поддержала меня Марго. Симочка взяла несколько выразительных аккордов, опять закрыла крышку рояля и повернулась к нам.
— Судите сами, — сказала она. — Если несколько дней никто из подруг не кажет носа к Алисе, а ей вдруг делается плохо, что я должна думать? К тому же все принесенные продукты они сами же и съедают.
— Да, с очень большим аппетитом, — подтвердила Марго.
«Надо же, — ревниво изумилась я, — какая логика, какая наблюдательность! Почему сама об этом не подумала, почему не догадалась?»
— И Фаина ест? — поинтересовалась я.
— Больше всех, — усмехнулась Сима. Мы с Марго переглянулись.
