Воистину, надо родиться в России, чтобы расстояние в тысячу километров казалось пустяком.
— От нас до Риги еще дальше.
«Значит, он знает, где они живут!» — обрадовалась Даша. И как можно более ненавязчиво обронила:
— Кстати, вы не дадите мне их адресок?
Участковый впился в нее взглядом потревоженной мурены.
— А у вас его нет? Так, так… Кстати, а откуда у вас адрес Скуратова? — Он уже почти не скрывал своего недоверия.
Даша поняла, что медлить больше нельзя. Эта игра в кошки-мышки может выйти ей боком.
— Его адрес я получила в ФСБ, — многозначительно заявила она и откинулась на спинку стула. Словно в плохом шпионском фильме, Даша широким жестом сбросила маску обеспокоенной родственницы, превращаясь в загадочного человека «оттуда». — И если хотите, все дальнейшие вопросы… Вы понимаете, о чем я?
Конечно, она рисковала, но не многим. В крайнем случае, Полетаев просто надает ей по шее, но это во сто раз лучше, чем оказаться в камере предварительного заключения города, обозначенного не на всех картах.
Во взгляде участкового что-то неуловимо изменилось. Но это были не растерянность и не испуг, а нечто совсем иное.
— С кем я могу связаться? «Вот так номер!»
При этом Даша отметила, что вопрос ее почти не удивил. Недрогнувшей рукой она достала из сумки визитную карточку Полетаева.
— Вот, пожалуйста.
Участковый быстро переписал все данные. Даша собралась было встать, но он коротким жестом остановил ее:
— Не сочтите за труд, посидите еще минуточку.
С этими словами он подвинул к себе телефон и набрал только что переписанный номер.
— Алло? Сергея Павловича, будьте любезны. Говорит участковый Сидихин, — он подробно представился. — У нас тут небольшое происшествие. Да… Да… Она здесь. Так вы в курсе? — Участковый посмотрел на собеседницу более внимательно и уже вполне уважительно. — Я все понял. Слушаюсь. Первым же рейсом отправим. Но вы и меня поймите, все же человек погиб, так что я еще, возможно, буду звонить. Всего хорошего, Сергей Павлович.
Повесив трубку, Сидихин некоторое время рассматривал бумаги на столе. Затем коротко вздохнул и встал:
— Может и повезет стервецу.
Даша не сразу поняла, о ком говорит участковый. Вряд ли он так фамильярно отозвался бы о Полетаеве. А сама она женского рода. Наконец сразу же осенило: Витька! Тот самый неведомый Витька, которого она, быть может, спасла от тюрьмы.
— Ну что ж, собирайтесь. Доставим вас в аэропорт с ветерком.
— Да можно и без ветерка, — попробовала пошутить Даша.
— Без ветерка не получится. — Участковый продолжал думать о чем-то своем. — Московский самолет через сорок минут.
— Так ведь посадка уже закончилась, — растерялась Даша. — Да и билета у меня нет.
— Со мной все будет в порядке. — Сидихин натянул фуражку. — За это можете не переживать.
Полетаев бушевал так, что Даша начала опасаться за сон соседей.
— Ты хоть понимаешь, что наделана?!
— Что особенного? — вяло отбивалась молодая женщина.
— Нет, и она еще спрашивает! Скажи, кто дал тебе право прикрываться моим именем?
— А что мне оставалось делать? Дожидаться, пока этот Держиморда упечет меня в карцер? Ты бы видел их отделение милиции! Я бы живой оттуда не вышла.
— И очень хорошо! Многие бы были только рады.
— Какой же ты мерзавец, — пробормотала она.
— Может я, конечно, и мерзавец, но ни чьим именем не прикрываюсь. Неужели ты не понимаешь, что мне за твои выходки живо надают по шапке?
— Да кому ты нужен…
— Даша, — Полетаев перестал маячить из угла в угол и присел рядом, — Дашенька, я ведь не в овощном магазине работаю. Я состою на государственной службе и не могу отстаивать интересы своих знакомых только потому, что они мне нравятся. Это запрещено уставом. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю?
— Понимаю. Но я не понимаю одного: в каком пункте мои интересы расходятся с государственными? Разве я совершаю преступление? Что в моих действиях противоречит интересам государства?
— Сама суть твоих действий! — Подполковник потряс перед ее носом тремя сложенными пальцами, словно перед этим собирался перекреститься да передумал. — Ты не имеешь на это никакого права. Это не твоя прерогатива. Попросту говоря, это не твоя головная боль. А моя! Моя! — С этими словами подполковник в сердцах хватил журналом об пол.
— Палыч, выпей валерьянки, — примирительно заметила Даша. — А мне налей вина. И перестань кричать.
Ни слова не говоря, Полетаев ушагал на кухню, там долго чем-то гремел, звенел, затем вернулся с бокалом чего-то красного и бутылкой коньяка. Протянув вино непутевой гостье, он уже почти спокойно произнес:
— Дашенька, я к тебе очень хорошо отношусь, и ты это знаешь.
— Я это знаю. — Она решила по мелочам не спорить.
— Как только тебе понадобилась помощь, я сразу же помог, чем мог.
— Помог. Мерси боку.
— Так за что же ты теперь пытаешься меня подставить?! — Полетаев опять начал терять самообладание.
— Да не подставляю я тебя! — Даша тоже начала злиться. — Просто ты соображаешь в каком-то перпендикулярном режиме. Моему родственнику бетонный блок проломил голову отнюдь не по моей воле. Я не принимала в этом никакого участия.
— Так развернулась бы и ехала обратно восвояси!
— Я бы и поехала. Если бы не Витька.
Полетаев вздрогнул всем телом. Он как раз наливал себе коньяк и часть выплеснулась ему на руку и на пол.
— Кто?!
— Витька. Строитель.
— Какой еще в… Какой еще Витька?
Даша смотрела на подполковника с явным осуждением,
— Не знаешь, а кричишь. Когда обнаружилось, что Скуратова зашибло строительным блоком, то все сразу подумали на этого Витьку. Именно он должен был блок привязать. Или закрепить, не знаю. А он пьющий, но теперь вроде как в завязке. Ему ведь тюрьма светила. Жалко человека, — добавила она.
— Подожди, подожди. — Полетаев поставил рюмку на веселенькую (на синем фоне желтые кролики) салфетку. — Ты хочешь сказать, что в доме, где проживал твой родственник, велись строительные работы?
— Об этом и речь. Сам дом очень старинный. Там стояли кариатиды, они…
Полетаев остановил ее коротким жестом:
— Если я правильно понял, твоего родственника придавило блоком, который должен был там находиться?
— А я о чем? Этот блок должен был закрепить Васька… то есть Витька.
— Значит, это могло и не быть убийством?
Даша устало потерла лоб. Этот вопрос мучил ее с того самого момента, как она узнала о смерти Скуратова.
— Естественно, могло и не быть.
— Так чего же ты мне голову морочишь? — С видимым облегчением подполковник скомкал салфетку и долил себе коньяку. — Я с ума схожу, а здесь, оказывается, обыкновенный несчастный случай…
— Несчастный случай? — Даша прищурилась. — Что же он с ним приключился прямо перед моим приездом? Ни днем раньше, ни днем позже?
— Это ты стройуправление спрашивай. Почему они затеяли реставрацию именно в это время.
— Ты сам-то в это веришь?
Полетаев с домостроевской неспешностью пригубил коньяк.
— Это был несчастный случай. Ты поняла? И до тех пор, пока следствие не установит обратное, до этих пор я ничего слышать не хочу.
— А как же Витька? — Даша почувствовала, как изнутри ее обжигает холодим ненависть. — Или его судьба тебя не волнует? Ведь существует шанс, что Константина Георгиевича убили…
— Меня его судьба не волнует. Ни на йоту. Лично я этого Витьку пить не заставлял. И потом, где гарантия, что смерть твоего дяди…
— Брата.
— Не суть важно. Где гарантия, что его смерть и в самом деле не результат очередной пьянки этого Васьки.
— Витьки.
— Все равно. Существуют компетентные органы, они пусть и разбираются.
— Хорошо, а мне-то что делать? — Даша скрестила руки. Она раздумывала, как заставить Полетаева связаться с участковым Сидихиным на предмет бумаг Константина Георгиевича.
— Тебе? — Полетаеву наконец-то удалось выпить и даже закусить какой-то печенюшкой. — Ты можешь пойти на курсы кройки и шитья. Или купить книгу по консервированию. Да мало ли какие увлечения могут быть у женщины в полном расцвете сил.
— Пошел ты знаешь куда… — Даша сняла ногу с ноги и одернула брюки,
Все ясно, подполковник больше ей не помощник.
— Куда? — Подполковник поднял заинтересованные синие глаза.
— Брюкву консервировать. Ладно, дай мне ту информацию, которую ты нашел но первому браку моего деда, и разойдемся, как а море корабли.
— Ага. — Глаза Полетаева из синих превратились почти в черные. — Сейчас, только штаны подтяну и все тебе передам.
Последняя фраза прозвучала так невежливо и даже грубо, что Даша в первую секунду растерялась. Но, почти сразу придя в себя, она переспросила с тяжелым прищуром:
— Так ты отдашь мне справки или нет?
— И не надейся. И вот еще: если я узнаю, что ты занимаешься какой угодно уголовной…
