Ивана Радченко Борис успешно подставил, когда газеты начали публиковать интервью отца Кирковой. Николай Семенович решил узнать, где сейчас Сочнев, чем он занимается. Оказалось, что после женитьбы Борис взял себе фамилию супруги. Он превратился в Бориса Федоровича Никитина. Литягин ощутил беспокойство. Сочетание имени, отчества и фамилии было ему хорошо известно.
Николай Семенович внес эти данные в поисковую систему и опешил. Никитин – известный человек, лидер одной из политических партий, депутат, очень влиятельная фигура со связями и, что немаловажно, с большими деньгами. Елена теперь владелица крупного медцентра, нескольких поликлиник, косметологической лечебницы, до кучи у нее есть сеть магазинов одежды. Борис Федорович – частый гость телеэфиров, за красноречие его любят режиссеры разных программ. Никитин толерантен к журналистам, терпеливо отвечает на вопросы репортеров, не раздражает народ дорогими часами, шикарными костюмами, рубашками, шитыми вручную, и ботинками из кожи новорожденного крокодила. Нет сомнений: Борис богат и имеет все, что душа пожелает, но у депутата хватает ума не являться на встречи с избирателями, унизав свои пальцы перстнями с многокаратниками и накинув на плечи доху из соболя. Борис Федорович не буян, не дебошир, не заводит юных любовниц, не гоняет по Москве на эксклюзивном автомобиле, не напивается в лохмотья, не участвует в драках. О Никитине не пишет желтая пресса, Борис даже не курит, никаких сплетен о нем не ходит, он – представитель редкого отряда настоящей интеллигенции, старается верно служить народу. Никаких пятен на биографии Никитина нет, кроме одного: он серийный маньяк.
Литягин был абсолютно уверен в своей правоте. Подставить Ивана Радченко – детская задача для Бориса Федоровича. Никитин превращался в чудовище раз в году, остальные триста шестьдесят четыре дня он был нормален. Монстр в его душе оживал лишь в ночь с пятого на шестое сентября. Боре нет необходимости лишать людей жизни в другое время, для него значима лишь одна дата – дата кончины его матери. Несколько лет Никитин совершал преступления безнаказанно, но потом задушил Оксану Киркову. И тут же сообразил, что произошла ошибка, исправить которую невозможно. Семен Кирков поднял гигантский шум, следственные органы зашевелились. Все могло завершиться плохо для Бориса, и он услужливо подсунул полицейским Ивана Радченко. Ваня-то не скрывал романа с Нелей Барабанщиковой. Куча народа знала, что девушка часто уезжает в командировки, а Радченко не гнушается провести ночь с мимолетной любовницей. Замок на двери в квартиру Ивана проще некуда, его легко открыть изогнутой проволокой. Как поступит ловелас, если поздно вечером незадолго до возвращения Барабанщиковой обнаружит в своей прихожей дамскую сумочку? В доме, где проживает Иван, нет мусоропровода, выкинуть клатч в стоящее на кухне ведро неразумно, Неля вполне может обнаружить его. Следовательно, Ваня непременно пойдет к бачку во дворе.
Борис подбросил сумку Радченко и анонимно позвонил следователю Антону Игоревичу. Стоп, скажете вы, Спиридонова проинформировала женщина! Навряд ли депутат рискнул нанять помощницу, Литягин полагал, что Борис действовал в одиночку, даже его жена не знает о «хобби» мужа. Так откуда в истории появилась баба? А ее не было. На Горбушке за небольшие деньги можно купить приспособление, которое радикальным образом изменит ваш голос – сделает бас дискантом, баритон трансформирует в контральто, детский лепет – в речь взрослого человека.
И все получилось, как задумывалось. Откуда взялся пакет с шарфами в деревне Малинино? Почему убийца решил душить жертв именно ими, да еще запас их в большом количестве?
Ответ Литягину подсказали снимки мачехи Бориса. В распоряжении Николая Семеновича было всего три фотографии, но на каждой шею Виктории украшал симпатичный шарфик приятного голубого цвета. Малышева явно питала слабость к этому аксессуару. А Борис, похоже, приобрел на рынке большую упаковку подобных. В начале девяностых, когда челноки стали привозить в Москву товары из Китая, люди очень часто покупали у них так называемые экономичные упаковки: три футболки по цене двух, пять мужских рубашек, которые стоили как одна, двадцать шарфиков, сорок пар носков и т. д. Получалось дешево и сердито. Но для Бориса дело было не в экономии. Он специально подобрал шарфики, один в один похожие на тот, который обожала мачеха.
Трудно ли съездить в Малинино и положить в кухонный шкафчик шарфы? Легче только чихнуть. А как же старушка-пенсионерка, которая видела Ваню, разговаривала с ним и даже получила от него в подарок торт? Давайте вспомним, что бабуле очень много лет, зрение у нее потеряло остроту. Борис Федорович ведет здоровый образ жизни, занимается спортом, подтянут, не обзавелся животом. Никитин надел джинсы, пуловер, натянул пониже на лоб бейсболку, оставил свою машину у кромки леса, пешком пришел в село, постучался к соседке в дверь и сказал:
– Здравствуйте, я Ваня Радченко, приехал посмотреть на свою избушку, как у вас дела? Вот, тортик к чаю.
Ясное дело, соседка запомнила любезного молодого человека, она увидела стройную фигуру, а не очень молодое лицо депутата бабуля в подробностях не рассмотрела.
Все детали головоломки идеально складывались в целую картину. Одна беда: против Бориса Никитина не было никаких улик, исключительно домыслы Литягина. Хороший адвокат моментально найдет ответы на любые вопросы судьи. Почему Борис поменял фамилию? Наверное, он, зная, что Федор – убийца его матери, не захотел идти по жизни Сочневым. А ему сразу ответят:
– По закону Борис Федорович имеет полное право взять фамилию супруги. Обратите внимание, он оставил отчество.
Но до бесед с законником дело не дойдет. У депутата неприкосновенность. Чтобы лишить государственного человека этой привилегии, нужны очень серьезные основания.
Неля Барабанщикова была в курсе поисков Литягина и, узнавая от Николая Семеновича все новые и новые сведения, впадала в отчаяние.
– Иван будет пожизненно сидеть в тюрьме, а преступник разгуливать на свободе? Никитин непременно убьет еще кого-нибудь пятого сентября! Надо остановить его! Необходимо помочь Ване, вызволить его с зоны!
И Литягин совершил невероятное: он нашел улику, которая стопроцентно доказывала связь Никитина с убийством Оксаны Кирковой.
Конечно же, Николай Семенович поделился радостной вестью с Нелей, однако предупредил ее:
– Пожалуйста, пока никому ничего не рассказывай.
Но Барабанщикова не сдержалась, позвонила в «Желтуху» и заявила:
– Держитесь, гады. Вы долгое время измывались над Ваней Радченко, писали про моего любимого ужасы, давали ему мерзкие прозвища, теперь пришел час расплаты! Ивана скоро освободят. Николай Семенович Литягин может доказать, что настоящий убийца разгуливает на свободе, он сядет в тюрьму, несмотря на свой депутатский статус.
Слава богу, адвокат не сообщил Неле фамилию Никитина, Барабанщикова не выдала ее прессе, но и озвученной информации хватило для поднятия цунами. Полосы «Желтухи» вновь запестрели заголовками «Маньяк не маньяк», «Литягин хочет выпустить Радченко», «Адвокат снова раскрыл дело», «Кто из депутатов современный Потрошитель?».
Николай Семенович был взбешен. Он сурово отругал Нелю.
– Неужели не понятно, что своим наиглупейшим поступком ты помешаешь Ване выйти на свободу?
– Лучше предъявите улику в полиции, – потребовала Барабанщикова, – прямо сегодня.
И Николай Семенович согласился, хотя и считал, что надо бы еще поработать. Поздним вечером он съездил к тайнику, достал из него пакет с вещественным доказательством и хотел утром направиться в полицию. По дороге он встретился со мной и категорично заявил:
– Извини, дорогая, не смогу дать тебе материал для романа. Улика очень весомая, начнется новое разбирательство, оно продлится не один месяц. Твой роман выйдет быстро, наделает шума, а он мне не нужен. Прости.
Сказал как отрезал и пошел по улице, а я села в свой джип и…
Я громко чихнула.
Ну что же, сейчас улика надежно спрятана, и только я знаю, где она. Последние недели у меня выдались тяжелыми, суетными, но теперь вроде все успокоилось. Любая новость живет на страницах газет, пока не появится новая, простите за тавтологию. Скоро и «Желтуха», и «Болтун» найдут себе других ньюсмейкеров. О Литягине и маньяке забудут, Арина Виолова тоже канет в лету. Вместо нее родится новая литераторша, имя ей я пока не придумала, может, назваться Виолеттой Тарановой? Или Ви Тарано! Последний псевдоним просто замечателен, читатели подумают, что перед ними книга иностранного автора, кинутся приобретать детектив. Я напишу про историю Радченко, отошлю рукопись в «Элефант» по почте, объявлю себя писательницей-затворницей, не буду общаться с представителями прессы. Испытываю ли я раскаяние из-за убийства Литягина? Будет ли меня мучить совесть в связи со смертью Николая Семеновича? Честно? Нет. Почему?
