Костя поставил перед входом в магазин пару рекламных щитов с логотипом своей фирмы и вменил в обязанность продавцу раздавать визитки с телефонами, по которым можно заказать на дом итальянский фаст-фуд.
Но неожиданно покупатели ринулись за дешевой едой. Людям понравилась возможность перекусить за небольшие деньги, им было удобно ходить по залу и рассматривать мебель, одновременно поглощая пиццу.
Через несколько месяцев владелец молла связался с Константином и заявил:
– Закрывай свою лавочку.
– Почему? – насторожился Франклин и услышал в ответ:
– Народ жрет, роняет крошки на диваны-кресла, хватает масляными пальцами шкафы-серванты. Мне это не нравится.
– Надо было подумать как следует до заключения контракта, – возразил Костя. – Я занимаю место официально, аренда оплачена на два года вперед. Какие претензии? Разве я обманул кого-то? И не собираюсь нести ответственность за неаккуратных обжор.
– Выметайся, – зашумел хозяин.
– Только через суд, – уперся Костя, – представлю все правильно оформленные документы и легко выиграю процесс. Давай не ссориться, а поищем компромисс.
Но мебельщик не пожелал сесть за стол переговоров.
– Ладно, разорится твоя лавка, – пообещал он и швырнул трубку.
Через месяц Косте стало ясно: хозяин магазина объявил войну его торговой точке. Нет, он не творил ничего противозаконного, но продавцы в ларьке сменялись быстрее, чем листки в отрывном календаре. Больше трех дней там никто не задерживался.
Франклин решил разобраться в происходящем и сам допросил нескольких женщин. Они мялись и несли чушь.
– Там нечисть живет, – сказала одна.
– Отошла в туалет, вернулась, а под прилавком марсианин сидит, – заявила вторая.
– Ой, ой, проклятое место, – зачастила третья, – лучше на улице в мороз пирогами торговать, чем там в тепле около барабашки пиццу выпекать.
Весть о «проклятом месте» разлетелась по офису, и менеджеры по персоналу теперь постоянно слышали от сотрудников:
– Нет, нет, не ставьте меня в ларек, где мебель. Ну и пусть там зарплата больше, я боюсь, говорят, в нем черти водятся.
Последний месяц за прилавком в мебельном молле никто не работает, Костя терпит убытки.
– Ваша задача, – внушал мне он, – разобраться, что там происходит, желательно поскорее. Вы верите в инопланетян?
– Нет, – улыбнулась я, – в чертей тоже.
– Отлично, – приободрился он, – начнем прямо сегодня. Будете торговать пиццей. Вопросы есть?
Я подняла руку.
– Обычно я провоцирую продавцов на скандал и наблюдаю, кто как себя ведет. Вадим Иванович взял меня на ставку провокатора.
– Ничего, – махнул рукой Михайлов, – осваивай другое амплуа, учись.
– В магазине надо печь лепешки? – спросила я.
– Вроде того, – подтвердил Костя.
– Маленькая проблема: я не умею готовить, – призналась я. – Максимум, на что способна, – сварить пельмени.
Франклин улыбнулся.
– Навыки шеф-повара вам не нужны. Поехали, объясню, там справится даже косорукая мартышка.
– Давайте адрес молла, – со вздохом сказала я, – какое ближайшее метро?
Константин встал.
– Поедем в моей машине.
– Как ты узнал, где я работаю? – сердито спросила я, усаживаясь на переднее сиденье джипа.
Костя вздернул брови.
– Простите? Мы знакомы?
– Вчера впервые встретились в бутике мехов, – сквозь зубы процедила я, – как поживает кошка Афродита? Так ты фотограф или владелец пиццерии?
– А-а-а, – протянул Костя, – ясно! Вы столкнулись с Костей Франклином, он фотохудожник. А я Костя Франклин – бизнесмен.
– Думаете, я поверю? – фыркнула я. – Фамилия очень редкая. Два Константина Петровича не вызовут недоуменной реакции. Но двое Франклинов?! И фотограф до противности похож на пиццатника или пиццерийщика, не знаю, как правильно называть того, кто готовит лепешки с овощами и сыром.
– Мы близнецы, – не смутился Константин, – слышали, наверное, что такое бывает?
– Но их не называют одинаково, – уже с меньшей уверенностью произнесла я.
Константин повернул в небольшую улочку.
– Папа наш был большой оригинал, всегда старался выделиться из толпы, мечтал о славе. Вот и дал нам с братом одно имя на двоих. Костя очень на папеньку похож, он балабол, шутник, пристает на улице к женщинам, знакомится с любой особой старше двенадцати и младше девяноста лет, профессиональный бабник.
– Мне он показался добрым, – возразила я, – спас кошку, из которой собрались накроить заплаток для леопардовой шубы.
– Не верьте, – с жаром воскликнул Костя, – брат уже продал кису в ларек на шаурму. Он гениальный психолог, вычислил ваше доброе сердце и сообразил, как действовать. Удивительное совпадение. Вчера вы встретили Костю, сегодня меня. Ну-ка гляньте, у нас разные машины.
– Ваш родственник тоже раскатывает на внедорожнике, но у него колеса японского производства, а у вас «немец», – согласилась я.
– Вот видите, – обрадовался Франклин, – в чем-то мы все-таки различаемся. Кстати, Виолетта, я не женат.
– Отличная новость, – вздохнула я, – или, наоборот, печальная. Не расстраивайтесь, еще успеете создать семью.
– Не хотите поужинать со мной? – неожиданно выпалил Константин.
Я опешила.
– Поесть?
– Ну да, вечером, – уточнил он, – кафе на ваш выбор, угощение за мой счет.
– Спасибо, нет, – отрезала я.
– В смысле, вы не согласны? – уточнил Костя.
– Нет! – гаркнула я, но потом устыдилась собственной грубости и соврала: – Вы милый человек, но нам строго запрещено заводить отношения с клиентами.
Владелец пиццерии отреагировал странно, он не стал меня уговаривать, замолчал и вновь обрел дар речи лишь около громадного торгового здания.
– Приехали, нам вон туда, через служебный вход.
Через полтора часа я в легком обалдении осталась в ларьке одна. Хотя называть ларьком это сооружение неправильно: скорее загончик, огороженный снизу по периметру щитами с надписью «Пицца вашей мечты на любой вкус». Продавщице надлежало быть за круглой стойкой, под которой в корзинках и банках находились уже нарезанные наполнители. Справа в холодильнике хранились лепешки. В идеале работа происходила так. Появляется покупатель и делает заказ:
– Пицца «Итальяно».
Я вынимаю корж, вытряхиваю на него колбасу, помидоры, зелень, посыпаю сверху сыром и запихиваю в мощную свч-печь. Три минуты, и горячая пицца готова. Пока «итальяно» печется, надо предложить посетителю напитки-мороженое, получить с него деньги и, услышав звонок, вытащить противень. Дальше несколько движений ножом, куски пиццы укладываются на картонную тарелку, прикрываются фольгой, и, оп-ля, гутен аппетит!
Я правда сразу предупредила Константина:
– Могу запутаться с деньгами, неправильно посчитать.
– Неприятно, но мне придется это пережить, – серьезно ответил Франклин. – У вас другие обязанности, вы не продавец. Но, пожалуйста, все-таки поаккуратнее.
На этой фразе я окончательно растерялась. Фотограф и владелец пиццерии выглядели идентичными, но все сходство ограничивалось внешностью. Мой вчерашний знакомый постоянно улыбался, шутил, сыпал комплиментами, на второй минуте общения перешел на «ты». А сегодня передо мной мужчина, чья речь текла, как полноводная река, медленно и величаво. Костя-2 не собирался заводить со мной дружеских отношений, он держал дистанцию, был сух, корректен и не расположен к веселью. При этом почему-то пригласил меня ужинать и совсем не расстроился, услышав категоричный отказ.
– Надеюсь, вам не понадобится много времени для прояснения ситуации. Каждые сутки простоя ларька приносят мне убытки, – деловито сообщил заказчик. – Ну, оставляю вас.
Франклин, выпрямив спину, пошел в сторону двери. На секунду мне показалось, что сзади у него волочится длинный, мощный хвост. Представьте крокодила, вставшего на задние лапы. Сможет рептилия быстро передвигаться? Нет, ей помешает продолжение позвоночника.
– Пицца работает? – спросил милый голос.
Я повернулась. У ларька стояла симпатичная девушка в белом платье с розовой отделкой.
– Сделайте «Наполеон», – велела она.
– Простите, мы сладким не торгуем, – ответила я.
Покупательница скривилась.
– Очень смешно. Вон там, у вас над головой, указан ассортимент. Пицца «Наполеон» с тунцом, оливками, белым луком и томатами черри.
– Я первый день на работе, пока плохо ориентируюсь, – призналась я.
– Ничего, научишься, – прогудел справа бас. – Наплескай, доча, попить!
– Сейчас обслуживают меня, – воскликнула девушка. – Вы, дедушка, не лезьте вперед.
Я вытащила из холодильника кусок тонко раскатанного теста и посмотрела на шпаргалку, лежавшую слева. Так, «Наполеон». Оливки и помидоры. Я нагнулась, зачерпнула совочком зеленые ягодки, потом взяла щипцами ломтики томатов, аккуратно выложила их кругом, посыпала зеленью, тертым сыром, полюбовалась на творение своих рук и понесла к печке.
