– Как не было, – хмыкнула я, – не в капусте же ее нашли!
– Не, – протянула Марийка, – в детдоме!
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Щас, – крикнула она и убежала.
Я осталась стоять посреди просторной, роскошно обставленной комнаты. Красиво, но немного мрачно. Темно-синие обои, такого же цвета шторы и ковер, даже люстра была украшена висюльками синего колера. Издали казалось, что из потолка вниз свисает дерево, увешанное спелыми сливами. Скорей всего у Каюровых не было никаких материальных проблем. Обстановка выглядела новой и, вероятно, стоила немало денег.
– Вот, – прокричала слегка запыхавшаяся Мария и сунула мне в руки конверт, – вот, бачьте! Аккурат двадцатого сентября пришло!
Я вытащила небольшой листок и прочитала не слишком четкие буквы: «Уважаемая Елена Сергеевна Артюхина! Детский дом № 297 приглашает вас на встречу выпускников, посвященную 50-летию нашего интерната. Праздник состоится 1 октября, в 12 часов дня по адресу: Большая Наливковская улица, дом 7. Совет учеников».
– Она это письмо прочитала и засмеялась, – словоохотливо поясняла Марийка, – никуда, сказала, не пойду, станут денег просить, а мне им давать не хочется, там одни воры сидят!
Разговор происходил за завтраком. Марийка как раз подавала кофе. Михаил одобрил жену:
– Правильно, нечего голодранцам помогать.
Лена кивнула. Потом Каюров ушел, а жена, очевидно, ощущая некоторое неудобство, неожиданно обратилась к Марийке:
– Стоит только чуть-чуть встать на ноги, как мигом просители набегают: этому дай, тому помоги… Между прочим, нам с мужем никто особенно плечо не подставлял. У Миши родители рано скончались, а у меня их и не было.
– Как это? – удивилась прислуга. – Отец с матерью у каждого есть!
– Только не у меня, – спокойно пояснила Лена, – я – подкидыш, на вокзале нашли, под скамейкой, и сдали в приют!
Марийка не нашлась что ответить.
Я взяла приглашение и поехала домой. В голове было пусто, ничего конструктивного я придумать не могла.
Ни Аркадия, ни Зайки на месте не оказалось. Вспомнив, что сегодня среда, и сообразив, что Кеша скорей всего отправился за сестрой в Ветеринарную академию, я вошла в гостиную и застала там удивительную картину.
На диване, в горе одеял и подушек, словно бухарские эмиры, возлежали Снап и Банди. Но это вообще-то было не так странно, наши собаки частенько валяются в креслах и на лежанках. Изумляло иное.
Вчера, например, Севка, завидя Хучика, мигом обвесился соплями, расчихался и категорично потребовал:
– Пусть собаки ходят только по второму этажу, иначе у меня случится отек Квинке!
Делать было нечего, пришлось загонять псов наверх. Но сегодня ситуация изменилась самым кардинальным образом.
Рядом со Снапом и Банди сидели Севка и Тузик. Нос держал в руках литровое ведерко с паштетом, Лазарев шуршал тонкими, хрупкими крекерами. Через секунду я поняла, чем занимается «сладкая парочка». Тузик брал у Севки печенье, намазывал его деликатесной печенкой и засовывал в разверстые пасти пита и ротвейлера. Здесь же, на ковре, мерно мели хвостами Черри и Жюли. Иногда Тузик протягивал угощенье и пуделихе с йоркширской терьерихой.
– Хорошие собачки, – сюсюкал Севка.
– Храбрые мальчики, – вторил Тузик. – Как он бросился меня спасать! – восхищался парфюмер, наглаживая Банди.
– Мы бы с тобой утонули, – подхватил Нос.
Груда одеял зашевелилась, и на свет выбрался Хучик.
– Котеночек! – умилился Тузик и мигом запихнул в рот мопса большой шматок паштета.
Я перевела взгляд на журнальный столик, увидела там пустую коробку из-под сыра камамбер, обертки от крабовых палочек, пакеты от соленых орешков и поняла, что пир длится давно.
Вопль возмущения вырвался из моей груди:
– Что вы делаете?!
Мужчины разом обернулись к двери, собаки же при виде любимой хозяйки даже и ухом не повели. Скорей всего они просто опьянели от невероятного количества страшно вкусной, но совершенно недозволенной им еды.
– Мы кормим наших спасателей, – спокойно ответил Севка.
– Немедленно прекратите! Им нельзя столько есть, тем более такие деликатесы! Да они заболеют!
– Вот и нет, – парировал Тузик, нежно поглаживая Хучика левой рукой, а правой запихивая ему в пасть большущую шоколадную конфету, – тут ветеринар приходил, сказал: «На редкость здоровые собаки!»
– Живо станут больными, если… – начала я.
– Ой, – замахал руками Севка, – ну вот почему я баб не перевариваю! Даже лучшие из них – зануды!
Снап, ожидавший очередной кусок паштета, тихо гавкнул.
Я хотела было пресечь пир на корню, но тут послышался топот и в гостиную вбежала Маня.
За ней маячил хмурый Аркадий.
– Мусечка, – заорала дочь, – как дела?
– Прекрасно, – бодро ответила я, – а у тебя?
– Вот, – радостно проговорила Манюня и показала забинтованную правую руку.
– Что случилось? – испугалась я.
– Ерунда на постном масле! Яшка, обезьян, укусил!
– В школе? Господи, вы же уже взрослые, а ведете себя, словно детсадовцы.
– Мусечка, – затарахтела Маруся, – ты не поняла! Обезьян настоящий, Яшка. Я его клетку чистить стала, протягиваю ему бананчик. Он всегда такой ласковый, возьмет и целоваться лезет, только я уворачиваюсь. Яшка-то зубов не чистит, и воняет от него жутко.
Но сегодня миролюбивый Яша, ухватив угощение, оскалил крупные желтоватые клыки и собрался вонзить их в Машкину спокойно протянутую длань. Хорошо еще, что дочь заподозрила неладное и успела отдернуть руку. Острые зубы обозленной обезьяны лишь оцарапали кожу. Но преподаватель Ветеринарной академии, руководитель кружка «Юный любитель животных», милейший профессор Реутов перепугался до ужаса. Он отвел Манюню в медпункт, где девочке, несмотря на ее яростное сопротивление, мигом вкатили укол и перебинтовали рану.
– И теперь, – ныла Маня, – дурацкая царапина совсем не болит, зато на попу сесть нельзя, там такой желвак раздуло. Хочешь, покажу?
Я с тревогой глянула на Кешу. Ростом Маруська давно догнала Зайку, да и весит она больше невестки. Со спины уж скорей меня можно принять за школьницу, Манюня похожа на студентку. Но на теле юной дамы сидит голова семилетнего ребенка. Ни о каких кавалерах, поцелуях и прогулках под луной Маняша и не думает. Любимыми ее развлечениями остаются компьютерные игры, Барби и домашние животные. Одежду Маняша предпочитает удобную, косметикой не пользуется и журнал «Cool» не читает.
Ребячливость сестры поражает старшего брата. И он ведет суровую борьбу со всеми проявлениями ее детскости.
– Вот вырастет инфантильной, неприспособленной, – вещает Кеша, – будем потом локти кусать, да поздно будет!
И очень странно, что сын не обратил внимания на желание сестрицы продемонстрировать мне травмированную область.
– Ты купил машину?
Кеша молча кивнул.
– Голова болит?
Снова кивок.
– Иди приляг!
Аркадий молча исчез.
– Он с Зайкой поругался, – трагическим шепотом сообщила Маруся, – они так орали! Я от страха даже замолчала.
Это уже серьезно. Лишить Машку дара речи могла только воистину страшная сцена.
Спать я пошла около полуночи. Сначала немного почитала в кровати, потом слопала шоколадку. В комнате было прохладно. Наверное, Иван поставил котел отопления на минимальную мощность. Потушив свет и подпихнув себе под бок Черри для тепла, я закрыла глаза и подумала: «Лену и Риту убил один и тот же человек, и они его знали».
Причем хорошо! Замки в квартире Назаровой не были сломаны, их открыли ключом, не отмычкой, а именно родными ключами. Кстати, этот факт сыграл против Михаила. Рита дала ему запасную связку. Потом, собаки. Они явно любили вошедшего, так как беспрепятственно пропустили его в спальню хозяйки… Правда, наши Снап и Банди, несмотря на то что принадлежат к когорте злобных, охранных псов, ласково приветствуют любого человека, агрессию к незнакомцам проявляет только крохотная, размером с пачку сигарет, Жюли. Да и то йоркшириха мигом начинает трясти хвостом, завидя в руках гостя конфетку…
Я повернулась на другой бок. Ладно, будем считать, что Лена и Рита были знакомы с убийцей. Тогда дело просто. Осталось выяснить круг связей обеих женщин, и сразу станет ясно, кто виноват. И начать следует с Лены. Похоже, у нее было не так много друзей, домработница-то говорила, что к Каюровым никто не ходил, кстати, в приглашении из детского дома указана девичья фамилия женщины – Артюхина. Может, она ее не меняла?
Я опять повернулась на другой бок и уже собралась окончательно отдаться Морфею, как раздался треск, матрац подо мной заходил ходуном. Не успев сообразить, что происходит, я хотела сесть, но тут высокая, резная, тяжелая деревянная спинка неожиданно обрушилась прямо на мою голову.
– Землетрясение, убивают, караул, спасите! – завопила я, погребенная под тяжеленной деревяшкой.
А все Зайка виновата! Ведь я хотела купить итальянскую софу из пластика! Но Ольга категорично заявила:
