Через двадцать четыре часа я, напуганная до смерти маленькая девочка, стояла на ступенях «Шатких Башен». Вот я неистово колочу в дверь — и никакого ответа! Неужели меня все бросили? В отчаянии я толкнула дверь, которая оказалась не заперта, — и очутилась в холле из ночного кошмара. То, что я поначалу приняла за нестираные занавески, оказалось гигантской паутиной. Со стен приветственно скалились головы животных. Я пыталась побороть ужас, когда на лестнице неожиданно материализовалась Гуинивер Де Вур в ночной рубашке, напоминающей саван, и испустила пронзительный вопль".
— Mon Dieu! — Соланж опустилась на скамеечку в проеме окна. — Я будто наяву услыхала этот поросячий визг.
Эрнестина опустила «Мамочку-монстра» на колени.
— Франк всегда говорит, что я хорошо читаю.
— По-моему, действительно раздался чей-то крик, — вставила я. — Откуда-то снизу.
— Наверное, трагический мсье Браун. Мы настоящие преступники, отпустили его одного в таком расстройстве. Возможно, он выпрыгнул из окна. Нет, ma cherie, — Соланж силой усадила меня на место. — Вы останетесь. А мы с мадам Хоффман пойдем поглядим.
Фу ты ну ты! Оставили меня одну-одинешеньку в этой чертовой комнате. Наверняка ничего страшного не случилось — иначе из холла донесся бы топот и прочая суета. Уж Пипс и Джеффриз ястребами ринутся на запах любых беспорядков. Может, мистер Браун нечаянно наступил на мышь? Подойдя к столу с напитками, я плеснула себе капельку красного вина, поднесла бокал к губам — и тут опомнилась. За свою беременность я не пригубила ничего крепче чая. И не позволю этому треклятому дому сделать меня вредной для здоровья ребенка!
Слева от меня на стене висела тесемка звонка — я решительно потянула за нее. Прошло несколько минут. Из часов вылезла кукушка и прокуковала одиннадцать раз, затем крохотная дверца захлопнулась. Я и сама бы с удовольствием забралась в укромное местечко и прикрыла глазки.
— Вы звонили! — В комнату влетела Джеффриз; оборчатый чепец съехал ей на брови, нос навис над подбородком. Лучше не упоминать о крике — вдруг карлица воспримет это как критику в свой адрес.
— Привет! — радостно воскликнула я.
— Что вам угодно?
— Всего лишь стакан воды, если это вас, конечно, не затруднит…
— Может, да, а может, нет. Мой психиатр советует мне не принимать поспешных решений. Потому-то Пипс до сих пор и жив. Наш старикан на три четверти псих и на одну четверть не в своем уме. Он ненавидит эту женщину!
Мужчина, не подпавший под чары Валисии Икс, был мне по сердцу.
— Прошлой ночью он сунул ей в постель слизняка.
— Вот молодец! — Осмелев, я решилась высунуть нос: — Джеффриз, а Теола Фейт часто наведывается в Менденхолл?
Лицо карлицы окаменело. Судя по всему, я перешла границу, начертанную ее психиатром.
— Пойду подумаю насчет вашего стакана воды.
И я вновь осталась одна в удушливой тишине. Панели красного дерева, красные ворсистые обои и драп-велюр с бахромой давили на психику. Мне не по вкусу комнаты с «фокусами», а эта до сих пор корежит из себя съемочную площадку. Опустившись в единственное удобное с виду кресло, я тотчас очутилась в капкане — в трясинном плену мягких подушек. Да еще спиной к двери.
Время тянулось, как коронный номер стриптизерши. Я вдруг снова ощутила себя девочкой Элли во время того первого рокового визита в Мерлин-корт. Тетушка Сибил оставила меня одну, велев сидеть не шелохнувшись, — по сути, ничего сложного, пока я не услышала, как распахнулась позади меня дверь гостиной. Мои жирные ножки замолотили по воздуху в тщетной попытке коснуться пола, в то время как оставшаяся часть меня увязала все глубже и глубже и бездонной яме, где, по идее, должны были находиться пружины…
Вернувшись в настоящее, я спохватилась, что могу напугать ребеночка, и собрала остатки мужества.
— Эй, есть тут кто? — раздался громкий шепот.
Дверь не открывалась — ушки мои были на макушке, я бы непременно услышала.
— Есть тут кто, спрашиваю?!
Я затаила дыхание. Голос доносился из окна — графиня оставила его гостеприимно открытым, и в данный момент оно как раз принимало гостя — точнее, одну руку и одно пухлое колено.
— Впервые за весь день повезло!
Облегчение окутало меня блаженством. Кто бы это ни был — точно не враг. Голос принадлежал жителю Англии.
* * *
К тому времени, когда я с трудом выкарабкалась из кресла, на подоконнике уже сидела седовласая толстуха с физиономией сенбернара, в шляпке цветочницы и — совершенно невероятно — в моем пеньюаре.
— Черт побери! — Тряся отвислыми щеками, она неуклюже доковыляла до дивана. — Я, конечно, понимала, что глупо на что-то надеяться, но так уж воспитали Марджори Задсон. Глотку драть и проигрывать я не привыкла. Проникнуть в дом незамеченной было равносильно чуду. О, горе мне, горе! Впрочем, мир не рухнет, если я не сумею стать Кулинаром.
— Так вы кандидат? — Подойдя к ней поближе, я безошибочно учуяла речной запашок.
Черная шляпка кивнула, и слеза скатилась по щеке Марджори Задсон.
— И мой муж тоже! — поделилась я. — Вы перепутали время?
— Ни в коем случае! День и час вытатуированы на моем сердце. Но сегодня утром моя дорогая матушка занемогла, и я не в силах была ее покинуть, пока не пришел доктор и не сказал, что всему виной сливовый сок. Хитрая старушка сливала его в ночной горшок.
— Ваша матушка, должно быть, в годах.
— Ей девяносто семь.
— Неужели? Не удивительно, что вы такая бодрая.
— Иначе меня бы здесь не было, милочка. Позаимствовала у приятеля самолет, чтобы долететь из Канады (мы с маманей живем там последние тридцать лет), приземлилась в Чикаго, а оттуда добиралась автостопом — попался, знаете, один такой славненький мотоциклист… А затем, приехав в Грязный Ручей…
— Вы нашли лодку, которая и доставила вас сюда? — Я обнаружила, что сижу рядом с ней, держа ее ладонь в своей.
— Целый час потратила впустую, стучала в разные двери, пока не остановилась на единственно возможном выборе. Разделась, прибрала бельишко и платьице в пластиковый пакет, запихнула багаж под дерево и вышла в море.
— Вы хотите сказать, что добрались сюда вплавь?
— А что?
— Нагишом?
— Ну что вы, душечка! Я вовсе не такая бестактная! Нельзя же отвлекать рыбок от ужина! На мне была грация, а мешок с одеждой я привязала к лямке бюстгальтера.
Я сжала ее руку.
— Но вы могли утонуть или… — я едва не сказала: "хуже того", — попасть в лапы береговой охраны.
— Посреди пути попалась мне на глаза какая-то посудина официального вида, так что я на всякий случай нырнула и немножко проплыла под водой. Боюсь, я не в лучшей форме — не то что когда переплывала Ла-Манш вместе с кузеном Джорджем. Я всю жизнь прожила у воды. В Англии мы в Борнмуте обитали.
— Слава богу, что все обошлось. — Я поправила сбившийся бантик на ее шляпке, стараясь не смотреть на свой велюровый пеньюар, который Марджори чудесно заполняла собой.
— А чего страшного-то? Одна, правда, потеря — по дороге посеяла свой мешок. Можете представить, как я обрадовалась, причалив к ангару, забитому чемоданами и старым тряпьем. Пускай Армия Спасения с убылью, зато я с прибылью. Ни одно из платьев на меня не налезло, но вот это… — она любовно погладила велюр, обтягивающий ее коленки. — Куда лучше, чем появиться из глубин, как Нептун, в одной грации.
— Само собой! — Я закашлялась. — Можно спросить, почему вы влезли через окно?
Сенбернаровы щеки Марджори затряслись.
— Глупо, конечно, я понимаю! Но я подумала, что если проберусь в дом незамеченной, то сумею избежать упреков в опоздании. Никогда не тешила себя надеждой, что я единственный кандидат. Почему-то мне подумалось, что сейчас здесь проходит торжественная вечеринка с коктейлями. В суете никто не удосужится сосчитать присутствующих по головам. Чуточка везения — и я бы потихоньку проскользнула в дом и сделала вид, что всю дорогу была тут как тут. Я, знаете, такая робкая, никогда не выпячиваюсь. — Вытащив салфетку из коробки, которую я поставила на подлокотник дивана, она оглушительно высморкалась. — Но никакой вечеринки нет, верно?
Это было куда труднее, чем сказать ребенку, что Деда Мороза не существует. Борясь с комком в горле, я объяснила, что в данный момент в потайной комнате проходит собрание под руководством некоей Валисии Икс. И, учитывая количество кандидатов, нет никакой надежды затеряться в толпе. Настал мой черед потянуться за салфеткой.
— Простите! Что-то я последние дни сама не своя… — В подтверждение своих слов я подскочила на диване, когда скрипнула дверь.
Я и забыла, что просила Джеффриз принести воды. Но оказалось, это вернулись Эрнестина Хоффман и графиня Соланж. Они отсутствовали так долго, что я даже подумала, не представиться ли мне заново, но вместо этого решила оказать услугу своей новой подруге.
