В глубине души я вынуждена была признать, что этот довод «защиты» тянет на два моих, однако не подала и виду.
– Во-вторых, – горячо продолжала сестренка, – он мог оказаться там случайно, как и мы. Наконец, моих показаний у следствия нет и, надеюсь, не будет, а проверять башмаки Кольцова им просто не придет в голову. И слава Богу, что не придет! Ведь в нашей милиции, к сожалению, полно зануд вроде тебя, которым наплевать на истину: им бы только оболгать человека, обвинить и засадить!
Ольга Андреевна остановилась на секунду – перевести дух.
– И вообще, откуда ты знаешь, что эти твои «частицы» были именно на обуви преступника? Может, их принес в квартиру убитого какой-нибудь приятель, сосед, почтальон – да кто угодно?!
Я развела руками: еще одно «слабое место» моей теории.
– Кстати: а что ты там наскребла, на ковре? Так и собираешься играть в молчанку?
– Да ничего особенного. Что-то похожее на мелкую мраморную крошку, но совсем немного. Только без экспертизы это не имеет никакого смысла! А как ее устроить, экспертизу? Я же не могу прийти к Жоре Овсянникову и сказать: «Знаешь, мы тут с Ольгой по случаю забрели на место преступления раньше твоих соколов и разжились кой-какими уликами. Вот, майор: жертвую с барского плеча»…
Я невесело усмехнулась, но Ольга, против моего ожидания, осталась серьезной. И даже более чем: у нее вытянулась физиономия.
– На что, ты сказала, это похоже, Поля?
– На розовую каменную крошку, гранитную или мраморную. Почти песок: самая крупная величиной с гречку. Вчера мне казалось, что это может оказаться следом, который приведет нас к преступнику. Но теперь вижу: скорее всего, это обычная туфта. Ты была…
– Розовая мраморная крошка? – перебила сестренка, не пожелав услышать, что она была права. – Любопытно…
– Что именно?
– Да так: совпадение. Второй раз за сегодня слышу про розовый мрамор! Садовые дорожки в особняке Сальникова тоже посыпаны такой крошкой. Из какого-то особого итальянского камня.
Ответить я не успела: кто-то стукнул в окошко «Ниссана» с моей стороны. От неожиданности я даже вздрогнула.
– Девочки, ну что же вы? Я вас жду, жду…
Лидочка Уткина – в темном брючном костюме и черном газовом шарфике, повязанном вокруг головы, – стояла, склонившись к машине, и раздраженно барабанила пальцами по стеклу. Ну конечно: улица Цветочная, узорчатая ограда с серыми каменными столбами… Оказывается, мы тормознулись как раз у дачи Уткиных!
– А я смотрю – вроде бы твоя машина, Полиночка. Остановились где-то на углу, и никто не выходит… Пять минут жду, десять – нет и нет! Думаю, надо сходить посмотреть, в чем дело.
– Извини, Лида! У нас с сестрой вышел небольшой профессиональный спор. Я даже не заметила, что мы уже на месте.
Я познакомила Лиду с Ольгой, они церемонно кивнули друг другу, произнеся «очень приятно». Господи, теперь будут выпендриваться одна перед другой, козыряя своей воспитанностью…
– Заезжай во двор, Полиночка. Я покажу, где поставить машину: на пятачке перед домиком. Гаража у нас нет. Стасик собирался строить, да все как-то…
Лидуся закусила пухлую губку с аккуратно наложенной розовой помадой, в уголках подведенных глаз заблестели слезинки.
– Лида, не надо!
– Извини, Полиночка. Но разве я могу не думать о Стасике? Куда ни взгляну – каждая мелочь о нем напоминает. Тяжело… А думать – еще тяжелее. Господи! Когда-нибудь кончится эта мука?! Даже похоронить не можем по-человечески, все нельзя да нельзя…
Странное, какое-то «комбинированное» чувство вызывала у меня эта молодая женщина в трауре, но с прической и при полном макияже. С одной стороны, я ей, конечно, сочувствовала, а с другой… Не могла избавиться от противного чувства, что меня хотят надуть на пустяке. Словно Лидуся все время пыталась разыграть передо мной чувства, которые она, быть может, испытывает и на самом деле, но… Не так красиво, как это предусмотрено ролью!
Я поставила «Ниссан» рядом с новехонькой уткинской «ауди», мы с Ольгой подхватили сумки и пакеты и прошли в дом. По глазам сестренки я поняла, что «домик» – двухэтажный особнячок из мореного дуба на каменном фундаменте, с верандой и мезонином в тургеневском стиле, – произвел на нее впечатление.
Хозяйка показала нам наши комнаты на втором этаже – как в лучших домах Лондона! – просторную кухню, оборудованную вполне сносно, ванную, выложенную кафельной плиткой пастельных тонов…
– Ну вот, девочки, я вам все показала. Располагайтесь и будьте как дома. Можете остаться на два, на три дня, до выходных – сколько вам нужно. Следователь сказал, что дача их больше не интересует, значит, никто вам мешать не будет. А я сейчас должна вас покинуть: мне уже часа два назад надо бы быть в городе. Я и так нарушила подписку о невыезде, чтобы выполнить твою, Полиночка, просьбу… Вернее, свой долг перед Стасиком! – поспешно поправилась Лидия Сергеевна, придав своей смазливой мордашке подходящее к случаю скорбное выражение.
– Значит, придется нам хозяйничать без хозяйки? Жаль! – пропела я, не выказав, впрочем, особой жалости. – Лида, но ты не возражаешь, если мы тут хорошенько покопаемся? В переносном смысле, конечно…
– А может, и в прямом! – вставила почти все время молчавшая Ольга.
– Нет, девочки, что вы! Мы же с тобой обо всем договорились, Полиночка. Можешь делать здесь все, что угодно, раз так нужно для Стасика. Хоть весь сад перекопать с двором вместе! Я эту дачу все равно продавать буду, не могу я здесь… Ты человек аккуратный, я знаю: зря портить добро не будешь. И если найдешь эту проклятую кассету, из-за которой случилось столько горя, я буду просто счастлива! Тогда и с меня, может быть, снимут все эти ужасные подозрения.
Моя сестрица довольно отчетливо фыркнула с веранды. Честно говоря, меня тоже «достали» уже эта показушная добродетель и скорбные глазки, поэтому я не имела ничего против Лидусиного отъезда. Даже наоборот! Все, что мне нужно было у нее узнать, я узнала еще утром, и дальнейшее присутствие вдовушки здесь не требовалось.
Через десять минут, прихватив кое-какие вещи, хозяйка уехала. Мы с Ольгой стояли у ворот, пока серебристо-серая «ауди» не скрылась за поворотом Цветочной улицы.
Неожиданно моя сестренка развернулась и прошлась по дорожке, выпятив грудь и виляя задом.
– «Разве я могу не думать о Стасике?» Ах-ах-ах! «Мой долг перед Стасиком…» Ох-ох-ох! «Так нужно для Стасика», сю-сю-сю…
– Перестань, Оля, люди увидят! – проговорила я, давясь от смеха: вышло очень похоже!
– Не увидят: гляди, какие густые кусты… Да хоть бы даже увидели – что с того? Пусть все знают настоящую цену этой мадам! Ну и женушку себе выбрал Стас: какая-то фальшивая кукла…
– С тобой трудно не согласиться. И все же будь к ней снисходительнее: тело ее мужа четвертые сутки не могут предать земле, а она – одна из главных подозреваемых по делу об убийстве, которого не совершала!
– Ты в этом так уверена?
– Абсолютно! Не забывай: сегодня утром я с ней болтала по душам часа два. Может, она и обеспечивала своего муженька развесистыми рогами – то есть, даже наверняка! – но она его не убивала. Точно тебе говорю!
– И за какие такие прелести она стала «мисс Тарасов», не могу понять…
– От тебя это и не требуется, моя дорогая. Нравится тебе она или нет, Лидуся – наша хозяйка и потенциальная клиентка, и мы должны относиться к ней с уважением. Между прочим, мы у нее в гостях!
– Только по делу!
– Ну, так и давай займемся делом. Сейчас быстренько перекусим – и вперед! У нас очень напряженная программа.
– Ну Поля! Успеем. Такой чудесный вечер впереди: давай хотя бы передохнем, сходим искупаться…
– Даже и не думай! Гулять по садику и нюхать цветочки я тебе не дам, тем более купаться. После обеда ты, как специалист в области психологии, навестишь Петра Иваныча – соседа, который обнаружил Уткина мертвым, помнишь, я тебе говорила? А я вплотную займусь обыском.
Перспектива общаться с пожилым соседом «в такой чудесный вечер» не слишком обрадовала Ольгу Андреевну. Впрочем, мою сестру вообще редко радует перспектива поработать – особенно в сезон затяжных стрессов, который как раз и начался у нее с понедельника… Оля состроила кислую мину, однако возразить не решилась.
Когда мы поднялись на веранду, она сразу притихла, озираясь по сторонам. Я поняла: пытается представить, как тут все было в ночь с субботы на воскресенье. Конечно, все давным-давно привели в порядок – выбросили пустые бутылки и остатки пищи, вымыли посуду… Только над стаканом, забытым Лидусей на столе, жужжало какое-то насекомое. Но все равно это место, где совсем недавно разыгралась человеческая трагедия, действовало угнетающе. Даже на меня! Что уж говорить про Ольгу…
– Это ж надо, – тихо проговорила она, – так напиться, чтобы не чувствовать, как тебя кусает оса…
