Я вытащила сто рублей.
– Возьмите за разговор.
– Ладно, – сменила гнев на милость дежурная, – только по-быстрому и чтобы никто не видел.
Я схватила трубку и набрала номер Зайки.
– Алло, – донеслось сквозь шипение и треск: аппарат в санатории времен Куликовской битвы.
– Сейчас смотрела телевизор…
– Если знаете, где Даша, немедленно приезжайте! – закричала не узнавшая меня Ольга. – Пишите адрес. Заплачу любые деньги.
– А вдруг я попрошу пятикомнатную дачу?
– Куплю вам двухэтажный дом, – заверила Ольга. Да, приятно, когда тебя так любят.
– Ты что, меня не узнала, Зайка? – огорошила я невестку.
– А-а-а! – завопила Ольга, и трубку перехватил Кеша.
– Мать, – злобно прошипел он, – ты что себе позволяешь?
– Только не надо ругаться.
– Ругаться?! – завизжал сынок как ненормальный. – Ну погоди, явишься домой, убью.
Нет, вы посмотрите на них! Только что собирались за любые сведения обо мне купить незнакомому человеку двухэтажный дом, а стоило мне позвонить, как сразу недовольны.
– Ты где? – орал Кеша.
– В санатории «Медовая поляна».
– Какого черта?
– Отдохнуть решила.
В трубке воцарилось молчание. Потом Зайкин голос ледяным тоном произнес:
– Как ты могла?! У меня инфаркт, у Кеши инсульт, у Мани истерический припадок, у Александра Михайловича…
Понос, надо полагать.
– Язва открылась, – докончила Ольга, – немедленно возвращайся!
– Но уже одиннадцать вечера, – начала я вяло сопротивляться, – темно, страшно, на дороге разбойники и насильники.
– На тебя никто не польстится! – Ольга швырнула трубку.
Домой добралась только к часу. Несмотря на поздноту, первый этаж сиял огнями. Я загнала «Вольво» в гараж и тихонько вползла в холл. Домашние с каменными лицами сидели на диване. Выглядели как актеры, загримированные для фильма «Трагическая смерть матери». Аркадий в мятой рубашке. Маня и Зайка с красными от слез глазами и растрепанными головами. Довершал пейзаж Александр Михайлович, почему-то в разных ботинках: левый – черный, правый – коричневый.
– Не спите? – попыталась завести я разговор.
– Ты тоже не уснешь, пока не объяснишься, – свирепо заявил сын.
– Небось опять частным сыском занимается, Мегрэ в юбке, дилетантка хренова, – заявил полковник.
Я возмутилась:
– В конце концов, я имею право на личную жизнь?
– Что ты имеешь в виду? – изумилась Зайка.
– Да, – поддержала ее Маня. – Какая еще личная жизнь?
– Обычная личная! – пожала я плечами. – Поехала в «Медовую поляну» вместе с ухажером, хотела познакомиться с ним, так сказать, поближе. Конечно, зря я соврала вам про поездку в Париж, но решила сразу не посвящать…
– Ну и как зовут Ромео? – заинтересовался Александр Михайлович.
– Аристарх Аполлонович Косопузов, – ляпнул язык помимо моей воли.
Полковник и Маня захохотали в голос. Кешка посинел от злости, а Зайка сердито произнесла:
– С меня хватит! Вы же видите, Дарья над нами просто потешается.
Утром я предпочла не высовываться из спальни до двенадцати дня. Похоже, домашние объявили мне бойкот. Никто не стучался в дверь, не орал истошным голосом «мама», не требовал внимания, любви и ласки.
Наконец в начале первого я робко спустилась в столовую и попыталась подольститься к Зайке.
– Ой, какая вкусная каша! – лицемерно похвалила я.
– Обычный растворимый пакетик, – с каменным видом заметила Ольга.
– Надо же! А вот паштет неудачный, больше такой не покупай, неаппетитный какой-то…
– Жаль, что не пришелся по вкусу, – отчеканила Зайка, – а вот Кеша и Маня пришли в восторг от сделанного лично мной паштета!
Она встала и, громко стуча каблучками, вышла на кухню. Ну вот, хотела как лучше, а вышло как всегда. Ладно, дети народ отходчивый, скоро забудут неприятности. Поеду-ка я к господину Косопузову – к сожалению, его телефона в списке должников не было.
Светлый проезд – продолжение улицы Крутикова. Прежде чем до меня дошел сей факт, четыре раза проехала по кругу. Дом девять стоял в глубине большого захламленного двора. Поломанные качели, грязная песочница и ярко-голубые, очевидно, только что выкрашенные скамейки. Нужная мне квартира оказалась на первом этаже.
– Кто там? – просипел за дверью странный голос.
– Косопузов Аристарх Аполлонович тут проживает?
Загремели замки, цепочки, и на пороге появился мужик двухметрового роста. Белокурые волосы вились картинными кудрями. Явно красивые голубые глаза сегодня походили на розовые очи ангорского кролика. Сразу стала понятна хриплость голоса – хозяина трепала простуда.
– Из поликлиники?! – скорей утвердительно, чем вопросительно заявил хозяин.
– Косопузов кто? – вместо ответа осведомилась я.
– Проходите, проходите, – засуетился мужик, – вот заболел некстати. Мне и больничный без надобности, фирма все равно не оплатит. Присоветуйте, как поскорей от простуды избавиться. Оплата сдельная, каждый нерабочий день по карману бьет.
Похоже, что в маленькой квартирке живет куча народа. Во всяком случае, я увидела четыре незастеленных спальных места, горы разбросанных вещей и сильно замусоленного плюшевого мишку.
– Вот, – принялся оправдываться Аристарх, – жена на работе, дочки в школе, прибраться велели, да голова болит – просто страсть! Чего бы принять для поправки здоровья?
Я вытащила из сумки блокнот и строго спросила:
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот шестидесятый.
– Место работы?
– ООО «Хлеб и баранки».
– Что? – не поняла я.
– Пекари мы, – пояснил Аристарх, – работаем с женой в обществе с ограниченной ответственностью, булки мастерим всякие, хотите угощу? Небось с утра по вызовам мотаетесь, с голодухи живот подвело? Да вы не сомневайтесь, они не купленные, нам с собой брать разрешают…
Сраженная наповал последним аргументом, я пошла за гостеприимным хозяином на кухню. Там тоже следы поспешного бегства домашних Косопузова. На столе тарелка с остатками яичницы и три чашки с недопитым чаем. Здесь же в пакетике лежали и обещанные «калорийки».
– Понравились? – спросил хозяин, видя, как я моментально уничтожила выпечку.
Еще бы не понравиться! Невзрачная на вид булочка по вкусу напоминала праздничный сдобный кулич.
– Эх, жаль, с кремом не принес, – сокрушался Аристарх, – те лучше. К нам со всей Москвы ездят, все потому, что секрет знаю. У меня дед работал калачником у Филиппова.
– Кем? – не поняла я.
– Калачи пек, – пояснил Аристарх. – Отец на хлебозаводе семьдесят лет вкалывал. В пятнадцать пришел тестомесом, в восемьдесят пять на покой отправился. Знаете, у пекарей отличное здоровье, живут долго, наверное, потому, что работа у нас радостная. Вы вот только больных и видите, а я людям счастье дарю. Пришел домой, устал, съел кусок хлеба свежего с маслицем или вареньем, булочку за щеку отправил – и хорошо, душа радуется!
Чем больше слушала я бесхитростные рассуждения Косопузова, тем явственней понимала, что этот мужик не способен украсть детей. Весь как на ладони, со своими калачами и булочками. Может, он не тот Аристарх?
– Честно говоря, удивлена, что вы пекарь, думала, что военный, – пошла я в атаку.
– Почему?
– Отдыхали в девяностом году в военном санатории?
– Откуда знаете-то?
Я пожала плечами:
– Меня попросила зайти к вам библиотекарь и напомнить про сборник Анны Ахматовой.
– Еж твою налево, – возмутился Аристарх, – а я думал – вы из поликлиники… Да не брал книгу бабы этой. Уже объяснять надоело. Не брал. Только газеты читаю, ну на кой шут мне любовные стихи! Перепутала бабка, не на того книжку записала, и меня сколько лет напрасно совестит… Теперь вот вас прислала. Ну, коза старая! Ведь не ближний путь отмахали из-за ерунды такой…
– Ничего, – успокоила я его, – честно говоря, хотелось на вас посмотреть.
– Что я, витрина, чтоб разглядывать!
– Много слышала о вас от моей сестры. У вас с ней когда-то роман был…
Аристарх так и подскочил на табуретке.
– Да ты чего! Хорошо, Ленки дома нет, ляпнула бы при ней глупость, она б меня убила! Какой роман! Всю жизнь с одной женой живу, на сторону ходить некогда, надо дитев на ноги ставить. Целый божий день в муке по ноздри колупаюсь. Мне вечером не то что бабу, жить не хочется – руки-ноги ломит.
Ишь как испугался, а ведь только что хвастался отменным здоровьем. Сейчас еще больше припугнем.
– Врать нехорошо, – назидательно произнесла я, вытаскивая из сумки фотографию, – книжечку уперли и сестричку мою прекрасно знали. Глядите!
Аристарх вспотел, потом засопел, наконец открыл рот и заявил:
– А денег у меня все равно нет вам за молчание платить. Лида обещала, между прочим, никому не рассказывать…
– К сожалению, Лида Артамонова в тяжелейшем состоянии, находится в больнице, – пояснила я. – И врачи разыскивают отца девочек.
