О Селестине я уже не думала. Как самой спастись? Как избежать унижения коллективного изнасилования? Если бы Алекс не держал меня, я бы давно уже выскользнула в коридор, из которого мы пришли в подвал, а там... Может, мне удалось бы добраться до своей комнаты или хотя бы попасть к Ахмеду на кухню.
Но как обмануть Алекса? Эта мысль прочно засела в моем мозгу. Краем глаза я наблюдала за хозяином дома и одновременно изображала крайнюю степень заинтересованности происходящим.
— Я готова! — возвестила Селестина. — Сейчас я лягу на алтарь и мысленно соединюсь с тем, кому должна принадлежать по праву. Мой повелитель, я иду к тебе! А вы можете взять меня. Делайте с моим телом все, что пожелаете. Так угодно Астароту. Так угодно мне. Отдаюсь ему!
Она простерлась на алтаре, разбросала руки и ноги в бесстыдной позе, прикрыла глаза. На черном бархате белое тело Селестины казалось фарфоровым.
— Алекс, — я прижалась к Бланту, — почему вы решили начать с Селестины, а не с меня?
— Что? Повтори!
Он даже не повернул ко мне свою «бычью голову», завороженный белизной груди и бедер на черном алтаре. Я повторила, якобы обиженно:
— Почему Селестина первая? Ей достанется больше удовольствий, чем мне.
Я принялась дергать волоски на его животе, пытаясь заставить обратить на себя внимание. Я была уверена, что Алекс выпустит мою руку, как только захочет сделать то, к чему стремится большинство мужчин.
— Алекс, между прочим, мы с вами можем заняться этим немедленно. Алекс, вы такой красивый, большой... Совсем не то, что эти коротышки — Уолтер и Берт.
Наконец, до него дошло. Блант задышал чаще и принялся издавать какие-то звуки, которые можно было принять за проявление звериной похоти.
Ответил он не сразу. Зато сказал совсем не то, чего я ждала:
— Селестина первая на очереди. Ты — вторая.
— А разве нельзя наоборот? Давайте начнем прямо сейчас. Все будут заняты Селестиной. Они, скорее всего, и не увидят, чем мы занимаемся.
Алекс колебался. Я была близка к победе, но вдруг он отпрянул от меня.
— Нет! Я хочу, но не могу! Не могу нарушать ритуальное действо.
Потом снова прижался ко мне и зашептал в самое ухо:
— Не расстраивайся, куколка! Потерпи немного, а когда настанет твоя очередь, я о тебе позабочусь!
— Вы твердо обещаете мне это? — я надула губки.
— Обещаю! Первым буду я!
И в это мгновение он забылся — захотел шлепнуть меня по мягкому месту и отпустил руку. Наконец-то! Мое колено сработало так, как надо, — с размаху прямо в пах! Я вложила в удар все, что накопилось за последние полтора часа унижений, весь свой гнев и всю свою ненависть. Получай! Алекс охнул и скрючился. Ребром ладони я секанула его по толстой шее. Покачнувшись, Алекс застонал — во всеобщем гаме этого никто не услышал — и рухнул на пол.
Я рванула к выходу, и... столкнулась с Иганом Ганном!
— Что... происходит? — спросил Ганн.
Он стоял в дверях и смотрел на голых беснующихся людей в масках. Лицо композитора побелело, глаза за толстыми стеклами очков расширились. Ганн загораживал собой проход, так что я не могла выйти и стояла, переминаясь в нерешительности. Мелькнула шальная мысль — а не стукнуть ли Ганна по почкам? И тут он сказал:
— Я пришел вас спасать...
Тоже мне спасатель! Я оттолкнула Ганна и даже сделала один шаг вперед, но тут пудовый кулак Алекса обрушился на мои плечи. Я упала.
Надо было крикнуть Игану Ганну, чтобы бежал за полицией, но голос мой пропал, я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Что здесь творится? — повторил Ганн и прошел в глубь подвала.
Зря он это сделал. Сатанисты окружили композитора плотным кольцом. Ганн понял, что попал в «избранное общество», челюсть его отвисла при виде трясущихся, как желе, животов, отвислых грудей и бледных, увитых венами ног.
Уолтер Томчик снял с головы свою чудовищную маску и проблеял:
— Сейчас мы все вам объясним.
— Что... вы... собираетесь... объяснять?
Иган Ганн обвел глазами помещение и вздрогнул, наткнувшись на изображение паука на стене. Очевидно, он понял, куда попал, — недаром композитор интересовался историей Мэри Блендинг. Руки его непроизвольно сжались в кулаки.
— Иган, спокойнее... — сказал Берт Бэнкрофт, снимая свою лосиную маску.
— Ты призываешь меня к спокойствию? Разве могу я быть лояльным к черной магии и всему, что здесь творится?! Так вот как проходят сборища сатанистов! Так вот как выглядит Астарот! Омерзительно!
Ганн наконец пришел в себя. То, что в подвале находились Алекс, Трейси, Уолтер, Берт и Агата, не вызвало у него никаких других эмоций, кроме презрения и брезгливости. Но мы с Селестиной — это ведь другое дело...
— Мэвис, что вы здесь делаете? — вскричал он. — И что делает здесь Селестина? Почему она лежит на алтаре? Почему голая?
Композитор внезапно рассвирепел, лицо его исказила ярость.
— Неужели вы силой привели сюда этих девушек?!.
Алекс сорвал с себя маску быка, отбросил ее и с угрожающим видом подошел к Ганну.
— Ты, молокосос, если ворвался, так хоть выслушай, что тебе говорят! Все имеет свое объяснение...
В этот момент я заметила, что Берт заходит к Игану за спину. Надо было крикнуть, предупредить Игана, но вместо крика из моего горла вырвался хрип.
Неожиданно раздался громкий спокойный голос Агаты:
— Он пришел один! За ним никого нет! И он осквернил ритуал! Астарот требует наказать его!
Композитор глянул на Агату, и его чуть не вывернуло.
— Женщина, вам следует прикрыть свое тело. Неужели можно ТАКОЕ выставлять напоказ!
Алекс подошел к нему совсем близко и вдруг заговорил добродушно, как с другом:
— Понимаете, Иган, я ведь ничего не знал про этот подвал... А когда мы забрели сюда... ненароком, то нашли шкаф, а в нем — эти забавные маски. Нам захотелось подурачиться, пошалить, представить, как проходили здесь ритуальные действа этих... как их... сатанистов. И вот поэтому мы разделись...
Берт Бэнкрофт размахнулся и сомкнутыми кистями обеих рук ударил Игана по затылку. На лице Игана на несколько секунд застыло удивленное выражение. Покачнувшись, мой спасатель упал. Берт ударил его еще раз, потом еще... Наверное, композитор потерял сознание, потому что остался лежать на полу без движений.
— Правильно! Суровость прежде всего! — гремела Агата. — Мерзавец нарушил наше уединение, испортил ритуал, оскорбил хозяина и владыку, великого Астарота! Смерть ему! Смерть!
Селестина вдруг поняла, как далеко зашли ее игры с дьяволом, вскочила с алтаря и, дико озираясь, закричала:
— Почему — смерть?!
— Князь тьмы гневается, — бесстрастно пояснила Агата. — Осквернена его обитель. Мы не можем продолжить ритуал, пока не убьем осквернителя, иначе Астарот обрушит на наши головы страшные несчастья!
Она замолчала. В подвале установилась гнетущая тишина, даже Алекс не сопел.
— Что мы должны сделать? — вкрадчиво спросила Трейси.
— Сорвать с мерзавца одежду и положить его на алтарь. Я сама нанесу семь ритуальных ударов — как и тогда... Семь ударов — и Астарот удовлетворится.
— Но тогда у нас не было свидетелей, — веско произнес Уолтер. — А сейчас...
Он многозначительно посмотрел на меня.
Агата в маске сатаны повернулась в мою сторону.
— В таком случае первый удар нанесет Мэвис. Если она не сделает этого, мы заколем ее, как и незваного гостя. Чем больше смертей, тем крепче наша связь с Астаротом!
Кажется, Агата всех напугала. Даже Алекс взмок от страха и напряжения.
— Мы не можем так просто... А куда мы денем трупы? Что мы скажем родственникам?.. Как я объясню полиции исчезновение своих гостей? — завопил он.
— Придумаете что-нибудь, — равнодушно ответила Агата. — Если мы не заставим этих двоих замолчать, то всем нам придется очень плохо. Мы — конченые люди. Но, совершив ритуальное убийство, мы возвысимся в своих глазах. И все пойдет по-прежнему.
Раздался жуткий смех. Спустя несколько мгновений я поняла, что это я сама смеюсь. Кажется, мои голосовые связки заработали.
Агата снова повернулась ко мне.
— Обычная истерика, — прокомментировала она. — Не обращайте внимания.
Подойдя к алой атласной подушке, Агата схватила нож и протянула его мне — рукояткой вперед.
— Возьми это орудие, дитя. Тебе я доверяю нанести первый удар.
— Никогда!
Я обвела глазами каждого, кто находился в подвале. Все замерли в ожидании. Способны ли эти люди пойти против сумасшедшей старухи?
— Опомнитесь, — тихо сказала я. — Вы попали под власть полоумной... Она больная женщина, ей хочется убивать и убивать... Алекс! Селестина! Вы же не сошли с ума и должны понимать, что происходит. Берт! Уолтер! Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Вам придется отвечать за все, что сейчас может произойти...
Так как я не повышала голоса, то в подвале был слышен каждый звук. Внезапно все разом напряглись, услышав непонятные глухие удары.
