– Не о чем мне с ней разговаривать! – крикнула Лариса, нацелившись в глаза противнице длинными ярко-красными ногтями.
Однако Лола перехватила ее правую руку и заломила за спину, заставив Ларису вскрикнуть от боли. С трудом освободившись, Лариса вырвала у Лолы из рук спортивную сумку и замахнулась ею.
– Стой! – истошно вскрикнула Лола. – Только не сумку! Там Пу И!
– Что? – изумленно переспросила Лариса. От удивления она немного успокоилась и уставилась на сумку. – Что у тебя там?
– Не что, а кто, – поправила ее Лола.
Лариса удивленно заглянула в сумку, и оттуда на нее взглянули два выпуклых блестящих глаза.
– Ой, что это! Там у тебя пекинес, что ли? – растерянно спросила Лариса.
– Сама ты пекинес! – Лола отняла у нее сумку. – Это чихуа-хуа!
– Эй, подруга! – воскликнула Лариса, уставившись на сумку. – А сумочка-то моя! Ты где ж ее поперла?
– Ты же ее все равно выкинуть хотела, а я ее под собачку приспособила! Все польза какая-то! А мне ее козел твой отдал.
– Антон, что ли? – поразилась Лариса. – Ты что, у Антона была?
– Была, – лаконично ответила Лола.
– Ой-ой-ой, – проговорила Лариса, проницательно уставившись на незваную гостью, – я смотрю, наш пострел везде поспел! Ну-ка, давай поговорим, раз уж подраться толком не получилось. Тетя Зина, накрой-ка нам, мы с этой подругой разговаривать будем.
– Давно бы так! – обрадовалась тетя Зина. – Надо поговорить по-хорошему, а то что же сразу – в волосья! Сейчас я самоварчик подживлю…
– Самоварчик – это потом, самоварчик – это хорошо, только сначала нужно Леню вызволить, – отрезала Лола, – а то мы тут будем чаи распивать, а человек неизвестно где…
– Почему – неизвестно? – обиделась Лариса. – В пакгаузе, недалеко от станции…
Лола вспомнила пакгаузы и полуразрушенные склады, которые видела, когда пробиралась возле путей, и невольно поежилась.
– Это который за туалетом, что ли? – спросила она. – Так там же никто не ходит! Человек помереть может, никто и не заметит!
– Ну, убивать они его не будут, – деловито заметила Лариса, – им ни к чему мокрое дело на себя брать. По голове стукнули легонько, так очухается и выползет наружу.
– Слушай, а ну веди меня сейчас туда! – угрожающе проговорила Лола. – Стану я чаи распивать, когда Ленька там без сознания лежит!
– Вот еще! – Лариса задрала подбородок. – Что это ты раскомандовалась? И почему это я должна по твоей указке действовать?
– А что тебе остается? – парировала Лола. – Ну, сбежишь ты, куда только? Денег у тебя особенных нету, далеко не уйдешь! Сама эту кашу заварила, а теперь бегаешь!
– Я? – изумилась Лариса. – Я заварила?
– А кто же еще? – наступала на нее Лола. – Кто папочке Тизенхаузену в Кельн фотографию послал? Скажешь, не ты?
Лариса рывком втянула Лолу в дом и закрыла дверь.
– Что ты орешь на весь поселок? Тебе нужно, чтобы все про это знали? – испуганно зашептала она.
– Да я еще громче заору, если ты сейчас дорогу мне не покажешь к тому месту, где Леня лежит! – предупредила Лола.
– Он тебе кто? – прищурилась Лариса.
– А тебе какое дело? – ответно прищурилась Лола.
– Верно, – неожиданно согласилась Лариса, – мне со своими бы заморочками разобраться… Ладно, идем к твоему Лене. Только… ты не врешь, вы и вправду из Германии приехали?
Лола молча достала снимок, который получил по почте герр Тизенхаузен, и показала Ларисе.
– Твоя работа?
– Моя, – согласилась та, – и видит бог, как я об этом жалею.
Пу И поручили тете Зине, Лариса переоделась во что-то темное, и они пошли.
Солнце уже зашло, и в поселке наступили сумерки, Лола была этому рада.
– Все из-за этого козла, – быстро говорила Лариса на ходу, – все из-за него, из-за Антона. Всю жизнь мне испортил, влез в душу лапами своими жирными, теперь из-за него страдаю.
– Точно, Антоша – козел, каких мало, – охотно согласилась Лола.
– Ты что – тоже с ним была? – Лариса даже остановилась.
– А куда же я денусь! – удивилась Лола. – Сама знаешь, как этот козел на нас действует…
– И как же ты от него отвязалась? – полюбопытствовала Лариса.
– После скажу, – пробурчала Лола, – и могу научить, если нужно.
– Уже не нужно, – криво усмехнулась Лариса в темноте, – со страху вся любовь прошла, вспомнить его без содрогания не могу! И как меня угораздило в такого козла втрескаться?
Лола подивилась, до чего же похожи у них мысли.
– Пришли, – сказала Лариса, да Лола и сама уже узнала место. Маркиза отвезли в то самое старое здание из красного кирпича с забитыми наглухо окнами и дверьми.
– Слушай, а этих, твоих приятелей, там нету? – опасливо спросила она.
– Нет, они сейчас у Костьки пьянствуют, – успокоила Лариса.
– Костька – это тот, беззубый?
– Не, тот Аркашка, он при Костьке так, шестерка, а Костька – хозяин магазина.
– Ты с ним, что ли? – вдруг догадалась Лола.
– А ты думаешь – легко здесь, в Новозайцеве, работу найти? – огрызнулась Лариса. – Костька – это, я тебе скажу, не подарочек, похуже Антона будет…
– Я себе представляю, – согласилась Лола.
Лариса обошла здание кругом, потом толкнула плечом маленькую железную дверку.
– Так и есть, – удовлетворенно сказала она, – здесь они проходили. Ты ступай по лестнице, а я тут посторожу, если, не дай бог, вернутся, крикну…
Лола решила довериться своей новой знакомой, потому что ей ничего больше не оставалось. Внутри царила кромешная тьма. Лола нащупала ногой лестницу и стала пробираться наверх, потому что внизу не было никого и ничего – просто пустое помещение с выломанными перегородками. На всякий случай она окликнула Леню вполголоса, но звук в пустом помещении показался таким гулким, что Лола испугалась и замолчала.
Второго этажа как такового не было, только вдоль всего огромного помещения шли мостки не мостки, но что-то, огороженное раньше перилами, а теперь перила кое-где обвалились, и запросто можно было сверзиться вниз и сломать себе шею. Лола осторожно пробиралась по гнилым доскам, ставя ноги на ощупь. Сбоку ей почудилось какое-то движение.
«Крысы! – мелькнуло в голове. – Да ерунда, нет тут крыс, здесь же есть нечего…»
– Леня! – крикнула Лола во весь голос. – Леня, где ты?
– Чего кричишь? – раздался совсем рядом знакомый голос. – Тут я.
– Ленечка, – усилием воли Лола сдержалась, чтобы не броситься на голос, она достала коробок спичек и зажгла одну.
Леня сидел неподалеку на полу и казался в неверном свете спички ужасно бледным. Он морщился и потирал голову.
– Ленечка, ты жив! – Лола опустилась рядом с ним на колени. – Куда они ударили? Голова болит?
Она бестолково теребила его и ощупывала, и Маркиз хотел было резко сказать, чтобы немедленно оставила в покое, но почему-то промолчал.
– Ленечка, – бормотала Лола, – Ленечка, милый, ты жив…
Она потрогала его затылок. Волосы слиплись от крови. Маркиз невольно застонал. Лола отдернула руку, потом прижалась щекой к его лицу, и он понял, что она плачет.
– Ну-ну, девочка, – пробормотал он, – не так все плохо. Подумаешь, по голове стукнули… что-то я расслабился после Европы, совсем мышей не ловлю… Давай-ка отсюда выбираться…
С большим трудом они спустились по лестнице, Лола все порывалась подставить свое плечо, а Маркиз отказывался.
– Уж извините, – смущенно сказала Лариса вместо приветствия, – неувязочка случилась, не поняли мы с вами друг друга…
По дороге к дому тети Зины они никого не встретили.
Леня всю дорогу стонал и держался за голову. Увидев его, тетя Зина разохалась, заквохтала над ним как курица, уложила на узенький диванчик и приложила к затылку мокрое полотенце. Потом она заварила настой из нескольких травок и дала ему выпить. Судя по выражению Лениного лица, это была редкая гадость, но он безропотно выпил и задремал.
Лола с Ларисой, переглянувшись, вышли на веранду. Лариса выставила бутылку с чем-то рубиново-красным, прозрачным:
– Это не та дрянь, которой я торгую, это тетя Зина из смородины готовит, попробуешь – ничего другого не захочешь.
Она налила два стакана до половины. Чокнулись, молча выпили. Выдержав небольшую паузу, Лола сказала:
– Я так понимаю, подруга, мы с тобой вроде как родственницы получаемся через Антона.
– Сестры по несчастью, – вздохнула Лариса.
– И вот что мне интересно, – продолжила Лола, – Антон – это же вроде болезни: плохо, гадко, а никак не проходит. А я смотрю – ты здесь живешь и вроде к нему не рвешься. Вылечилась, что ли?
– Выздоровела, – поправила ее Лариса, – от страха выздоровела. А ты-то все еще болеешь? Вроде не похоже.
– Меня вылечили, – Лола покосилась на бутылку, Лариса поняла ее взгляд и подлила еще, – к знахарке одной пошла… объявление увидела и пошла… тоже удивительная история, но это уж в другой раз. Короче, помогла знахарка. Вышла от нее, веришь – смотрю на фотографию Антона и думаю: ну и козел! Как меня угораздило в такого втрескаться? Боялась – живого увижу, подействует, так ничего подобного, пришла – смотрю, жирный ленивый мужик. Тьфу, что я в нем находила хорошего? Он уж ко мне подкатывался, подкатывался, все норовил по старой памяти в постель затащить, но я – ни-ни, осталась тверда, как алмаз, и холодна, как морозилка… Да мне на него смотреть противно было!
