Я вытерла нос и потопала к стремительно увеличивающейся луже. Есть и хорошая новость: на остановке ни души, никто не видел ни моего неуклюжего падения, ни заплыва в грязной воде.
Я присела на краю «моря» и начала шарить в нем руками. Ага, вот и найдена одна туфелька, несмотря на случишуюся со мной неприятность, сегодня явно мой день, правой ноге повезло, вероятно, и левой улыбнется удача.
В паре метров от остановки притормозил джип, из него выскочил мужчина и с криком:
– Виолетта! – ринулся ко мне.
Я прищурилась. Судя по рваным дизайнерским джинсам и куртке из кожи змеи, передо мной сейчас Костя-один, фотограф, а не владелец пиццерии.
– Боже, что с тобой? – в ужасе спросил Франклин.
В его голосе звучал не наигранный, а неподдельный страх, поэтому я решила успокоить парня:
– Ерунда, меня переехал автобус!
Костя шагнул в лужу и замер.
– Не насмерть, – быстро добавила я, – и глагол «переехал» не совсем точен, я успела отползти.
– Зачем ты возишься в воде? – удивился Костя.
Я продемонстрировала балетку.
– Ищу вторую!
– Немедленно ступай в джип, – приказал Франклин, – сам ее найду!
С этими словами фотограф присел и начал баламутить лужу руками.
– Нет, – возразила я, – там еще собачки, я никуда не двинусь, пока не верну их.
Костя удивился.
– Что? В луже утонули твои чихуахуа? Черт побери! Ну не плачь, я найду их трупики! Похороним бедняг с почетом.
Мне стало смешно.
– Я говорю о сережках, они сделаны в виде пуделей!
– Черт побери! – снова сказал Костя. – Их я тоже выловлю, не стой на дороге, садись в машину. На заднем сиденье спортивная сумка, вытащи оттуда костюм, он чистый, и переоденься.
Мне внезапно стало жутко холодно. Я решила не отказываться от предложения, забралась во внедорожник, с большим трудом сняла мокрую одежду, надела слишком большой, но сухой костюм, перебралась на переднее сиденье, включила подогрев и неожиданно успокоилась.
Костя появился минут через десять с моей балеткой и серьгами.
– Ты молодец, – обрадовалась я, – нашел-таки подвески.
– Случайно наткнулся, – пояснил Франклин. – Говори адрес, отвезу тебя домой.
– Спасибо, но лучше я вылезу у метро, – засопротивлялась я.
Константин снял рубашку, перегнулся на заднее сиденье, достал откуда-то майку, молча влез в нее и спросил:
– Далеко ты пройдешь в костюме пятидесятого размера? Не идиотничай.
– У тебя мокрые брюки, ты простудишься, – сказала я.
– Сейчас при помощи подогрева высушусь, – отмахнулся фотограф.
– Да, он у тебя мощный, – пробормотала я, – прямо печь в сиденье.
Костя бросил взгляд на приборную доску.
– Ты умеешь водить?
– Даже никогда не пробовала, – на всякий случай соврала я, – откуда у небогатой девушки тачка?
– Однако ты догадалась включить подогрев сиденья, – усмехнулся Константин.
Мне захотелось наподдать себе же за глупость. Дорогая, будь внимательнее к деталям и придумай сейчас подходящее объяснение.
– У меня был друг, он ездил на паркетнике той же фирмы, что и твой, – затараторила я, – поэтому я знаю: это бардачок, там кнопка радио, а вот из круглых окошечек на торпеде, если их приоткрыть, подует воздух.
– Потрясающе, – улыбнулся Костя, – сообщай адрес и расскажи, что с тобой стряслось.
– Сначала ты объясни, как здесь очутился? – задала я вопрос.
– У меня есть брат-близнец, – сказал Костя, – он владелец пиццерии. Мы договорились встретиться вечером у мебельного магазина, братишка там открыл торговую точку. Я чуток опоздал на встречу, погода мерзкая, в городе одна сплошная пробка. Только подъехал, брат звонит, он застрял на Кутузовском, ни туда, ни сюда не движется. Мы перенесли свидание на другой день. Я выехал на проспект, гляжу, знакомая фигура в луже бултыхается. Теперь твой черед.
Мой рассказ занял большее время и здорово не понравился Константину.
– Говоришь, ощутила рывок? – спросил он.
Я кивнула.
– Да, словно меня сдернули.
– Думаю, тебя нарочно спихнули со ступенек, – мрачно произнес Франклин.
Я пожала плечами.
– Кто? И зачем?
– Человек в плаще, – сказал Костя, – куда он подевался?
– Понятия не имею, – растерялась я.
– Таинственный человек, стоя под ливнем, пропустил вперед женщину? – скривился фотограф. – Сам не торопился в салон?
– Может, он хорошо воспитан? – предположила я.
– Но потом, когда ты плюхнулась в лужу, он разом потерял интеллигентность, перешагнул через тебя и уехал? – отчеканил Константин. – Нет, думаю, тебя ждали. Вчера я чудом вытащил тебя из-под мотоцикла, сегодня ты чуть не угодила под автобус. Ты только что сказала про неведомую силу, отправившую тебя на землю, и про пинок в зад, вследствие чего очутилась в сантиметре от колеса. «Плащ» был уверен, что многотонный автобус раздавит жертву, и удрал. Кому-то ты здорово досадила.
– Нет, нет, – заспорила я. – Это очень сложный план. Для начала убийца должен был знать, что я пойду на остановку.
– А куда тебе деваться? – улыбнулся Костя. – Дождь хлещет, до метро лучше доехать.
– И что, он меня целый день караулил? – фыркнула я.
– Зачем? – парировал мой спутник. – Полагаю, часы работы пиццерии где-то указаны.
Мне пришлось согласиться.
– Верно, на табличке. Она прибита к стойке, там написано: «Обслуживание покупателей с одиннадцати до девятнадцати».
– Вот видишь, – кивнул Костя. – Он приехал к месту преступления минут за двадцать до твоего выхода и осуществил задуманное.
– Глупая затея, – оценила я. – На остановке могли стоять другие люди.
– Но их не было, – сказал Костя, – вероятно, убийца имел запасной вариант, собирался проводить тебя до метро и толкнуть под поезд. Так кому ты хвост прищемила?
Я откинулась на спинку сиденья. Кое-кто сейчас может подумать про Бориса Федоровича Никитина. Депутат прочитал в газете интервью Нели Барабанщиковой, потом узнал, что я убила Николая Литягина, украла ноутбук адвоката, улику, и теперь он хочет избавиться от меня. Вот только Борису никак нельзя этого делать. В его интересах найти вещественное доказательство и сжечь его. Думаю, сначала Никитин особо не волновался. Из рассказа Барабанщиковой было понятно: Литягин не имел прямых доказательств против государственного человека. Помнится, сразу после смерти Николая «Желтуха» написала: «Адвокат составил четкую версию, он ни на секунду не сомневался: Иван Радченко невиновен, маньяк разгуливает на свободе, Литягин знал фамилию преступника, но не называл ее вслух, потому что пока не мог доказать вину убийцы. Но потом в руки юриста внезапно попало вещественное доказательство, оно неоспоримо связывает киллера с жертвами, потому что содержит его ДНК. Если сделать анализ, адвокат смог бы громко, вслух, не опасаясь иска за клевету, огласить фамилию настоящего преступника. Смог бы! Но улика пропала, кто-то унес от тела Николая сумку с ноутбуком и вещественным доказательством. Вор польстился на компьютер, он не знал, что из-за него невинно обвиненному, осужденному, оклеветанному Ивану более не на что рассчитывать. Мы обращаемся к воришке. Имейте совесть, передайте улику нам, мы отнесем ее прокурору. Вам гарантируем полнейшую анонимность и безопасность».
А теперь стало известно, что Литягина убила я! Да, Борис Федорович сейчас изо всех сил ищет Тараканову, но писательница нужна ему живой, потому что лишь она в курсе, где хранится неоспоримое доказательство его вины. Никитин не станет толкать меня под автобус или давить мотоциклом, он жаждет заполучить сверток, спрятанный в укромном месте. А я понимаю, что вещь, устанавливающая связь депутата с гибелью девушек, – гарантия сохранности моей жизни. Пока материальная улика против Бориса – моя собственность, я дышу. Едва Никитин получит ее, за мою жизнь нельзя будет дать и медного гроша. Депутат расправится со мной без капли сомнения. Я на сто процентов уверена, что сейчас Борис роет носом землю в поисках меня. На те же сто процентов не сомневаюсь: моя кончина пока не входит в планы маньяка. Но кто тогда открыл на меня охоту?
– Притихла? – прервал молчание Константин. – Врагов своих подсчитываешь?
– У меня их нет, – ответила я.
– Не хочешь быть откровенной? Не надо! – с легкой обидой произнес Костя. – Но сделай правильный вывод из происходящего. Мы приехали. Какой подъезд?
– Он тут один, – ответила я, – дом очень старый.
– Лакомый кусочек для риелторов, – подхватил новую тему Костя. – Но, судя по внешнему виду здания, элитных жильцов в нем нет.
– Район всегда считался непрестижным, – пояснила я. – Наина Глебовна рассказывала, что, когда они с мужем сюда въехали, рядом были одни промзоны и гаражи. Только в начале нулевых тут стали строить магазины. Сейчас вокруг то ли шесть, то ли восемь огромных торговых комплексов, где постоянно народ бурлит. Не совсем подходящее место для богатых и знаменитых.
