– Тот самый? – не утерпела Надежда.
– Ну да. Я как прочитала содержание, так просто окаменела на месте. Все мое, только имена переделаны. У меня главная героиня Даша, а там – Катя, у меня Максим, а там – Андрей. И главное, автором сценария указан тот самый…
– Курочкин? – Надежда проявила знание предмета.
– Ну да, он! Я к нему – как так? В чем дело? А он смотрит на меня прозрачными глазами: «Вы, Алла Дмитриевна, о чем это говорите? Никаких у нас с вами не было дел, и договоренности никакой не было, все это ваши фантазии на почве женского одиночества». Тут уж я на него бросилась, чтобы морду расцарапать, да не вышло, люди растащили. Ну, крик, конечно, стоял, все шумят, никто не работает, вызывают меня к директору. Тогда еще другой был, он потом в Москву переехал. Я сгоряча ему все и выложила – так, мол, и так, как Курочкину сценарий отдала, он меня год обещаниями кормил, а сам имена поменял, да под своим именем тот сценарий и предложил.
– А он что?
– А он так смотрит на меня скептически, с ног до головы взглядом окидывает, и в глазах его я вся отражаюсь – глупая немолодая неудачница. И вижу я, что не верит он мне ни на грош. Я кричу: «Да зачем мне все это выдумывать? Для чего?» А он так хмыкнул: «Не знаю, – говорит, – но в коллективе слухи идут, что вы в этого Курочкина безответно влюблены были, ну, на этой почве и…» Я же этого подлеца еще чаем поила, булочки домашние приносила, думала, он поможет!
– А дальше что было? – спросила Надежда, чтобы поддержать беседу.
Вообще-то ей стало интересно, уж больно складно Ибрагимова излагает, с подробностями. И вид у нее сейчас вполне нормальный, волосы дыбом не стоят, глаза диким светом не горят. Так сидят они, разговаривают… Селедка, кстати, и правда очень вкусная. И оттого, что они ее чаем запивают, а не водкой, хуже не становится.
– Ну, что дальше… – Алла вздохнула. – Теперь-то я понимаю, что глупо себя тогда повела, обругала директора и ушла. И вообще в той истории полной дурой выглядела – поверила Курочкину этому… Знаешь, мне ведь даже в голову не пришло, что такие люди бывают! Ну как это можно – с человеком в одной комнате сидеть, чай-кофе с ним пить – и на голубом глазу его обокрасть!
Тут Надежда с ней согласилась – ей тоже такое понять было трудно. Надежда Николаевна никогда в жизни чужого не брала. И вокруг нее тоже все люди были приличные. Потому что одно дело – когда в автобусе кошелек вытащат или, к примеру, дачу зимой вскроют, там все довольно ожидаемо. И совсем другое – когда хороший знакомый, почти друг, может так обмануть, присвоить себе все, что ты сделала, во что душу вложила, да еще и год тебе в глаза врать.
Надежда Ибрагимовой почти поверила, уж очень точно та все рассказывала.
– Тут как раз приехал к нам директор компании из Москвы, – продолжала Алла.
– Самарин?
– Нет, Самарин – хозяин, а тот нанятый директор. Я и прорвалась в кабинет, когда у них совещание было. Ну, конечно, шум, крик, секретарша меня не пускает, за руки хватает, но я все же сумела как-то москвичу ситуацию объяснить. Директор наш при нем орать на меня постеснялся, вызвал охрану, пока охранники добежали, я много чего наговорила – судом грозила и вообще… Тот и спрашивает, какие у меня доказательства, что я тот сценарий написала. Я говорю: «Да у меня же все в компьютере есть, весь сценарий с исходными вариантами, только имена другие!» Ну, принесли мой ноутбук, а там… – Ибрагимова закрыла лицо руками. – А там все чисто. Ничего нет, вообще все стерто, даже те сценарии, которые в работе были, пропали.
– Вирус… – произнесла Надежда.
– Ну да, вирус. А кто уж его мне подпустил – не докопаться. Хотя я-то знаю, что это Курочкин, чтобы подстраховаться. В общем, как увидела я, что ничего в компьютере нет, так и плюхнулась в приемной директора на пол. Больше ничего не помню. Потом очнулась на диване, слышу голоса: «“Скорая” уже едет». Секретарша выбежала, а эти двое разговаривают тихонько, думают, что я все еще без сознания. Москвич говорит: «Сериал уже выходит, большие деньги в рекламу вложены, сроки срывать никак не можем. А если она начнет воду мутить…» И главное, ему еще раньше режиссер, который снимал, говорил, что сценарий явно женский, и Курочкин этот ну никак на автора не тянет. Характеры проработаны отлично, психология, диалоги опять же… А если Курочкина в процессе работы просили диалог переписать, то полная туфта получалась, режиссер даже с ним пару раз поругался. «Так что все же что-то там не так… Но теперь уже назад ходу нет, сроки жесткие, деньги большие вложены». Ну, тут наш-то директор и говорит: «Может, денег ей дать, чтобы подписала отказ от претензий, да и ладно». – «Нет, – москвич отвечает, – если мы ей денег дадим, она поймет, что рыльце у нас в пушку, это будет нашим признанием. Так что ничего ей не давать и ни с чем не соглашаться. И не дай бог она еще окочурится – тогда точно скандал будет. Так что лечить ее надо за счет фирмы». Потом «скорая» приехала, мне укол вкатили, я и отключилась. Продержали в больнице долго – оказалось, когда падала, головой ударилась, затем в нервное отделение перевели. Там уколы разные, таблетки… и стало мне все до лампочки. Потом в санаторий меня устроили нервно-соматический… А когда вышла я на работу, то Курочкина уже и след простыл, переехал в Москву. Сериал прошел очень успешно, он теперь на коне, пишет сценарий продолжения. В общем, у него все отлично, а у меня… Все за спиной смеются, шушукаются, и ведь видели же, что мы с ним часто разговаривали, так никто и слова не сказал в мою защиту!
– Да уж, у вас тот еще гадючник… А чего же ты не уволилась?
– А куда я пойду? Здесь хоть зарплата относительно приличная. А больше я ничего делать не умею. Сценарии писать? Мне первого опыта на всю жизнь хватило. А этот гад пишет и пишет. Сериалы по его сценариям хоть плохонькие, но выходят, а главное – он на том, первом, себе имя сделал. А я вот тут… – Алла понурилась.
– И не нашла ничего лучше, чем сотрудникам мелкие гадости делать!
– А где они были, когда мне плохо было? И ведь знали же, что он все врет, не бегала я за ним никогда, он сам со мной все время разговоры заводил и подарки мелкие делал – то шоколадку подарит, то цветочки к празднику. Это чтобы я ни о чем не спрашивала раньше времени! А ведь никто, никто не заступился, слова доброго не сказал, не утешил!
– Да, от Непрудной доброго слова не дождешься… – согласилась Надежда. – Но все же сахар в бензобак – это слишком.
– Она свою машину обожает, пускай помучается!
– Так ведь застанут тебя когда-нибудь и накостыляют – мало не покажется! Или в полицию сдадут.
– Я полиции не боюсь, у меня справка! – Алла торжествующе блеснула глазами.
– Трудно с тобой, – вздохнула Надежда. – А вот скажи: ты всем машины портишь или только Непрудной? Ну, Алине Симаковой подгадила, признавайся?
– Ну, было… а чего она на меня наорала… вороной старой обозвала…
– Когда ты ей машину испортила?
– Ну… как раз накануне, когда ей на «Семафор» идти надо было… Она вечером выходит – машина не заводится. Ух, она ругалась, потом в сервис звонила, потом эвакуатор ждала.
«Значит, она тогда была без машины… – подумала Надежда. – Что ж, это кое-что объясняет, но не все…»
– Еще чаю? – над ними стояла Нина.
– Да нет, Нина, спасибо. – Надежда полезла за кошельком.
– Трофимыч сказал, что за счет заведения, – улыбнулась Нина. – Вы ему понравились, особо, говорит, эта, светленькая. Приличная женщина, серьезная и с характером. Жаль, говорит, что замужем, а не то я бы за ней поухаживал.
«Упаси меня бог!» – в панике подумала Надежда, с трудом удерживая на лице приветливую улыбку.
– Спасибо вам за все! – Она поскорее подхватила Ибрагимову под руку и потащила прочь.
– Однако, – хмыкнула та, – имеешь успех…
– Завидуй молча, – бросила обозленная Надежда.
В метро она все время смотрела на часы. Хоть бы муж не явился раньше ее, а не то не миновать скандала. А так она купит жареную на гриле курицу, или можно готовые котлеты по-киевски, или запеченную рыбу, и муж не догадается, что ее целый день не было дома. В крайнем случае, можно будет сказать, что по просьбе матери ездила к Ольге на работу.
И только поднимаясь уже на эскалаторе, Надежда получила от мужа эсэмэску. «Буду поздно, – писал Сан Саныч, – дела». Надежда подумала, что, видно, и вправду дела важные, раз муж пишет так коротко.
Выйдя на улицу, она перевела дух и подняла глаза к небу. Небо было покрыто облаками, но все равно где-то там, наверху, сияли звезды. Которые сегодня к ней благосклонны. Теперь не нужно торопиться домой. А это значит, что можно кое-что разузнать.
Теперь Надежда Николаевна знала, почему Алину Симакову нашли в чужой машине. Потому что убийца понятия не имел, что на «Семафор» она приедет без своего «фольксвагена». Его накануне вечером испортила Ибрагимова. Так что пришлось убийце брать первую попавшуюся машину на стоянке у супермаркета, которая находится рядом с тем зданием, где проходило мероприятие «Семафор».
