Славке действительно нужно было на свежий воздух, поэтому, поднырнув под массивную створку, он помчался по длинному, плавно поднимающемуся вверх тоннелю. Тоннель вывел на тыльную сторону дома, куда не выходило ни одного окна, ни одной двери. Стена была ровная, словно крепость, а вдоль дороги, ведущей в подземный гараж, росли густые, ровно подстриженные кусты.
Славка упал на землю, под куст, вдохнул в грудь ночной воздух, в котором дневной духоты было больше, чем ночной прохлады, посмотрел на далёкие равнодушные звёзды и… зарыдал.
В женском платье это было не стыдным. В женском платье это было естественным и доступным, как почесаться в том месте, где возник зуд.
Слёзы градом бежали по Славкиным щекам, скатывались на землю, удобряя кусты, а он думал, что не плакал со времён своего несчастного, бесприглядного, неухоженного младенчества.
В какую историю он влип?!
Никакой логике, никаким просчётам и объяснениям события, происходящие с ним, не поддавались.
А, может, он просто недоученный дурак, и кто-то играет с ним, как со слепым котёнком?!
Вот почему одним всё – и образование, и воспитание, и деньги, и хорошие гены, (гены – это особенно важно, верил Славка даже важнее, чем деньги); а другим – шиш без красной икры?!
Его родители наверняка были алкоголики, наркоманы, воры, а, может, и того хуже, хотя, что может быть хуже, Славка не знал. Он не пил-не курил, оттого, что боялся дурной наследственности, этих самых «генов», которые могли пустить его жизнь уж совсем под откос. Воровал Славка большей частью от скуки и для романтики, а не по велению испорченной натуры или из желания обогатиться…
Жил себе, никого не трогал, имел скудные развлечения, скудные деньги, символическое жильё, рабочую профессию и неопределённые перспективы, и вдруг – на тебе! – оказался тупой, безвольной игрушкой в чьих-то руках. Поймать бы за наглые пальчики эти самые руки… И в тисочки бы их слесарные, чтобы перстенёчки в крошево, чтобы косточки захрустели, чтобы поняли – нельзя обижать обиженных. Нельзя экспериментировать над сиротами, за которых и заступиться-то кроме старенькой Марьи Вольфрамовны некому.
Ну почему одним – всё, другим – шиш без красной икры?!.
Звёзды сквозь слёзы выглядели как маленькие яркие кляксы. Если на них и есть какая-то жизнь, то не такая несправедливая.
– Эй! – крикнула Лидия, выбежав их тоннеля. – Женька, ты где?!
– Здесь, – отозвался Славка, сел и вытер подолом юбки мокрое лицо.
– Ну ты и бегаешь! Как пацан… Еле догнала. – Она плюхнулась на землю рядом с ним, задрав юбку и обнажив длинные загорелые ноги.
Я и есть пацан, хотел сказать Славка, но опять прикусил до боли язык и ущипнул себя за мускулистую ляжку.
– Я всё раскопаю, – вместо этого со злостью сказал он. – Всё!
– Мы раскопаем, – взяла его за руку Лидия. – И когда бабулька взаправду помрёт, поделим её деньги пополам.
Славка хотел сказать, что плевать ему на все доллары, евро и тугрики мира, но тут со стороны гаража что-то коротко и выразительно хлопнуло.
– Ой, что это? – вздрогнула Лидия.
– Похоже на выстрел из чего-то мелкокалиберного…
– Может, у джипа колесо лопнуло?
– Не лопало, не лопало, а тут взяло, да лопнуло! – скороговоркой проговорил Орлик.
– Там Феликс! – Лидия хотела схватить его за руку, но Славка уже мчался в гараж.
Жирный джип по-прежнему вальяжно занимал полгаража. Натюрморт изменился лишь в том, что на его капоте лежал Феликс Григорьевич и выл, держась за плечо. Из-под старческих пальцев на благородную полировку сочилась кровь, портя дизайн машины и интерьер гаража.
Славка бросился к старику, оторвал от плеча его руку, содрал рубашку и осмотрел рану.
– Царапина, – облегчённо выдохнул он. – Кто в вас стрелял?!
– Я не умру? – прошептал Феликс.
– Умрёте, но не от этого, – Орлик немного его встряхнул, чтобы у Феликса встали мозги на место.
– Я вернулся картинки посмотреть, – прошептал Феликс. – Занятные картинки, забавные… А тут шаги со стороны подвала и – ба-ба-а-ах!!! Плечо обожгло, в глазах потемнело, я в гараж убежал…
– Значит, кто стрелял, вы не видели, – мрачно уточнил Славка.
– Не видел. Но шаги были лёгкие, выстрел неточный, значит, стреляла баба, – проявил чудеса сообразительности Феликс Григорьевич. – Скажите, я точно не умру?!
– В вашем возрасте стыдно бояться смерти! – В гараж, наконец, забежала Лидия.
– Посмотрю я на вас в моём возрасте, – обиделся старик и страдальчески закатил глаза.
Достав из салона аптечку, Славка усадил Феликса, обработал и перевязал ему рану. Старик сидел смирно, следил за ловкими Славкиными руками и пытался заглянуть в вырез его кофточки.
– Я бы на вас женился, – с придыханием сказал он, когда перевязка закончилась.
– Боюсь, это невозможно, – ухмыльнулся Славка.
– Как хорошая девушка, так ничто невозможно!
– Я не девушка, – шепнул ему на ухо Славка и бесстыдно приложил его руку к своему паху.
Феликс отдёрнул руку и начал икать, содрогаясь всем телом.
– Все картины изрезаны! – крикнула Лидия из «галереи». – За нами кто-то следил, увидел, что мы обнаружили полотна с вытравленными подписями, попытался застрелить Феликса, а потом испортил картины!!
Орлик зашёл в длинный тамбур, подсвечивая себе телефоном. Все картины, все восемь полотен, были вспороты одинаковым образом. От правого верхнего угла в левый нижний шёл ровный разрез, сделанный твёрдой рукой. От одинаковости этих варварских повреждений становилось не по себе. Гениальные пейзажи других планет умерли, так и не дождавшись своего места в музее.
Что-то не видывал Славка женщин, которые носят с собой и пистолет, и нож, что-то не слыхивал про таких отпетых злодеек… Если уж кто и следил за ними, то точно не баба. Может, позвать милицию, мелькнула логичная мысль, но вся Славкина сущность, в которой бродили плохие, неправильные гены, воспротивилась этому простому решению.
– Как ты думаешь, всё это связано с исчезновением Иды Григорьевны? – шёпотом спросила его Лидия.
– Это связано с убийством Алины, – отрезал Славка и вернулся в гараж.
– Я не умру, девчонки? – икнул Феликс, лежа на капоте.
– Вы женитесь, – пообещал ему Славка.
– Только не на тебе! – Феликс с ужасом посмотрел Славке в то место, куда тот прикладывал его руку.
– Я рада, что вы это поняли, Феликс Григорьевич. А знаете, что? Давайте-ка, вы поживёте тут, в гараже!
– Что значит, поживу? – Феликс приподнялся на локте и осмотрел гаражные стены, словно прикидывая, пригодны ли они для проживания.
– То и значит, – обрадовался Славка своей гениальной мысли. – Смотрите, вы исчезнете из дома, и убийца подумает, что убил вас. Что он сделает? Вернётся сюда, чтобы избавиться от тела! И тут вы его накроете!
– Чем?
– Тазом! Или вон монтировкой, тут их до фига… Разве вы не герой, Феликс Григорьевич?!
– Герой. А если он не придёт?
– Ну… посидите тут денёк-другой, рану залижите.
– Чем?
– Языком, чёрт вас возьми! Шершавым, розовым языком! Так посидите?
– А что мне за это будет?
– А что надо?
– Наследство!
– Будет вам наследство, если тот, кого вы накроете монтировкой, окажется убийцей Горазона, – вмешалась в разговор Лидия. – Посидите тут, дорогой! И мы узнаем, кто хотел вас убить!
– Хорошо, посижу, – согласился старик, состроив мученическую гримасу. – Только принесите мне много еды, много вина и снайперскую винтовку из кабинета Андреаса Васильевича.
– Принесём! – в один голос закричали Славка и Лидия, но Славка тут же уточнил: – А кто такой Андреас Васильевич?
– Пятый и последний муж Иды Григорьевны, с помощью которого она так сказочно разбогатела, – охотно пояснила Лидия. – Он умер давным-давно, хотя был моложе Иды на двадцать лет.
– У Андреаса денег было до хренища, – с неприязнью сказал Феликс. – Он в Америке до перестройки жил и по всему миру курорты буржуйские держал, олигофрен сраный!
– Олигарх, – поправила Лидия.
– Олигофрен, – упёрся старик, перебираясь с капота в уютный салон джипа. – О покойниках или правду, или никак. – Он уселся на переднее сиденье, натянул на лицо свою харизматичную шапочку и вдруг заливисто захрапел.
– Во, нервы! – поразился Славка.
– Возраст, – вздохнула Лидия.
Взявшись за руки, они побежали вон из гаража по гулкому, длинному тоннелю.
В доме их поджидал сюрприз.
В столовой стоял такой грохот, что дрожали напольные вазы в холле.
– Что это?! – испугалась Лидия.
– Что это?! – высунулся из-за угла бледный от страха Евгений Суковатых.
Подёргав массивную дверь, которая оказалась закрыта, Славка припал глазом к замочной скважине. В принципе, Орлик ко всему был готов в этом доме, но увиденное его удивило.
– Вы не поверите, но там статуэтки сами по себе летают и о стены бьются… – сообщил он.
– Не может быть, – твёрдо сказала Лидия.
– Быть не может, – пробормотал Суковатых, попытавшись приобнять Лидию, за что получил от Славки сильный удар по печени.
