Я была злой, грубой, вспыльчивой, раздражительной, неистовой. Барт и я ссорились. Я била его. Бросала в него все, что подвернется под руку.
— Неужели?
— Да.
— Я понимаю.
— На лице у него было столько царапин и синяков, что на работе ему приходилось врать, будто он занимается боксом. Только рингом была собственная квартира. А соперником — жена. Из меня так и перла агрессия.
— Вы и сейчас такая же?
— Нет.
Марша глянула на нее из-под полуприкрытых век.
— Ну, иногда мы играем. Вы понимаете?
— Да.
— Я чувствовала, будто посажена в футляр и должна вырваться из него. Вы представляете себе это ощущение, Мартин?
— Конечно.
— Просто чудо, что я не отвернула голову двум-трем психоаналитикам. Я вымещала все на бедном Барте.
— Как вы встретились с Маршей? — спросил Флетч.
— Как-то я зашла в магазин женских товаров и увидела то, что мне понравилось… Маршу. В тот день я купила у нее блузку. На следующий вернулась и купила брюки. На третий попросила бикини. Позвала ее в примерочную, чтобы спросить, подходит ли мне купальник. Я что-то почувствовала. Кровь заиграла в жилах. Наверное, я уже свыклась с мыслью, что мне нравятся женщины. Пришло осознание того, что меня гложет. В примерочной Марша положила руку мне на бедро, заглянула в глаза. «Кого вы дурите?» — спросила она, — Люси погладила руку Марши. — От ее первого прикосновения я едва не кончила.
Они обменялись взглядами, словно вспоминая то мгновение.
Флетч уставился в блокнот.
— А вы, как все, Мартин? — спросила наконец Люси.
— То есть люблю ли женщин?
— Да.
— Да.
— Тогда вы без труда поймете меня.
Флетч хохотнул.
— Вы абсолютно правы.
— Вижу, мой рассказ не оскорбил вас.
— Нет. С какой стати?
— Но вы бы оскорбились, будь я вашей сестрой?
— Полагаю, что нет.
— Не все такие, как вы.
— Каждый должен быть… какой он есть.
— Барт даже предложил мне обратиться к религии. О Господи.
— А как складывались ваши семейные отношения? — задал очередной вопрос Флетч.
— Поначалу, и длилось это довольно долго, мне казалось, что можно ничего не рушить. С Маршей мы встречались регулярно. Или здесь, или в моей квартире. Как мне было хорошо. Слишком хорошо. Я испытывала истинное блаженство. Я поняла, это не мимолетное увлечение. В этом — я вся. Мы все более пренебрегали осторожностью. Занимались любовью в моей квартире в присутствии уборщицы. О Боже. Подсознательно я хотела, чтобы Барт обо всем узнал. Но он словно ослеп. В конце концов мне пришлось все ему сказать.
— И как он отреагировал?
— Я же говорила, воспринял мои слова как личное оскорбление. Он-то думал, что мужской потенции ему хватает на нас двоих. Решил, что сможет излечить меня, если я буду отдаваться ему, не сдерживая себя. Предложил вновь обратиться к психоаналитикам. Священникам. Хотел, чтобы мы продолжали жить вместе, встречаясь с любовницами на стороне. Но меня это уже не устраивало. Марша стала слишком дорога мне. Как личность, знаете ли.
Вновь они переглянулись. Люси в который уж раз сжала руку Марши.
— Барт приобрел для нас магазин женской одежды. Тот самый, в котором мы и работаем. Название его, пожалуйста, не упоминайте. Реклама нам не нужна.
— Магазин принадлежит ему?
— Он его финансирует. Мы же не развелись окончательно.
— Вы говорите, он обиделся?
— У меня сложилось такое впечатление. Мой поступок заставил его задаться вопросом, а каков он как мужчина? То есть он любил меня, женился на мне, а я вот дала такую реакцию.
— Но ведь и он не считал ваши сексуальные отношения удовлетворительными?
— Он подладился под них. Не стал выкидывать меня на улицу. Может, лучше бы он так и сделал. Вместо этого он старался помочь.
— Вы видитесь друг с другом?
— Случается. Бостон — маленький город. Все все знают. В том числе и о сексуальных пристрастиях друг друга.
— Эй, Марша! — воскликнул Флетч. — А вы что об этом думаете?
Люси в ожидании воззрилась на нее. Черные глаза блеснули. Марша чуть качнула головой, не произнеся ни слова.
Флетч закрыл блокнот, убрал его в карман.
— Еще раз извиняюсь за то, что заявился к вам в воскресенье утром. Я несколько раз звонил вам во вторник. Вечером. Вас не было дома? Никто не брал трубку.
— Во вторник? — Люси наморщила лоб. — А, во вторник. Я была в Чикаго, закупала товары для магазина. Собиралась вернуться во вторник днем, но самолет опоздал. Я прилетела в девять вечера. Но ты была дома, не так ли, Марша?
— Да.
— Я скоро собираюсь в Чикаго. Рейсом какой авиакомпании вы летели? «Пан-Америкэн»?
— Нет, «Транс Уорлд Эйрлайнс».
— Так удобнее?
— По расписанию время прибытия — пять часов, но мы прилетели в половине восьмого. Туман.
— Люси, большое вам спасибо. Вы сохраните фамилию Коннорс?
— Скорее всего, нет. Верну себе девичью фамилию. Хислоп. Чтобы не бросать тень на Барта.
— Во вторник вечером вы сюда не звонили, — подала голос Марша, пристально глядя на Флетча.
— Я пытался, — возразил тот. — Должно быть, что-то случилось с линией.
Глаза Марши проводили Флетча до двери. Люси последовала за ним.
— Вы упоминали об убийстве в квартире вашего мужа…
— Оно не имеет никакого отношения к нашему разговору.
— Я знаю. Просто любопытно. Все, что связано с убийством, всегда интересно.
— Не для статьи?
— Разумеется, нет. Так что там произошло?
— В нашей прежней квартире убили девушку. После того, как Барт улетел в Италию. Он сдал квартиру какому-то прохиндею, который и обнаружил тело.
— Вы полагаете, ее убил ваш муж?
— Барт? Вы шутите. Насилие ему абсолютно не свойственно. Поверьте мне, я — то знаю. Если бы он собирался кого-то убить, то остановился бы на мне.
— Полиция допрашивала вас?
— С какой стати?
С дивана, через всю комнату, Марша всматривалась в лицо Флетча.
— У вас, наверное, есть ключ от квартиры?
— Должен быть. Где-то валяется.
— Интересно, — Флетч поощряюще кивнул.
— Полиция, должно быть, не знает, где меня найти. Здесь все на фамилию Марши. И вы бы меня не нашли, если бы Барт не дал вам телефона.
— Совершенно верно.
— Я удивлена, что вам удалось разговорить Барта. Видать, вы и его подвели к мысли, что такое возможно и с другими людьми.
— Ваш муж — очень своеобразный человек.
— Как вы с ним встретились?
— Он консультировал моего редактора по каким-то юридическим вопросам. Мы втроем встретились в Монреале. Во вторник вечером.
Марша застыла. В ее глазах мелькнул страх.
— Когда мы увидим вашу статью? — спросила Люси.
— Через несколько недель, — Флетч открыл дверь. — Я пошлю ее вам. Если напишу.
Когда Флетч вернулся в квартиру, графини уже не было. Она оставила записку, что отбыла к мессе.
Вскоре загудел звонок домофона.
— Кто там? — спросил Флетч в микрофон.
— Робинсон.
Ничего общего с голосом графини.
— Кто?
— Клей Робинсон. Впустите меня.
Флетч никогда не слышал ни о каком Клее Робинсоне.
Но нажал на кнопку, открывающую дверь в подъезд. Распахнул дверь квартиры, постоял, ожидая, пока поднимется лифт.
Из кабины вышел мужчина лет двадцати пяти, с вьющимися волосами. Опухшее лицо, налитые кровью глаза, потрескавшиеся губы. Захлопнув дверь лифта, он тут же сунул руки в карманы длинного плаща.
— Флетчер?
— Да.
— Я собирался жениться на Рут Фрайер, — язык мужчины заплетался.
Флетч выставил вперед левую ногу, ударил правой рукой. Аккурат по челюсти Робинсона.
Тот рухнул, не вынимая рук из карманов. Флетч придавил его правым коленом, нащупал в правом кармане плаща пистолет, вытащил его, встал. Глянул на пистолет. Двадцать второго калибра. Робинсон не сопротивлялся.
Какое-то время он приходил в себя. Взгляд его стал более осмысленным. Он сел, одной рукой упираясь в пол, второй осторожно коснулся челюсти.
— Заходите, — Флетч повернулся и прошел в кабинет. Там положил пистолет в ящик стола.
Когда он вернулся в прихожую, Робинсон уже стоял в дверях, правая рука — в кармане плаща, левой потирая челюсть.
— Заходите, — повторил Флетч, закрыл за Робинсоном дверь.
По коридору отвел его в ванную. Везде валялись вещи Сильвии.
— Я поставлю кофе, а вы примите душ. Сначала горячий, потом холодный, — и оставил его в ванной.
Он услышал шум льющейся воды, когда нес поднос с кофейными принадлежностями из кухни в кабинет.
Наконец появился и Робинсон, с мокрыми волосами, падающими на отложной воротник рубашки, с плащом на руке.
— Выпейте кофе.
Робинсон бросил плащ на стул, сел в кожаное кресло.
— Вам пришлось многое пережить, — Флетч протянул ему чашку дымящегося кофе. — Примите мои соболезнования.
