– Вы чего ищете? – подозрительно осведомилась старуха с клеенчатой кошелкой, выглянувшая из подъезда.
– Газету… – начала Катя.
– А, «Клевету»! – оживилась старуха. – Так это вон там, за Васькиным гаражом!
Подруги направились в указанном направлении, а старуха поставила на землю свою кошелку и громко позвала:
– Кис-кис-кис!
Все дворовые кошки тут же забыли о своих животрепещущих проблемах и бросились на запах еды.
Свернув за гараж, Ирина действительно увидела полуподвальную дверь, над которой красовалась медная табличка с надписью:
«Еженедельная клевета».
Дверь была не заперта, и подруги вошли в самый обычный офис.
После неказистого двора офис «Клеветы» показался им вполне современным. Подвесной потолок, пластиковые панели на стенах, галогеновые светильники – не слишком роскошно, но вполне пристойно. Неподалеку от входа за столиком с телефоном и компьютером сидела девушка с красно-зелеными коротко стриженными волосами. Она красила ногти на левой руке в интенсивный синий цвет и одновременно разговаривала по телефону, прижимая трубку плечом.
– Нет, ну ты заливаешь! – восхищенно говорила она в трубку. – Я просто тащусь! А она чего? А он? Ну какой козел! Ну, это да, все мужики козлы… женщины, вы к кому? – осведомилась она, не прерывая своих занятий и вопросительно уставившись на подруг.
– К Куницыной, – ответила Ирина, но девица ее явно не услышала. Ее глаза округлились, и она воскликнула:
– Да ты что? С Вадькой? Да я ее убью! И его убью! Нет, ты мне точно не заливаешь?
Ирина не стала дальше слушать и решительно прошла мимо разноцветной девицы, волоча за собой вяло упирающуюся Катерину.
– Ты сама хотела поговорить с этой Куницыной, а теперь упираешься!
– Нет, но до чего люди интересно живут! – пробормотала Катя, обернувшись на разноцветную секретаршу. – Какие страсти! Какие чувства!
– Тебе мало приключений? – недовольно проговорила Ирина, сворачивая по коридору налево. – Вспомни историю с Геннадием…
– Ой, только не это! – Катя вздрогнула. – Как ты не понимаешь, это совсем другое…
Из полуоткрытой двери, мимо которой они проходили, выскочил всклокоченный мужчина в клетчатом пиджаке и прокричал кому-то невидимому:
– Пускай подают в суд! Нет, пускай они подают в суд, а мы над ними посмеемся! Хорошо, если судить будет Сукалова, она за нас в огонь и в воду! А если Сергачова, в лучшем случае они высудят пару тысяч!
Увидев подруг, он резко остановился и осведомился:
– Вы по претензиям? Насчет клеветы? Это в семнадцатую комнату, к Полканскому. Только его сегодня нет, его никогда не бывает до пяти и после четырех…
– До пяти и после четырех? – удивленно переспросила Катерина. – А когда же он все-таки бывает?
– Сами удивляемся, – клетчатый мужчина пожал плечами, – умеют же некоторые устроиться…
– Но вообще-то мы не к нему, – вступила в разговор Ирина, – нам нужна Елена Куницына.
– Куницына? – недоверчиво проговорил мужчина и машинально пригладил ладонью волосы. – По поводу морального урона? Но это все равно к Полканскому!
– Не по поводу урона, – заверила его Ирина, – у нас для нее материал. Очень интересный, можно сказать эксклюзивный…
– Да? – мужчина оживился. – А зачем вам Куницына? Давайте мне ваш материал, я и сам могу кого угодно оклеветать… то есть о чем угодно написать…
– Да нет, нам нужна именно Куницына, – не сдавалась Ирина, – нас направили к ней…
– Девятая комната, – разочарованно проговорил клетчатый, – только она сейчас, скорее всего, курит. Она все время курит, когда не пьет кофе.
Мужчина исчез за дверью, а подруги двинулись дальше по коридору.
Вскоре коридор сделал резкий поворот, и они оказались в ярко освещенном холле, где вокруг искусственной пальмы в непринужденных позах расположились несколько газетчиков с зажженными сигаретами. Поскольку только одна из присутствующих была женщиной, высокой худой брюнеткой с длинным носом, то именно к ней и направились подруги.
– Вы случайно не Елена Куницына? – осведомилась Катя, которой по сценарию отводилась активная роль.
– Ну, допустим, – отозвалась брюнетка, подозрительно поведя носом и стряхнув в кадку с пальмой пепел с сигареты, – а что мне даст это чистосердечное признание?
– Дело в том, что я – пресс-секретарь и пиар-менеджер писательницы Ирины Снегиревой, – Катя с некоторым трудом произнесла эту заранее заготовленную фразу и облегченно перевела дыхание. – Ну, и… в общем, Ирина могла бы дать интервью вашей газете… вот по этому поводу я и хотела с вами поговорить.
– Интервью? – с интересом переспросила Куницына. – А что кроме интервью ваша Ирина могла бы дать нашей газете и мне лично?
– Что? – Катерина удивленно захлопала белесыми ресницами. – Что вы имеете в виду?
– Какая-то вы непонятливая, – Куницына усмехнулась и поднесла к губам тонкую сигарету, – пиар-менеджеры должны схватывать такие вещи на лету…
– Екатерина на испытательном сроке, – вступила в беседу Ирина, выдвинувшись из-за плеча подруги, – и я думаю, она не выдержала испытания. Так что придется завтра же ее уволить. Позвольте представиться. Я и есть Ирина Снегирева.
– Да? – корреспондентка окинула ее с ног до головы долгим изучающим взглядом. – Допустим. И что лично мне дает это ваше чистосердечное признание?
– Думаю, мы договоримся, – Ирина понизила голос, – мне посоветовала обратиться к вам Майя…
– Ах, Майя! – Куницына улыбнулась такой кислой улыбкой, как будто раскусила целый лимон. – Надеюсь, у нее все в порядке?
– Выглядит ужасно, муж от нее ушел, и вообще масса неприятностей… – выпалила Ирина, придвинувшись как можно ближе к корреспондентке.
– Ну, это не новость! – проговорила та, но взгляд ее при этом явно потеплел. – Так ты говоришь, хочешь в нашей газетенке отпиариться? Тебе что больше подходит – сироп или помои?
– Не поняла, – удивленно переспросила Ирина, – что?
– Ну я просто не могу, до чего все непонятливые! Мы можем тебя разрисовать розовыми красками, сделать из тебя ангела, мать Терезу – написать, какая ты замечательная жена и мать, как ты подкармливаешь бездомных кошечек и собачек, как обожаешь детей и все такое прочее, просто бланманже в шоколаде, а можем, наоборот, облить помоями – и наркоманка ты, и лесбиянка, и собственную сестру из ревности облила кислотой…
– И что – на это кто-то соглашается? – ужаснулась Ирина.
– Еще как! Сразу тебе скажу, что помои стоят дороже, но они гораздо действеннее!
Журналистка со вкусом затянулась, округлила рот, выпустила дым аккуратным колечком и небрежным тоном спросила:
– Помните историю с Глафирой? Моя работа!
– С Глафирой? С какой Глафирой? – машинально переспросила Ирина и тут же поняла, что сморозила глупость. Куницына взглянула на нее с насмешливым удивлением, как на дикаря, впервые в жизни увидевшего зубную щетку и не представляющего, для чего нужен этот странный предмет.
– Как с какой? С певицей Глафирой! Это сценический псевдоним Анюты Гуськовой… объясняю для необразованных. Так вот, слышали, небось, какой вокруг нее был шикарный скандал? Что она увела любовника у собственной дочери… а потом они с дочуркой подрались на тусовке, выдрали друг у друга волосы, и Глафира попала в ближайшее отделение милиции? Да еще там у нее нашли партию кокаина? Так вот это – моя работа!
– Ну… да… что-то такое, кажется, слышали… – неуверенно проговорила Катерина.
– Что-то такое слышали! – насмешливо повторила Куницына и повернулась к Ирине. – Где ты откопала такое чудо? Пиарщик должен в таких слухах вариться, как свекла в украинском борще! Он должен знать то, о чем еще и не говорят! О чем еще даже не думают!
– Я ее уже уволила, – решительно подтвердила Ирина, – так что – это все действительно ты придумала?
– Придумала! – журналистка криво усмехнулась. – Слухи не придумывают! Их создают, пестуют, выращивают, как цветок из семечка! Слухи раздувают, как костер из маленького огонька! Знаешь такое выражение – из искры разгорится пламя? Так вот это – именно про слухи, про сплетни! Именно этим мы и занимаемся! Мы, газетчики, четвертая власть!
– И зачем это понадобилось Глафире?
– Нет, я просто не устаю поражаться человеческой наивности! – Куницына подняла глаза к потолку.
Потолок был подвесной, с врезанными галогеновыми лампочками, и не представлял никакого интереса. Убедившись в этом, Елена разочарованно опустила глаза.
– Ты хоть представляешь, – продолжила журналистка, – как поднялся интерес общественности к Глафире?
– Не представляю, – честно призналась Ирина.
– Да ее очередной диск разлетелся как семечки! А на концерте не было ни одного свободного места! Потому что нашу публику хлебом не корми – только дай насладиться скандалом!
