Попасть в соседний подъезд нам не составило большого труда. Достаточно было пройти по внутреннему переходу, который соединял между собой корпуса жилого комплекса. Адвокат выделывал свои па во втором подъезде, в то время как Кашкины проживали в первом.
— Хочешь, я с тобой пойду? — волновался Иван, пока мы резво двигались во второй подъезд, переходя из корпуса в корпус.
— Будет лучше, если я приду одна, — рассуждала я. — Так проще дурочкой прикинуться. И потом, если меня возьмут в плен, ты меня спасешь. Ведь правда?
И я подставила Ивану губы для поцелуя.
— Если что — кричи, — напутствовал меня друг, снова и снова целуя в нос у квартиры, где, по нашим прикидкам, затаились злодеи. — И знай — если через десять минут не выйдешь, я снесу эту дверь с петель.
Приободренная моральной поддержкой, я дождалась, когда Иван спустится на этаж ниже, и нажала на кнопку звонка. Дверь моментально распахнулась, словно меня поджидали, и в лицо мне выплеснули воду. Во всяком случае, я хочу думать, что мутноватая жидкость в грязной чашке была именно вода. Отфыркиваясь, я отпрыгнула в сторону и выпалила, глядя на торжествующую тетку в пижаме, с видом победительницы взирающую на меня через приоткрытую дверную щель:
— Совсем очумели?
— Она еще разговаривать будет! — возмутилась та, помахивая перед моим носом красным пеньюаром в нежных розовых кружевах. — А Толик хорош, ничего не скажешь!
Она смерила меня оценивающим взглядом и хрипло прошипела:
— Это какую наглость надо иметь, чтобы хранить барахло любовницы в шкафу законной супруги? Думали, не увижу?
Я молчала, не зная, что ответить на хамские выпады скандалистки, а тетка, не получив ожидаемого отпора, решила поддеть меня с другой стороны.
— Что ж сам Толик за вещичками не приехал? — изменив тактику, сладко пропела она. — Боится меня, что ли? А тебя, значит, ему не жалко. Отправил дурочку на верную смерть! Ну, заходи, подруга, будем разбираться.
Ничего не понимая, я тем не менее переступила порог странной квартиры. Часть коридора здесь занимала заставленная коробками с обувью гардеробная. А посреди гардеробной высоченной горой были свалены всевозможные женские тряпки, модельная обувь, дамское белье и декоративная косметика.
— А ты отчаянная девка, — с уважением сказала хозяйка квартиры и, перепрыгнув через кучу шмотья, кивнула на разбросанные вещи: — Мой кобель для тебя покупал?
Я отрицательно помотала головой и честно ответила:
— Не для меня. Для себя.
И, глядя в изумленное лицо женщины, мстительно уточнила:
— А разве вы не знали, что ваш Толик любит наряжаться в комбинации и платья?
Рот женщины, уже открытый для ругани, начал беззвучно хватать спертый воздух. Нащупав за спиной сиденье, она осторожно опустилась на пуфик и дико глянула на меня. Отдышалась, расстегнула пижаму у ворота и смогла вымолвить:
— То есть как это — любит наряжаться в комбинации? Толик трансвестит, что ли?
И, понизив голос, чуть слышно простонала:
— Или гомик?
— Это уж вам виднее, вы все-таки его жена, — пожала я плечами, доставая из сумки пачку фотографий и протягивая снимки притихшей женщине.
— Он? — лаконично уточнила я.
Пусть лучше сначала убедится, что это ее муженек скакал в неглиже перед окном их спальни. А то вдруг начну прижимать дамочку к стенке, а потом выяснится, что мы говорим о совершенно разных людях. С моим везением это очень даже возможно. Но, глядя на округлившиеся глаза женщины, я поняла, что на этот раз не ошиблась и попала по адресу.
С окаменевшим лицом моя собеседница взяла фотографии, молча просмотрела изображения адвоката Толика Буйского в дамских нарядах и тихо выдохнула:
— Ну да, это он.
Затем шумно всхлипнула и уронила руку с только что просмотренными снимками на колени, другой рукой подперев мощный подбородок. Прижав ладонь к щеке и выкатив глаза, она некоторое время сидела неподвижно, а потом вдруг просветленно улыбнулась и потрясла в воздухе фривольными снимками адвоката.
— Ну, Толечка, теперь ты у меня попляшешь! — злорадно пропела она. — Купишь, как миленький, мне новую машину! И шубу! И дом на берегу Истринского водохранилища! А то все «денег нет» да «денег нет»! На стыдобищу такую, значит, есть, а на меня — нету! Девушка, — повернулась она ко мне, — я беру эти снимки! Сколько вы за них хотите?
В голове у меня молнией пронеслась мысль, что это — перст судьбы. Сейчас я могу заломить любую сумму и сделаться сказочно богатой, и, наплевав на Кашкиных, жить себе припеваючи, насколько хватит денег. Но чистые глаза Ромки, с упреком глянувшие из мрака прихожей прямо мне в душу, не позволили совершить эту разумную подлость. Отогнав наваждение, я порылась в сумке, достала из внутреннего кармана прошлогоднюю фотографию второго «А» класса и ткнула пальцем в треугольную Ромкину голову.
— Выкладываете все, что знаете про этого ребенка. И можете забирать снимки. Они ваши. Дарю.
У меня даже зарябило в глазах от собственного благородства, а моя собеседница нисколько не удивилась, как будто люди каждый день отказывались от баснословных состояний в ее пользу. Тетка близоруко прищурилась, вглядываясь в групповую карточку, после чего вскинула на меня недоумевающие глаза.
— С чего вы решили, что я про него вообще что-то знаю? — с вызовом спросила неблагодарная.
— Потому что вчера этот мальчик отправился шантажировать вашего мужа аналогичными фотографиями и пропал, — стараясь не показывать охватившего меня раздражения, пояснила я.
— Как интересно, — протянула женщина, с превосходством поглядывая в мою сторону. — Толик с позавчерашнего дня не появлялся дома, а мальчишка, вы говорите, вчера пошел его шантажировать? Что-то у вас не сходится.
И ехидно добавила:
— Толечка-то еще во вторник ночевать не пришел. Его уже три дня как нету дома. Я и в шкафу стала рыться, чтобы понять, забрал муженек свои вещички или нет. Может, он совсем свалил к своим бабам, а я тут, как порядочная жена, за него волнуюсь.
И тетка поднялась с пуфика, глазами указывая мне на дверь. Но я решила проявить твердость — все-таки дело идет о жизни ребенка.
— Когда вы видели мужа в последний раз? — настойчиво допрашивала я враз охладевшую ко мне даму.
— Во вторник утром, в половине девятого, когда Толик уходил на работу, — вяло протянула супруга адвоката.
Я тоже видела господина Буйского во вторник, но значительно позже, в восемь часов вечера, когда юрист заявился в «Моду Италии», чтобы вернуть очередной свой наряд.
— То есть вы хотите сказать, что со вторника ваш муж Анатолий Буйский дома не появлялся? — на всякий случай уточнила я.
— Не появлялся, — подтвердила тетка, убирая Ромкины снимки в тумбочку под зеркалом и ненавязчиво подталкивая меня в сторону двери. — Ума не приложу, куда Толик делся, так что сожалею, девушка, ничем не могу быть вам полезна.
— Не толкайте меня, я сама уйду, — отреагировала я на ее красноречивый намек. — Но учтите, дама, — строгим голосом припугнула я тетку, — этого мальчика ищет милиция, и если вы что-то от меня утаили — у вас будут проблемы.
— Хотите, я запишу ваш телефон и, если узнаю что-то о Толике, дам вам знать? — прокричала мадам Буйская в открытую дверь, стоя на пороге квартиры.
Но я не обратила на ее предложение никакого внимания и продолжала сбегать по лестнице вниз, ибо уже уяснила для себя дальнейшее направление поисков. Чтобы найти пропавшего мальчишку, нужно было немедленно отправляться в «Яузский пассаж» и вести расследование в окрестностях «Моды Италии», где сгинул бедовый адвокат Толик.
Если бы не Иван, я бы ни за что не нашла нашего Ромку. Так бы и бродила по первому этажу торгового центра среди уже закрытых магазинов, бросала тревожные взгляды на светящиеся витрины кафешек и гадала, с какой стороны попадают на склад. Туда я стремилась не случайно — я же помнила, как хозяйка бутика уговаривала строптивого клиента посмотреть новую коллекцию одежды, которая хранилась на складе и еще не была вывешена в торговый зал.
