В общем, Надежде Николаевне показалось, что она непонятным способом попала в лабораторию НИИ, вроде той, в какой сама она проработала многие годы.
– Итак, с чем пожаловали? – повторила хозяйка, поскольку молчание явно затянулось.
– Евгения Ивановна, – начала Надежда, – я редактировала брошюру о домашней экономии, и у меня возникло несколько вопросов. С этими вопросами я обратилась к вашему племяннику…
– К Толику? – переспросила старуха. – Но он балбес. Совершенный балбес!
– Абсолютно с вами согласна, – подтвердила Надежда. – Он не смог ответить ни на один мой вопрос, и поэтому я обратилась к вам, как к настоящему автору…
– Ну обратились так обратились. – Евгения Ивановна склонила свою величественную голову. – Давайте, какие у вас вопросы… Стул возьмите сами, я хожу с трудом!
Надежда взяла стул, подсела к хозяйке и разложила перед ней листки рукописи.
Через двадцать минут все вопросы были, к обоюдному удовольствию, разрешены.
– А вы, наверное, были неплохим инженером! – проговорила хозяйка, отодвигая рукопись. – Толковые вопросы задаете… понимаете с полуслова… Кофе хотите?
– Не откажусь… – Надежда Николаевна поднялась. – Только лучше я сама приготовлю, чтобы вас не беспокоить. Вы только скажите мне, где у вас кухонные принадлежности…
– А зачем? – переспросила Евгения Ивановна. – У меня есть кому приготовить и кофе, и все прочее…
Она хлопнула в ладоши и громко произнесла:
– Два эспрессо!
Тут же на одном из стеллажей послышался негромкий щелчок, и Надежда с удивлением увидела, как сама собой включилась красивая хромированная кофеварка. К ней подъехала на колесиках металлическая конструкция с выдвижной лапой, насыпала две ложки кофе, налила воды из большой бутыли, подставила под рожок две чашки. Через минуту в комнате запахло свежезаваренным кофе и в чашки потекли струйки горячего ароматного напитка.
Надежда встала, поставила чашки на круглый подносик и вернулась к хозяйке.
– Зря вы это, – не одобрила Евгения Ивановна, – Федя бы сам принес… нечего его баловать…
– Федя? – Надежда покосилась на механического фокстерьера, который тихонько сидел возле кресла хозяйки, время от времени виляя хвостом и поблескивая глазами.
– Ну да, он чего только не умеет!
– Это просто чудо! – воскликнула Надежда. – Как вы все замечательно продумали! И сделали всю эту автоматику сами, своими руками?
– Между прочим, дорогая, я – заслуженный изобретатель республики! – гордо сообщила Евгения Ивановна и показала висящий на стене диплом, подтверждающий это почетное звание. – Одно плохо – ноги болят, поэтому я мало хожу и практически не покидаю свою квартиру. Поэтому приходится просить Толика, хотя он и балбес… Не могу же я посылать в издательство Федю!
Услышав свое имя, фокстерьер завилял хвостом.
– Правда, Толик мне сказал, что в издательстве потребовали, чтобы он поставил на брошюре собственное имя… Сказали, что я для автора слишком стара…
– Глупости! – прервала ее Надежда. – Он все это выдумал!
– Вот как? – Старуха хмыкнула. – Вот балбес! И большую часть гонорара забирает, якобы за хлопоты. Но зато у меня свободного времени много, вот, эту брошюру написала, да и для нескольких других наметки есть…
– Но это же здорово! – обрадовалась Надежда. – Пошлите вы к черту своего племянника, я поговорю с издателем… будем печатать ваши брошюры под вашим настоящим именем, и гонорар полностью вы будете получать…
Примерно час Надежда провела у Евгении Ивановны, получив от общения с ней самое настоящее удовольствие.
Наконец она спохватилась, что нужно готовить обед для мужа, да и вообще накопилось домашних дел, и с сожалением распрощалась с пожилой изобретательницей, пообещав в ближайшее время навестить ее и обсудить дальнейшие издательские планы.
Фокстерьер Федя проводил ее до дверей, вежливо виляя хромированным хвостом и умильно заглядывая в глаза. Если бы он был живой собакой, Надежда могла бы подумать, что он намекает ей на сахарную косточку или кусочек колбасы, но механическую собаку такие лакомства вряд ли могли заинтересовать.
Надежда поднялась по ступенькам, дверь автоматически открылась перед ней, и она оказалась на улице.
Точнее, в полутемной арке, соединяющей двор дома с Резной улицей.
В нескольких метрах от Надежды, возле самого выхода на улицу, стояли двое мужчин.
В квартире Евгении Ивановны все механизмы были тщательно смазаны и действовали практически бесшумно. Так же тщательно смазана была входная дверь, поэтому двое незнакомцев не услышали, как она закрылась за Надеждой.
Надежда Николаевна рассеянно взглянула в их сторону… и замерла.
Эти два силуэта были ей удивительно знакомы. Надежда их уже видела, причем видела почти так же, как сейчас, – при слабом освещении и не в самом удобном ракурсе…
Она еще не сообразила, где видела этих двоих, но подсознание уже говорило об опасности. Эти двое были связаны с чем-то рискованным, с чем-то криминальным. Надежда ничуть не удивилась – так уж получилось, что она – приличная интеллигентная женщина среднего, скажем так, возраста, время от времени влезала в криминальные истории. Эти двое были ей знакомы – не близко, конечно, но она определенно была уверена, что видела их в неблагоприятной обстановке.
Впрочем, это было ясно даже по тому, как они держались – прижавшись к стене, воровато выглядывая на улицу.
«Жулики!» – уверилась Надежда и тут же вспомнила, где видела этих двоих: в маршрутном такси, наткнувшись на труп.
Это именно они вернулись, чтобы вытащить покойника из маршрутки и запихнуть его в багажник своей машины.
Конечно, сейчас Надежда видела их со спины, поэтому не сразу узнала – ей не были видны лица злодеев, не было видно родимое пятно на щеке одного из них, напоминающее формой то ли Сицилию, то ли Корсику на школьной географической карте, не были видны длинные, обвислые усы второго, но и того, что она видела, было вполне достаточно, чтобы вспомнить их. Те же осторожные, вкрадчивые движения, те же широкие покатые плечи…
Один из незнакомцев медленно двинулся вперед, свет упал на его голову, и Надежда увидела обширную красную лысину вислоусого. Лысина была знакома до боли. Все сомнения исчезли. Надежда замерла, прижалась к стене, и вся превратилась в зрение и слух.
– Сколько еще ждать? – спросил вислоусый у своего напарника, нетерпеливо переступив с ноги на ногу.
– Примерно полчаса, а может, и меньше, – отозвался тот. – Что, немножко подождать не можешь? В нашей с тобой профессии умение ждать – самое первое дело! Даже важнее умения драться!
– Мне бы отлить…
– Что, заранее не мог? Теперь терпи, я тебя отпустить не могу! Девчонка в любой момент может появиться!
– Да я пива пару кружек выпил…
– Ну и дурак!
Вислоусый что-то недовольно проворчал, а потом раздраженно спросил:
– А ты вообще-то уверен, что она придет? Может, зря мы тут обувь оттаптываем?
– Придет, никуда не денется! – Его напарник негромко засмеялся. – Ника хорошую наживку закинула, а она ее заглотила, так что придет как миленькая!
Злоумышленники ненадолго замолчали, а Надежда лихорадочно соображала.
Эти двое почти у нее на глазах убили человека, потом куда-то увезли его труп. И сейчас здесь, в этом глухом углу Петроградской стороны, они кого-то подстерегают, судя по их словам – какую-то девушку. Причем можно не сомневаться, что намерения у них самые что ни на есть кровожадные…
Еще Надежда вспомнила свой сон, вспомнила человека из маршрутки, который просил ее предупредить Вадима.
Она не сумела это сделать, и интуиция подсказывала ей, что теперь уже поздно, что она опоздала со своей помощью. Но она хотя бы может спасти от этих двоих злодеев неизвестную девушку, которую они караулят в темной подворотне…
– А вот и она! – довольным тоном сообщил главный из криминальной парочки. – Вот видишь, а ты сомневался! Ника – баба надежная, если сказала – значит, все так и будет, можно не сомневаться!
С этими словами он пригнулся и крадучись выбрался из подворотни. Вислоусый громила двинулся следом за ним, по-прежнему что-то недовольно бормоча.
Как только двое злодеев скрылись из виду, Надежда Николаевна тенью скользнула следом за ними и осторожно выглянула на улицу.
Метрах в пятидесяти по улице шла молодая женщина лет тридцати. Встретив ее в обычных обстоятельствах, Надежда вряд ли обратила бы внимание на незнакомку, которая обладала внешностью неброской, хотя и привлекательной. Хрупкая блондинка с серыми глазами и слегка размытыми чертами лица, она была скорее миловидна, чем красива. Хотя глаза излучали свет, а в чертах лица проступал мягкий, уступчивый характер, эта девушка была не из тех, кто привлекает многочисленные мужские взгляды. Однако у Надежды Николаевны она вызвала невольную симпатию. Девушка медленно шла, оглядываясь по сторонам и, по-видимому, отыскивая нужный дом, как сама Надежда пару часов назад.
