Кроме этой блондинки, прохожих на улице не было, так что, несомненно, именно о ней говорили прятавшиеся в подворотне бандиты, именно ее они поджидали в засаде.
Надежда завертела головой: выбравшись из подворотни, злодеи куда-то подевались, будто провалились сквозь землю.
Однако неподалеку на недокрашенной стене дома висела монтажная люлька, в которой, должно быть, работали маляры. Но в данный момент они тоже отсутствовали – скорее всего ушли на обед, оставив в люльке ведра с краской и свои малярные инструменты.
Переведя взгляд немного дальше, Надежда увидела несколько мусорных баков. И вдруг над одним из этих баков на мгновение показался краешек розовой лысины.
– Ага, – прошептала Надежда, вглядываясь в пространство за баками, – вот вы где, голубчики! Ну и приметный же этот лысый! Кепочку хоть бы на дело надевал, что ли…
Новое укрытие бандитов находилось как раз на пути у симпатичной блондинки, и с каждым ее шагом расстояние между ними неотвратимо сокращалось.
Гена, мой шеф, похоже, смирился с тем, что я теперь чуть не каждый день ухожу с работы намного раньше. Или прихожу намного позже. После того как я по телефону обозвала его равнодушным и черствым типом, он не то чтобы обиделся, но здорово удивился. Ведь раньше я никогда с ним не ругалась и даже не спорила. Поэтому он не ждал ничего подобного от такой мямли и рохли, как я (это его собственные выражения, но я с ним и не спорила).
– Ну что, похоронила своего бывшего? – спросил он на следующее утро вместо того, чтобы поздороваться.
– С чего ты взял? – холодно спросила я, также не утруждая себя приветствием. – Тело милиция забрала, хоронить не разрешают, пока дело не раскроют…
– Какое еще дело? – Гена малость сбавил тон. – Известно же, что твоего бывшего порешила его нынешняя жена, из ревности.
– Откуда тебе это известно? – с подозрением спросила я. – Тебя что, в милицию вызывали?
– Да нет, – он даже отступил на шаг, – просто все уже знают, мне Жанка сказала или из бухгалтерии кто-то, уж не помню…
Вот вы мне скажите, откуда они узнали? Я молчала как рыба об лед, свекровь сейчас не в форме, не иначе, как эта болтушка Васильцова позвонила и все разболтала. Определенно у нее хроническое недержание речи! Вот бы кого к доктору Леденцову на прием! Хотя, возможно, это не лечится…
– Так вот, сведения у тебя неверные, – злорадно сказала я, – дело еще не закрыто, потому что выяснились новые обстоятельства. Какие – сказать не могу, чтобы тайну следствия не нарушить, подписку давала.
Геннадий заметно побледнел, и любознательность его убавилась. Он просто очень боится милиции. Раньше я думала, что это касается только сотрудников из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, но оказалось – вообще всех.
– Тебя, что ли, подозревают? – буркнул он, отводя глаза.
– Мы все у них на подозрении, – притворно вздохнула я, – так что если ненароком вздумаешь меня уволить, то никак не получится, пока все не закончится и убийцу не найдут. А то живо на тебя следователю наклепаю, что ты ко мне придирался, а Вадим за меня заступался, и у вас были плохие отношения.
Глядя ему в лицо, я почувствовала слабый укол совести – можно ли так пугать человека? Этак нашего Геночку еще инфаркт хватит, от страха-то…
С другой стороны, как еще можно ковать кадры хороших руководителей? Как закаляют сталь? Сначала раскалят, потом резко охлаждают. Дома Гену теща регулярно поджаривает на медленном огне, а мои слова подобны ушату холодной воды. Ничего, пусть привыкает, жизнь познается в борьбе!
Так или иначе, больше вопросов от Гены не последовало, и теперь он вообще избегает всяческих встреч со мной. Честно говоря, меня такое положение вещей очень устраивает.
В этот день я тоже едва доработала до обеденного перерыва и покинула свое рабочее место. Шеф столкнулся со мной в коридоре и не успел скрыться за дверью своего кабинета, как я выпалила:
– Еду в прокуратуру на очную ставку! Когда вернусь – не знаю! И вернусь ли вообще…
Глаза у Гены забегали, и он пробормотал:
– Я про твои дела ничего не знаю и знать не хочу!
– А придется! – бросила я в закрывшуюся дверь, сама себе удивляясь – ну что я к нему привязалась? Однако вспомнила, сколько раз Гена меня подставлял, как часто заставлял заниматься не своей работой, разгребать чужие завалы. И за это не то что денег – слова доброго от него не слышала! Так ему и надо, паразиту, пускай потрясется у себя в кабинете.
Выйдя на улицу, я взглянула на часы. Было уже половина второго, а в той записке, которую я нашла в сумочке Вероники, было написано «14.30», так что у меня оставался ровно час. Тем более что я хотела приехать заранее и найти укромное, безопасное место, чтобы проследить, с кем там встречается Вероника.
Я замахала рукой проезжающим машинам.
Если бы на моем месте стояла Карина, наверняка не было бы отбоя от желающих ее подвезти. Но я, как уже сказано, обладаю внешностью неброской и заурядной. Иногда мне кажется, что я вообще невидимка, по крайней мере многочисленные машины проезжали мимо меня, как мимо пустого места.
Время уходило, а никто так и не останавливался.
Отчаявшись, я выскочила на проезжую часть.
Раздался резкий скрип тормозов, рядом со мной остановились битые, видавшие виды «Жигули», из них выскочил дядечка лет шестидесяти и завопил:
– Ты что, с ума сошла? Тебе жить надоело? Если на тот свет торопишься, ищи другое место! Я-то тут при чем? Мне из-за тебя на зону идти неохота!
– Дяденька, подвезите меня! – взмолилась я как можно жалостнее. – Мне очень срочно ехать нужно, а никто не останавливается!
– Конечно, не останавливаются, – проворчал водитель, постепенно успокаиваясь, – ты встала возле автобусной остановки и хочешь машину поймать. Отошла бы в сторонку, так давно бы уехала…
– Так подвезете меня? – Я смотрела на него умоляющим взглядом. – Вы уже все равно остановились! Я заплачу, сколько скажете!
– Зачем сколько скажете? Я не рвач! Куда ехать-то? – Судя по тону, дядечка успокоился.
– На Глухую Зеленину! – робко сообщила я, ожидая, что он откажется ехать в такой непопулярный район.
– Ладно, садись, – смилостивился водитель. – Я почти в ту сторону еду. На Левашовский. Только больше так не делай! Торопишься или не торопишься, на тот свет всегда успеешь!
Я облегченно вздохнула и плюхнулась на заднее сиденье.
Дядечка тронулся, то и дело поглядывая на меня в зеркало заднего вида и что-то вполголоса бормоча.
– Дочка у меня такая примерно, как ты, – произнес он наконец со вздохом, – тоже мозгов нету. А свои, сама понимаешь, не вставишь. Такой операции пока что не делают. Носится как угорелая, того и гляди под колеса попадет…
– Такой сейчас ритм жизни… – проговорила я, только чтобы поддержать разговор. – Всюду надо успеть…
– А кто не торопится, тот гораздо больше успевает! – подхватил водитель. – Вон погляди ты на этих, – он махнул рукой в сторону снующих вокруг пешеходов, – так и лезут под колеса! Ну куда, бабка, куда?! – рявкнул он на особенно шуструю старуху.
Та сиганула через дорогу прямо перед капотом его машины, да еще погрозила ему кулаком.
– Ну когда молодые носятся, это еще понять можно, но куда эта старая карга несется…
Пробок в этот час обычно не бывает, и уже через двадцать минут мы свернули с Чкаловского проспекта.
После суеты и столпотворения городского центра здесь было удивительно безлюдно.
– Ну вот она, Глухая Зеленина. – Водитель сбросил скорость и оглянулся. – Ты смотри, дочка, тут места нехорошие, бандитские. И гляди – народу совсем нету. Тебе какой дом-то нужен? Давай уж до самого подъезда тебя довезу…
– Вы меня высадите здесь, – попросила я, – дом уж я сама найду.
– Ну смотри, как знаешь! – Он пожал плечами, подъехал к тротуару и заглушил мотор.
Я расплатилась, вылезла из машины и двинулась вперед.
Район был глухой и безлюдный, что как нельзя более соответствовало названию улицы. Вдоль одной стороны Глухой Зелениной тянулся бетонный забор фабрики, судя по тишине, заброшенной, дома по другой стороне тоже казались какими-то вымершими. Из живых существ на глаза мне попалась только хромая рыжая собака, торопившаяся куда-то по своим собачьим делам, да и та, опасливо покосившись, свернула в подворотню.
Наступила какая-то напряженная тишина. Даже воздух казался наэлектризованным, как перед грозой.
Я прибавила шагу, глядя на номера домов.
На стене углового дома висела строительная люлька, но самих рабочих не было – видно, ушли на обед.
У меня возникло неприятное, гнетущее чувство. Казалось, что за мной кто-то следит – возможно, сами дома смотрели мне в спину своими мрачными окнами.
Только теперь я поняла, какую глупость сделала, приехав сюда в одиночку. Однако отступать я не собиралась – раз уж приехала, постараюсь довести дело до конца…
Я на мгновение остановилась, удивившись. Раньше я бы, увидев такой райончик, тут же перетрусила и устремилась назад. Точнее, раньше бы я вообще сюда не поехала. Сидела бы дома и боялась всего. Раньше бы я не смогла отбиться ни от фальшивого «капитана Меленкова», ни от его лысого спутника, да что там, и с Геной-то не смогла бы я поговорить твердо! Неужели комплексы, мои старые верные спутники, исчезли? И можно забыть про доктора Леденцова…
