Квартира располагалась на втором этаже серого блочного дома. Я долго в нерешительности стоял у крашеной металлической двери, прежде чем нажать кнопку звонка. Разумовский открыл так быстро, словно стоял под дверью, ожидая моего прихода. На иерее были лишь черные джинсы и кожаные туфли. Голый торс, перевитый канатами жил и бронированный пластинами массивных мускулов, лоснился от пота.
- Проходи, - посторонился он, пропуская меня в квартиру. - Извини за неподобающий вид, я немного разминался...
Я вошел и огляделся. Обычная однокомнатная квартира с недорогой, уже изрядно подержанной мебелью, но очень чисто и очень уютно. В углу комнаты стоял небольшой домашний тренажер, скамья со штангой, на настенном ковре крест-накрест были прикреплены две сабли. Разумовский перехватил мой взгляд:
- Это со старых времен, - пояснил он, натягивая футболку. - Я имею в виду сабли. Сейчас даже на штангу времени нет... Да и не приветствуется это моим начальством.
- Ну, насколько я теперь знаю, начальству-то ты никогда не старался угодить... батюшка, - улыбнулся я.
- Это точно. В угро считали, что я - блаженный, в церкви - что одержимый. Где золотую середину найти?
- В смирении.
- Смириться с существующим положением вещей значит помогать только словом, а в наше время слова бывает недостаточно. Я так считаю. И потому для своего начальства я такой же неудобный, как и ты ... Садись за стол.
Я устроился на мягком диване, возле которого стоял низкий журнальный столик. Разумовский принес с кухни тарелку с нарезанным тонкими кусками салом, шипящую на сковороде
яичницу, открыл банку томатов, нарезал хлеб и наконец, поставил хрустальные стопки и графин с прозрачной жидкостью.
- Что это? - с подозрением покосился я на графин. Водка?
- Раньше атеисты на предрассудки в массах жаловались, - вздохнул Разумовский. - А теперь - церковь... Ты знаешь, что у священнослужителей, как и у всех прочих людей, две руки, две ноги, и они даже разделяются на “мальчиков” и “девочек” - Понятно... Что ты смеёшься? Я про вашу жизнь знаю в том объеме, в котором её доносят средства массовой информации. - Слушай, вот ты сказал “девочек”. Что, и женщины - попы есть, или ты пошутил? Ой, извини, “поп”, это, наверное, неправильно...
- Ничего, ничего. Это у нас в слово “поп” пошловато-приторный смысл вложили. В переводе с греческого “папос” означает “отец”. Ты имеешь в виду Православную Церковь? Долгое время женщины не имели права священнослужения, но сейчас в Швеции есть женщины-пасторы.
- Но ведь Церковь утверждает, что женщина - “низшая и подчиненная” не только в вере, но вообще в жизни.
- Кто как понимает, тот так и трактует. Церковь утверждает, что главой семьи должен быть муж, тогда в доме будут спокойствие и мир. Это как в армии - должно быть единовластие. Если решения будут обсуждаться, тогда лебедь станет тянуть в одну сторону, рак в другую, а щука в третью... Тоже предрассудки, но с другой стороны. Когда в фильме “Москва слезам не верит”- главный герой заявляет, что “принимать решения в этом доме буду я на том простом основании, что я мужчина” -, женщины восторгаются и вздыхают: “Где ж такого мужика найти?”- ,а когда то же самое проповедуется иными словами, кричат о дискриминации женщин, предрассудках и прочем...
- Дело не в проповедях, предрассудках и учениях, дело в мужчинах и женщинах. Хозяином в доме может быть только настоящий мужчина, а не каждый... Нет, не смог бы я быть священником. Без женщин?! Увольте...
- Почему “без женщин”? В церкви есть монашествующие иеромонахи, иеродиаконы, которым не дозволено жениться, но есть и белое духовенство - протодьяконы... Каждый выбирает сам, кем ему быть. Не многие находят в себе силы обойтись без “второй половины”. Совсем другое дело грех вне брака... Но это вопрос долгий.
- Всё равно, я не смог бы... А вот зачем этим занялся?
- В Бога верую. В великое духовное начало, в доброту человеческую, в душу и многое другое... Как-нибудь в другой раз расскажу. Работа нам предстоит немалая...
- “Нам”? - удивился я - Вообще-то оперуполномоченный уголовного розыска - это я. Как-то так получилось, что в силу своей профессии я иногда расследованиями занимаюсь. А твоё дело, как ты сам изволил, выразиться - духовное врачевание. Давай сразу условимся - каждый занимается своим делом. Как говорится, “кесарю - кесарево”... А в этом деле, хош не хош, но подвинься...
- Угу... Ты расследуй, а я молиться буду... Знаешь, что есть и другая поговорка: “На Бога надейся, а сам не плошай”. Три дня свободных я выхлопотал, так что не обессудь, но...
- Интересный ты, однако, священник... так дело не пойдет.
-А как? - быстро спросил он.
- Я работаю всегда в одиночку. У меня свои способы, и я не люблю, когда ко мне лезут с советами... Займись своим делом, батюшка. У тебя в приходе обиженных и нуждающихся в утешении - пруд пруди, а это мое дело. Ты хотел, чтоб я за это взялся, я возьмусь.
- Я буду бездействовать, а иконы тем временем за кордон уйдут? Нет уж, извини, но сам... подвинься.
- Тогда на кой же чер... Кхм... Зачем тогда ты ко мне за помощью обратился?
- “Ксива”,- невинно ответил иерей, - У тебя есть удостоверение. И все права. А у меня, кроме слова Божьего, других аргументов нет. Ты можешь пролезть туда, куда меня
попросту не пустят.
- Это куда же?
- А вот это разговор отдельный,
- О-хо-хо, - вздохнул я, - таскаться по городу со священником в качестве нагрузки...
- Это мы еще посмотрим, кто кому в нагрузку будет.
- Хорошо, этот вопрос мы временно отложим. Рассказывай, какие у тебя догадки. Ведь догадки имеются?
- Имеются, - подтвердил он. - Есть у меня кое-какие подозрения. Видишь ли, за десять дней до ограбления пришел к нам директор инвестиционно-коммерческой фирмы “Роща”, некто господин Соловьев. Поговорил с протоиереем о том, о сем... И, высказал желание помочь церкви в меру сил своих. Пожертвовал довольно значительную сумму, пообещал прислать группу ремонтников-реставраторов. У нас проводка прогнила и полы совсем плохие... Все ведь в деньги упирается. Мы, естественно, обрадовались. Смутил меня Соловьев тем, что крестился неправильно. До этого утверждал, что он - человек глубоко верующий, помогать нам для него - одно удовольствие... Как же так, думаю, “глубоко верующий” человек, а как крест класть, не знает - то ли справа налево, то ли слева направо... Но чудаков сейчас много, а Бог в душе независимо от того, чтишь ты символику или нет. Здесь важны дела, помыслы, а не атрибуты... Когда через пару дней прибыла группа ремонтников, я совсем позабыл о своей подозрительности, списав ее на отголоски былой работы. Ребята и впрямь постарались - починили все так, что любо-дорого поглядеть. Особо много внимания они уделяли сигнализации... Как священник, я гоню от себя мысль, что оказавший помощь может действовать в корыстных целях, но как бывший опер...
- Насколько я помню материалы дела, сигнализация не была повреждена. Пропилили решетку; выбили стекла... Ведь так они проникли?
- По времени не сходится. Группа захвата прибыла на место через четыре минуты. Успели бы воры за это время проникнуть в помещение, обойти его, собрать все самое ценное и скрыться до прибытия наряда? Даже если они чемпионы по скоростному преодолению полосы препятствий нет. Я полагаю, что стекло разбили уже после того, как иконы были вывезены в надежное место.
- Да, остается такая мелочь, как сигнализация. Хоть ты и жалуешься на отсутствие денег, но сигнализация у вас установлена не в виде колокольчика над дверью... Одна из последних разработок, если не ошибаюсь?
- “Цербер”. Подарок церкви от прихожан, - улыбнулся иерей. Когда я думал над этой версией, я проверил сигнализацию, что, кстати, должно было быть твоей работой... И вот что я обнаружил...
Он подошел к серванту; открыл ящик, извлек небольшой коробок, вернулся к столу и высыпал передо мной три черных пластиковых квадратика с “усиками”- проволочками.
-Электронные насадки, - догадался я. - Крепятся к проводам сигнализации, в нужное время блокируются сигналом на расстоянии. И вся хваленая система безопасности наивных американцев бледнеет перед смекалкой русских - “левшей”. Почему они их не сняли перед уходом?
- Я - иерей, а не гадалка. Быть может, забыли в спешке, а может, и обнаглели до такой степени, что просто не захотели возиться в темноте. Если б не я, их никто бы и не заметил, а если бы и нашли, то только к тому времени, когда иконы на Западе уже сантиметровым слоем пыли в частных коллекциях покрылись бы.
- Ну ладно, ладно - устыдил. Кончай хвастаться, а не то меня начнет душить черная зависть, и, чтобы избежать контрастов, я опять велосипедами да кражами из коридоров займусь... Значит, говоришь директор? Как называлось это сообщество - “кустарей-умельцев”?
