Копейкина покрылась потом.
Звонок был сделан в ноль часов сорок две минуты.
– Господи, она звонила Эрику перед самой смертью.
Черные круги перед глазами и нарастающий шум в ушах заставили Катку откинуться на спинку сиденья.
Эрик… Эрнест… С какой стати Александра звонила сыну ночью?
Ей вспомнился уступ, окно и клумба пионов.
– А что, если Эрик приехал в особняк не утром, а сразу после полуночи?
Открыв бутылку минералки, Ката с жадностью стала глотать теплую воду.
Без четверти пять она уже сидела за столиком открытого кафе и озиралась по сторонам.
Эрнест приехал с десятиминутным опозданием.
– Не мог найти ключи от машины, – сказал он, сев на пластмассовый стул. – А что за срочность, по телефону ты толком не объяснила, зачем хочешь со мной встретиться? И вообще, почему нельзя было поговорить дома?
– С глазу на глаз мне будет легче.
– Загадочная ты женщина, Катарина. Вся окутана таинственностью.
Катка отпила остывший кофе и попросила:
– Эрик, будь другом, принеси пару салфеток.
Он встал.
– Эрик, подожди. У меня телефон разрядился, не одолжишь свой? Надо позвонить Розалии.
– Держи, – усмехнувшись, Гжельский пошел за салфетками.
Трясущимися руками Копейкина нажимала на кнопки его телефона.
Когда Эрнест вернулся, Ката с вызовом уставилась на него.
– Да что с тобой, в конце концов? – насторожился он. – Ведешь себя неестественно. Ты здорова?
– Эрик, зачем ты соврал?
– Я? Когда?
– Почему не сказал майору, что в ночь убийства Александра Константиновна звонила тебе на сотовый?
Гжельский моментально покрылся испариной.
– Звонила мне? Ты что-то путаешь.
– У меня телефон Купатовой. Отрицать бессмысленно.
Эрнест быстро осмотрелся вокруг.
– Я не посчитал нужным рассказывать о звонке тетки, потому что в действительности с ней не разговаривал. Не забывай, я находился в дороге, а когда она звонила, я спал. Провел несколько часов за рулем – глаза слипались. Я попросту не слышал ее звонка. Увидел, что она звонила, лишь утром.
– Экспертиза установила, что смерть Александры наступила…
– Да, да, знаю, между полуночью и двумя ночи.
– Ее звонок, сделанный без восемнадцати час, мог здорово помочь следствию. Но ты упорно молчал. И я хочу услышать правду – почему.
– Говорю, я с ней не разговаривал!
– Очередная ложь. Пока ты ходил за салфетками, я узнала много интересного.
– Может, поделишься информацией? – с издевкой в голосе процедил Гжельский.
– С удовольствием. Утверждаю со стопроцентной гарантией – ты разговаривал с тетей. Об этом свидетельствует высвеченный номер ее телефона во входящих звонках. Если бы, как ты выразился, ты спал и не слышал звонка, то номер Купатовой значился бы в пропущенных вызовах. А он во входящих, Эрик. Доказательства налицо.
Эрнест побагровел:
– Я тебя недооценил, ты дашь фору любому сыщику.
– Не стоит мне льстить.
– Хорошо, – он нагнулся к ее лицу, – я ответил на звонок. Я сказал тетке, что не желаю с ней разговаривать, и отсоединился.
– Ты был ночью в особняке? Я права? Забрался в кабинет Александры через окно.
– Я стучал в окно, – выпалил Эрнест. – Не хотел будить домашних, а когда увидел свет в кабинете тетки, постучал по стеклу. Она открыла мне входную дверь, мы вернулись в кабинет, стали разговаривать…
– И?
– Для тетки я навсегда остался маленьким беспомощным мальчиком. Она закидала меня вопросами. Почему я бледный, откуда круги под глазами. Потом потребовала показать руки.
– Для чего?
– Предположила, что я наркоман и сижу на игле.
– А дальше?
– Я психанул, хотел уйти, а она закричала, что я ее родной сын. – Эрик закрыл лицо ладонями. – У меня разум помутился, я назвал ее сумасшедшей и выбежал на улицу. Машина стояла за воротами, я перемахнул через забор и уехал.
– Куда?
– Припарковался недалеко от поселка и просидел в тачке до утра. Когда садился в машину, раздался звонок. Я проорал в трубку и отключил мобильник. Все.
– Ты должен был рассказать об этом майору.
– Нет! – Эрнест вздрогнул от собственного крика.
Несколько человек за соседними столиками покосились в их сторону.
– Тетю уже не вернуть к жизни, – заявил Гжельский, сбавив тон.
Ката поднесла ко рту салфетку.
– Ты не до конца откровенен.
– А почему я вообще должен быть с тобой откровенным? Ты кто, Господь Бог? Или думаешь, что тетю убил я? Отвечай! Ты считаешь, я задушил Александру?
– Мне…
– Я ее не убивал! Заруби себе на носу – не убивал! Мы не виновны в ее смерти.
Эрнест побежал к своей машине.
Скомкав пластиковый стаканчик, Катка прошептала:
– Что он имел в виду под словами «мы не виновны»? Кто «мы»?
Вечером того же дня в спальню Копейкиной робко постучал Борис Игоревич. Застыв на пороге, он опустил голову и начал издалека:
– Катарина, тебе известно, что в последнее время на нашу семью свалилось много горя.
– Конечно, Борис Игоревич.
– Нам очень тяжело, мы все чувствуем себя неважнецки.
– Понимаю.
– Пойми также, что это наша семейная трагедия. Трагедия семьи Гжельских.
– Куда вы клоните?
– Мне очень неловко просить тебя об этом, но я вынужден. Полагаю, что вы с Розалией и Натальей уже можете вернуться к себе.
Подобного от Бориса Игоревича Катка не ожидала.
– Вы нас гоните?
– Не гоню, а прошу войти в наше положение. Не сердись, но так будет лучше для всех.
Ощущая себя ребенком, у которого взрослый дядя отобрал конфетку, Катарина прошептала:
– Хорошо, Борис Игоревич, я вас поняла. Завтра утром нас здесь не будет.
– Вы можете приехать на сороковины Олега.
– Непременно.
Гжельский откланялся.
Ночью Катка боролась со жгучим желанием ворваться в спальню Бориса и задать ему вопрос в лоб: какова на самом деле причина, по которой он просит их отбыть восвояси? А впрочем, причина известна. Тут не обошлось без Эрнеста. Наверняка сын попросил Бориса поговорить с ней.
А у Эрика рыльце в пушку. Неспроста он утаил от следствия звонок Александры Константиновны.
– Ничего, теперь я от тебя не отстану, – пробурчала Катка, скинув с себя Парамаунта.
Через два дня в коттедж Копейкиных приехала Диана.
– О!.. Не успели мы от вас свалить, как ты по нас уже соскучилась, – рявкнула Розалия.
Проигнорировав ее слова, Дианка подошла к Катке.
– У нас новая беда, – выпалила она.
– Еще одно убийство?
– Хуже. Отца утром арестовали.
– Что?!
– Его обвиняют в убийстве тети Саши. И он… Катка, папа во всем сознался. Он задушил тетю в кабинете, а потом отвез тело подальше от дома, чтобы запутать следствие.
Розалия Станиславовна первой справилась с оцепенением.
– Боря убил Шурочку? Не могу поверить. Почему?
Диана зарыдала.
– Говорит, было больно смотреть, как страдает мать от постоянных нападок сестры.
– Как следствие вышло на Бориса?
– Рядом с местом, где нашли тетю, есть несколько круглосуточных лотков. Следователь опросил работающих в ту ночь продавцов. Никто ничего подозрительного не заметил. А в километре располагается бензозаправка, и ее владелец вспомнил, что в третьем часу ночи к ней подъехала черная «Вольво». Сидевший за рулем мужчина открыл окно и попросил, чтобы залили полный бак бензина. Парень запомнил номер тачки. Это была машина отца.
– А почему он запомнил именно ее номер?
– Его удивил странный вид папы. Он был одет в пижаму и поверх нее халат. А на руках… Когда отец протягивал ему деньги, парень заметил, что тот в резиновых перчатках.
Диана уткнулась в плечо Копейкиной.
Розалия Станиславовна задала вопрос:
– А кто тогда убил Олега? Тоже Борис?
Дианка кивнула:
– Папа и в его убийстве сознался.
– Но этого не может быть. – Ката вскочила с дивана. – Олега убила женщина! По крайней мере, Роман видел, как в квартиру заходила черноволосая дама.
– Я ничего не соображаю, – выла Диана.
На следующий день Катке разрешили встретиться с арестованным Гжельским. Здесь, правда, не обошлось без помощи Отара. После того как Розалия составила капитану милиции персональный гороскоп, из которого следовало, что очень скоро на Отарика свалится огромная удача, он пообещал выполнить любую ее просьбу.
Ката не преминула воспользоваться добротой Отара.
Но Борис был не расположен вести беседы. На все вопросы Копейкиной Гжельский упорно твердил:
– Я виновен в смерти Олега и Шуры. Пусть меня судят. Я готов понести самое суровое наказание.
– Я вам не верю, Борис Игоревич.
– Думаю, судья поверит.
– В деле одни нестыковки. Вы не могли убить Александру Константиновну.
– Откуда ты знаешь? Я же ее убил.
– То есть вы заранее спланировали убийство, да?
– Совершенно точно.
– И вы еще днем знали, что вечером, когда домочадцы заснут, отправите Купатову к праотцам?
