– Совершенно точно.
– И вы еще днем знали, что вечером, когда домочадцы заснут, отправите Купатову к праотцам?
– Да. Удавку приготовил загодя.
– Вот вы и попались. Борис Игоревич, зачем вы на себя наговариваете?
– Я убийца.
– Настоящий убийца, решившийся на столь ужасный шаг, никогда не облачится в пижаму и халат!
Гжельский покачнулся.
– А вы были в халате. Как такое возможно?
– Я убил Шуру, – стоял на своем Борис. – Чего ты добиваешься, я во всем признался, меня осудят.
– Я добиваюсь правды.
– Правда одна – я преступник.
– Но в убийстве Олега подозревают женщину. Темноволосая дама приходила к нему в ночь…
– Замолчи! – Гжельский сорвался на крик. – Никакой дамы не было! Племянника убил я.
Больше Борис не проронил ни слова.
Домой Катарина приехала в разгар вселенского скандала, устроенного Розалией по причине появления в кухне паука.
– Они меня доконают! Гады! Даже шашки не помогли! Надо купить газовую бомбу.
– Может, сразу атомную? Розалия Станиславовна, умоляю, не кричите. У меня нещадно болит голова.
– Болит голова, – передразнила ее свекровь. – Выпей таблетку и заткнись. От твоего ора у меня волосы дыбом встают.
– Но кричите вы, а не я.
На журнальном столике запищал сотовый.
– Это Ирма. – Розалия схватила телефон.
Ката хотела подняться по лестнице, но увиденное заставило ее передумать.
С телефона свекрови свисал серебристый брелок в виде кинжала. Брелок точь-в-точь напоминал тот, что пропал у Каты и который она безуспешно пыталась найти в особняке Купатовой.
Наговорившись с подругой, Розалия положила мобильник на столик.
– Откуда у вас этот брелок?
– А-а! Нравится? Серебряный! Хотя я хотела золотой. Такой же, как ты нашла в доме Шурочки.
Катка побледнела:
– Вы видели золотой брелок?
– Конечно, видела. Когда зашла к тебе в спальню, сразу его заприметила.
– Вы его взяли?!
– Я.
– Мне следовало догадаться. Только один человек на всем белом свете способен взять без спроса чужую вещь. Я каждый сантиметр спальни осмотрела, уже решила, что у меня склероз.
– Мне не терпелось повесить брелок на свой мобильный. Ради прикола, посмотреть, как это выглядит.
– Где же он?
– У него ушко было сломано.
– Розалия Станиславовна, где брелок?
– Отдала.
– Кому?
– Законной владелице. Я шла к себе и любовалась кинжалом, а навстречу мне Аглая. Увидев у меня в руках брелок, она жутко обрадовалась. Оказывается, Глашка его посеяла и на протяжении нескольких дней пыталась отыскать. А ты вот первая на него наткнулась.
Ката стала задыхаться.
– Что с тобой?
– Воды!
– Наташка! Ната!!! Принеси воды, Катарине плохо!
Приложив стакан к губам невестки, Розалия тарахтела:
– Попей. Ты вся белая. Нельзя же так нас пугать. Я думала, у тебя сейчас начнется припадок. У тебя в детстве были припадки?
– Отстаньте.
– А в юности?
– Помолчите.
– Ката, если ты припадочная, скажи прямо. Мол, да, я страдаю приступами и так далее. Никто тебя не осудит, никто не станет показывать на тебя пальцем.
– Отойдите от меня. У меня никогда не было припадков.
– Врача вызвать? – Натали с тревогой смотрела на Кату.
– Нет, мне уже лучше.
– Не вставай, лежи.
– Я поднимусь к себе.
– Наташка, помоги ей, – велела Розалия.
– Я сама, – возразила Катка.
На негнущихся ногах она дотащилась до спальни.
Рухнув на кровать лицом вниз, она тихо застонала.
* * *
В одиннадцать вечера Катарина стояла в центре гостиной в доме Александры.
– Я приехала ненадолго, – сказала она, скользя взглядом по членам семейства. – И буду краткой. Мой визит напрямую связан с преступлением, совершенным неделю назад в кабинете Александры Константиновны.
– Катка, не говори загадками, – попросила Диана.
– У меня для вас есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
– Думаю, с плохой, – молвил Егор.
– Нет, лучше с хорошей. – Люсьена прикрыла рукой подбородок.
Нина принесла Аглае сердечные капли и стакан воды.
– Спасибо, Нинок. – Гжельская с благодарностью погладила ее по руке. – Катарина, продолжай, не обращай на меня внимания.
– Хорошая новость заключается в том, что Борис Игоревич не виновен в убийстве Олега и Александры.
Эрнест задрожал.
– Он оклеветал себя. Теперь я это знаю совершенно точно, – заявила Ката.
– А следователь уже в курсе? – спросила Диана.
– Пока нет.
– Что значит «пока»? – Диана начала выходить из себя.
– Уже завтра настоящее имя убийцы будет известно следствию. Я сама назову им это имя.
В гостиной повисла пауза.
– Ката, – Люсьена, забыв про прыщи, накручивала на палец прядь волос, – ты знаешь, кто убил тетю и Олега?
– Знаю!
– Кто?
– Убийца среди вас.
– Она чокнутая! – Эрнест готов был наброситься на Копейкину с кулаками. – Разве вы не видите, что у нее не все дома? Сумасшедшая баба, возомнившая себя мисс Марпл, городит чушь, а мы терпим ее присутствие, тогда как надо гнать ее взашей.
– Не стоит утруждаться, я сама уеду. Но сначала хочу обратиться к убийце. У меня есть неопровержимое доказательство его вины. – Катка пошла ва-банк.
В действительности никаких доказательств у нее не было – только подозрения и уверенность в своих догадках.
– Я располагаю вещью, которую обнаружила в кабинете Купатовой в день ее исчезновения.
– Почему же ты сразу не отдала ее следователю? – спросил Егор.
– Хотела убедиться в собственной правоте. И сегодня я в ней убедилась.
– Говори, кто убийца, – потребовала Люсьена.
– Нет. Я дам преступнику последний шанс прийти с повинной. Чистосердечное признание облегчит его участь. Я ставлю условие: если до двенадцати часов завтрашнего дня этот человек не явится к следователю и не выложит правду, я сдам его с потрохами. Поверьте, той вещицы будет достаточно для получения ордера на арест.
– Убирайся вон! – бушевал Эрнест.
– Нет, пусть она говорит, – возразила Люсьена.
– Мне больше нечего вам сказать.
– Если ты подозреваешь одного из нас, может, потрудишься объяснить, зачем нам убивать своих родственников?
– Ну… это вопрос скорее философский. Почему вообще люди убивают? Почему они отнимают жизнь? Кто дал им такое право?
– И все-таки, – не успокаивалась Люсьена.
Катка занервничала. Что она может ответить, если сама до сих пор теряется в догадках. И если о причине, из-за которой убили Александру, она догадывается, то убийство Олега по-прежнему остается загадкой.
– Я уезжаю. И одному из вас советую провести ночь в раздумьях. Помните, я не блефую, завтра в полдень я буду сидеть у следователя.
В дверях Катарина остановилась:
– Вы знаете, что такое любовь?
– Проваливай! – заорал Эрик.
– Эрнест, успокойся. Кат, ты действительно не в себе, – заявила Диана.
– Так знаете или нет?
– Конечно, знаем. – Диана закурила.
– А встречали ли вы людей, которые пронесли свою любовь через всю жизнь?
Аглая Константиновна поднялась:
– Сердце болит, мне необходимо прилечь.
– Спокойной всем ночи, – сказала Катка.
– Спокойной? После того, что ты здесь наплела, мы глаз не сомкнем.
– Эрик, у кого совесть чиста, тот спит сном ангелов.
– Катарина, не уезжай. – Люсьена взяла ее за локоть. – Можешь подняться в мою комнату?
– Без проблем.
Сев на кровать, девушка отчеканила:
– Ты нашла в кабинете заколку! Так знай, я потеряла ее еще утром. И утром заходила к бабе Шуре. Поэтому не рассчитывай, что завтра я помчусь сознаваться в том, чего не совершала.
– Речь шла не о заколке.
– Че, серьезно?
– Заколку я не находила.
Люсьена вздохнула с облегчением:
– А я, дурында, перетрусила. Прям от сердца отлегло.
– Люсьен, мне пора.
– Погоди. Шепни мне на ушко, кто расправился с бабкой и Олегом. Я сохраню это в тайне.
– Извини.
– Ката!
– Я ничего не скажу.
В течение десяти минут Люсьена так и эдак выпытывала у Копейкиной имя убийцы, а когда поняла, что Катка не расколется, надула губки.
– Ты, оказывается, вредная. Ну и ладно. Главное, что я ни в чем не виновата.
По дороге домой Катка прикидывала, как ее слова подействовали на убийцу.
– Испугается или пропустит мимо ушей? Отправится с повинной или будет продолжать изображать добропорядочную особу?
Остановившись у ворот, Ката вышла из «Фиата», сделала пару шагов и почувствовала, как чьи-то крепкие руки стальным кольцом сжали ее тело.
Уже собираясь закричать: «Аглая Константиновна, вам не удастся выйти сухой из воды», Катарина услышала низкий мужской голос:
– Какой вещью ты располагаешь? Признайся, что ты нашла в кабинете? Говори, где она, иначе я тебя прирежу!
Острое лезвие коснулось живота.
Катка повернула голову, и у нее вырвался возглас ужаса:
– Егор?!
– Что ты нашла, мерзкая ищейка? Я не шучу, мне терять нечего.
