В течение рабочего дня адвокат больше не изводил Ксению своими обычными придирками, наоборот, он ревностно следил, чтобы Ксения не переутомлялась, отправлял ее обедать строго в отведенное время и заставлял проветривать приемную, чтобы, не дай бог, секретарша не дышала спертым воздухом и не подхватила каких-нибудь бактерий от посетителей.
Обращаясь к Ксении с просьбой, босс долго извинялся, а когда она приносила требуемую папку или соединяла с нужным человеком по телефону, адвокат усиленно благодарил.
От бельгийского шоколада у Ксении с непривычки чуть не началась аллергия, ведь она была девушка скромная и не зарабатывала на такие дорогие конфеты.
На улице похолодало, и теперь перед уходом с работы шеф проверял, тепло ли Ксения одета, и даже собственноручно завязывал ей шарфик. Один единственный раз он попросил ее задержаться, чтобы отпечатать какой-то отчет, и за это подарил флакон французских духов Ксения была девушка незлопамятная, она давно простила адвокату его прежнее отвратительное к ней отношение и теперь поглядывала на него благосклонно. Теперь он не казался таким противным, и даже сходство с аквариумной рыбкой не раздражало. Ксения посматривала теперь на рыбку с нежностью, кормила чаще, чем обычно, называла про себя Боренькой и даже купила рыбке в подарок красивый аквариумный гротик.
Орхидея орхис каралис тоже чувствовала себя гораздо лучше, она перестала ронять листья, и цветок радовал глаз свежестью и яркостью. Очевидно, он хирел не столько от недостатка влажности, сколько от плохого психологического климата в конторе Гринбаума.
В это утро Ксения вышла из дома пораньше. Ей хотелось подольше посидеть за кофе в обществе адвоката Гринбаума. Сама того не сознавая, она полюбила их утренние беседы и кофепития. Кроме того, нужно было обязательно поменять с утра воду в аквариуме у рыбки Бори.
Шел дождь, но Ксению нисколько не огорчала плохая погода. Она шагала от автобусной остановки до адвокатской конторы под зонтиком и напевала про себя. Зонтик у Ксении был ярко-розовый, и жизнь под таким зонтиком тоже представлялась в розовом свете.
Кто-то обогнал ее и заглянул под зонтик.
— Ты? — Глаза Ксении радостно заблестели, она узнала свою спасительницу, своего доброго гения, ту девушку, что совершенно случайно явилась в контору Гринбаума и помогла несчастной секретарше совладать со своим грозным боссом.
Девушки расцеловались, и Лола, отведя Ксению в сторонку, вполголоса попросила ее об услуге. Ксения с энтузиазмом согласилась, но потом, уже уходя, оглянулась и смущенно спросила:
— А ему не будет от этого плохо?
— А тебе-то что? — удивилась Лола.
— Ну.., понимаешь, сейчас, когда он не гоняет меня и не придирается, он вовсе не такой плохой… Обещал мне зарплату прибавить.., и во-. обще…
Лоле некогда было уточнять, что Ксения подразумевает под «вообще», она заверила Ксению, что ее разлюбезный Гринбаум ничуть не пострадает.
Ксения влетела в контору, когда кофеварка уже призывно булькала на подоконнике.
— Вы опоздали, детка, — почти нежно сказал Гринбаум, — а я уже начал волноваться, не заболели ли вы.
— Я в порядке, Борис Михайлович, просто транспорт ходит ужасно!
Когда кофе был выпит и домашнее печенье с корицей съедено, Ксения сказала, растягивая слова.
— Борис Михайлович, у меня к вам большая просьба. Не могли бы вы рекомендовать одного моего знакомого на работу? Он хотел бы устроиться шофером в один богатый частный дом, но там требуют рекомендаций…
— Что это за знакомый? — тотчас ревниво осведомился Гринбаум. — Близкий?
— Нет-нет, — заторопилась Ксения, — просто знакомый.., мы вместе в школе учились…
— Но деточка, — возразил адвокат, — как же я могу дать рекомендации человеку, которого и в глаза никогда не видел? Он может быть нечестным или непрофессиональным…
— Что вы хотите этим сказать? — надулась Ксения. — Скажи, кто твой друг — и я скажу тебе, кто ты? То есть это вы меня упрекаете в нечестности?
— Дорогая! — адвокат вскочил, с грохотом опрокинув стул, — как вы могли такое подумать?
Я вовсе не хотел вас упрекнуть!
Но губки Ксении предательски задрожали, ресницы затрепетали, и на них показались слезы. С некоторого времени Гринбаум очень боялся такого проявления чувств, ведь еще свежи были воспоминания о разговоре с суровым капитаном Одеколоновым.
Ксения достала из кармана кружевной платочек и демонстративно помахала им перед носом своего шефа.
— Я думала, вы добрый… — заревела она, — я думала, что вы хорошо ко мне относитесь…
— Ну конечно, конечно, — захлопотал адвокат, вырвав у нее платочек и заботливо промакивая слезы, — ну не волнуйтесь вы так, я все сделаю…
— Ой, какой вы милый! — обрадовалась Ксения и, чмокнув шефа в щеку, убежала, а Гринбаум долго сидел за столом с самым блаженным выражением на лице. Ему очень понравилось прикосновение пухлых губок к своей щеке.
И буквально через десять минут в приемной раздался телефонный звонок. Ксения сразу поняла, что звонит та самая блондинка, которая раньше приходила к ее шефу, и про которую ее предупреждала Лола. Она вежливо приветствовала блондинку и сказала, что сейчас соединит ее с Борисом Михайловичем. Сама же помчалась в кабинет и громким шепотом попросила Гринбаума просто сказать в трубку несколько слов — дескать, звонит та самая дама, насчет шофера. Гринбаум поморщился, но Ксения была начеку и часто-часто заморгала, как бы стараясь удержать слезы. Потом она убежала в приемную и подкрутила что-то в телефоне, так что адвокат не только не узнал голоса блондинки, но и вообще не расслышал, о чем она хочет его спросить.
— Да, да! — сердито закричал он в трубку. Я знаю этого молодого человека, я имел с ним дело! Можете ему доверять!
Ксения поскорее отключила связь, потом снова проскочила в кабинет и сказала Гринбауму, какой он милый и как она ему благодарна.
Самое время было поцеловать его в другую щеку, и Борис Михайлович ждал и даже поворачивался к секретарше другим боком, но Ксения почему-то забыла про поцелуи и упорхнула в приемную, где как раз появился первый посетитель.
— Старый дурак! — сказала блондинка, представившаяся Маркизу Ларисой, и бросила трубку, после чего надолго задумалась.
* * *
Леня подъехал к условленному месту. Лариса уже поджидала его, он издалека заметил ее светлый плащ. Маркиз открыл дверцу, и девушка села рядом с ним, на пассажирское место.
— Ну как, — спросила она с показным равнодушием, — то, о чем вы говорили, при вас?
Леня молча достал из кармана плоский конверт с компьютерным диском.
— Здесь все данные по разворовыванию средств со счетов «Скоростной магистрали».
— Вряд ли это кого-нибудь заинтересует, проговорила Лариса, следя глазами за конвертом, — но в любом случае вы понимаете, что я должна убедиться, что это действительно те самые данные.
Леня заметил, что, несмотря на показное равнодушие, глаза девушки заинтересованно блестели.
— Хорошо, — он пожал плечами, — я дам вам взглянуть одним глазком на эти файлы. Но только, что называется, из моих рук. Пароль доступа к диску я передам вам только в обмен на деньги.
— Логично. — Глаза Ларисы затуманились.
Видимо, она просчитывала свой следующий шаг.
— Могу предложить вам заехать в какое-нибудь интернет-кафе, — предложил Маркиз, выжимая сцепление и отъезжая от тротуара.
— Надеюсь, вы шутите! — Лариса удивленно взглянула на Леню. — Просматривать такие конфиденциальные данные на глазах у десятков людей? Давайте тогда просто разместим их в Интернете или опубликуем в средствах массовой информации!
— Хорошо, я не настаиваю. А что предлагаете вы? Хотите — поедем ко мне домой.
— Я — девушка порядочная, — усмехнулась Лариса, — домой к малознакомым мужчинам не хожу. Лучше уж ко мне!
Леня согласился, сделав вид, что не очень доволен таким поворотом событий. На самом деле это вполне его устраивало: Лола была бы очень недовольна, если бы он привел Ларису в их общий дом, да кроме того, там не удалось бы провернуть задуманную им операцию.
— Куда ехать? — осведомился Маркиз, затормозив на красном свете.
Лариса продиктовала ему адрес.
Войдя в квартиру, Леня понял, что это — вовсе не тот дом, в котором живет его новая знакомая. Здесь не чувствовалось обычных для жилого дома запахов и звуков, не ощущался легкий аромат кофе и пряностей, чуть заметный запах косметики, который всегда присутствует в квартире, где живет молодая женщина. Эта квартира казалась нежилой, стерильной, как хирургическая операционная. Скорее всего в ней вообще никто не жил, ее использовали для конспиративных встреч и коротких деловых переговоров.
Зато Лариса, едва переступив порог этой квартиры, резко переменилась. Она стала приветливой, оживленной, ее глаза призывно блестели, она явно заигрывала с Леней и даже, входя в комнату, слегка задела его грудью.
